– Пожалуйста, битте!

Не сразу взяли немцы, будто догадались, для кого предназначались плитки шоколада. Но русский солдат просил уж очень настойчиво.

Обнявшись, дружно выкрикивали: «Фройндшафт!», «Рот фронт!» Потом запели «Смело, товарищи, в ногу», песню, с которой Бодров еще при царе ходил на демонстрации, штурмовал Зимний, воевал с интервентами.

Песню подхватили, и слились в ней русские слова о немецкими.

«Братский союз…» Эх, если бы на всех языках простой люд запел:

Какая б счастливая жизнь была на земле!

В глубоком волнении Федор Алексеевич возвращался в рейхстаг.

По ступенькам навстречу шел Гусев. Бодров радостно воскликнул:

– Встретил, Кузьма Владимирович, встретил! – Заметил недоумение на лице старшего лейтенанта и пояснил: – Всю войну искал «братыша», а только сегодня встретил… Вы знаете, Кузьма Владимирович, о чем я думаю? О будущем большом празднике. Скажем, сорокалетие или пятидесятилетие Советской власти. В Москве три знамени вынесут: одно – со словом «Революция», с ним штурмовали Зимний, другое – с надписью «Победа», вот это. – Бодров указал на купол рейхстага. – А на третьем чтоб сияло слово «Коммунизм».

Взволнованные, они смотрели на Красное знамя, сияющее в голубом весеннем небе над решетчатым куполом рейхстага как торжественный венец великой Победы.

Советские войска, взявшие Берлин, готовились к параду. Дело оказалось не из легких. Солдаты давно не ходили строем, а новички и вовсе не бывали на парадах. Волновались. Как-то получится? Надо пройти так, чтоб «у неба звенело в ухе», печатать шаг не хуже слушателей военных академий.

Расправив плечи, гордо вскинув голову, в новеньком обмундировании, маршировали воины батальона Неустроева. И столько было достоинства на их лицах, молодцеватости в осанке, что все это с лихвой компенсировало недостатки строевой слаженности. Впереди четко отбивали шаг Неустроез, Ярупов, Гусев, Сьянов.

Смотри, Берлин, по твоей площади идут солдаты нового мира. Идут освободители Европы!

Потом в рейхстаг прибыл командующий фронтом Г. К. Жуков. У парадного входа застыл строй участников штурма. Каждому из них маршал пожал руку. Долго разглядывал колонны, стены, густо исписанные мелом, углем, цветными карандашами, штыками и даже кровью: «Ленинград – Берлин»; «Мы из колхоза «Рязань». Суховерхов!»; «Керчь – Сталинград – Берлин. Зверев»; «Выла в Берлине. Галя Джаши из Тбилиси»; «Мы пришли с мечом в Берлин, чтобы навсегда отучить немцев от меча»; «За кровь отца. Ивченко»; «Москва – Берлин. Неупокоев»; «Слава русскому народу»; «Айрапетов из Баку»; «Русские в Берлине бывали!»

Удивительно, как только ухитрялись писать под самым карнизом!

– Ваш батальон, конечно, в центре? – показал маршал на стены рейхстага.

Неустроев смутился, но ответил бойко:

– Никак нет, товарищ Маршал Советского Союза. Не успели. Пока тушили пожар в рейхстаге, сюда забегали из разных частей расписываться. Нам не хватило места.

Маршал улыбнулся:

– Ну, это не беда. Свои имена вы и без того вписали в историю на веки вечные…

День, когда бойцы покидали рейхстаг, был горьким. Это произошло внезапно. Поступил приказ – срочно освободить: согласно союзническому договору рейхстаг отходил в английскую зону оккупации. Люди неохотно выходили на площадь строиться. Как будто оставляли здесь что-то свое. Что именно – не сразу отдавали отчет. Ратный труд, вложенный в штурм, кровь, пролитую в этом здании, гибель товарищей… При спуске по ступенькам бойцы в последний раз осматривали их, вспоминая, как вбегали по ним под огнем, смотрели на стены с многочисленными автографами.

Еще более огорчились, увидев на куполе двух воинов. Узнали: Егоров и Кантария снимают Знамя Победы. Каково-то им сейчас! Противогазная лямка, которой при водружении привязали древко к решетке, не поддавалась. Узлы сделали крепко, считали, что Знамя будет развеваться долго, может, до самой социалистической Германии… Кто же думал, что Берлин будет так поделен…

Наконец отвязали. Батальон внизу уже построился. Державший Знамя Егоров поприветствовал бойцов с высоты, сделав несколько плавных взмахов. Бойцы вскинули руки вверх, крикнули «ура».

Здравствуй и прощай, Знамя, водруженное над рейхстагом!

Мелитон толкнул Михаила в бок:

– Погляди!

К рейхстагу шла колонна английских солдат. Торопятся его занять. Всем сделалось как-то не по себе. Договор договором, а рейхстаг хорошо бы сохранить, передать немецким рабочим, чтоб свое правительство в нем разместили.

Михаил поднял Знамя и, глядя в сторону англичан, потряс им. Складки полотнища сверкали в лучах заходящего солнца. Смотрите, союзники! Это – кровь советских солдат, их геройство и слава. Стоит и вам поклониться символу великой Победы.

На Парад Победы в Москве отбирали лучших из лучших – представителей всех дивизий, штурмовавших немецкую столицу. В первую очередь уезжали знаменосцы частей с боевыми знаменами, теперь уже ставшими легендарными. На аэродроме они выстроились в одну шеренгу – высокие, стройные, молодец к молодцу. Перед знаменами дивизий на аэродроме склонены фашистские штандарты поверженного берлинского гарнизона.

Специальным самолетом направлялось в Москву и Знамя Победы.

По поручению Военного совета 3-й ударной армии начальник политотдела Ф. Я. Лисицын передал его старшему сержанту И. Я. Сьянову. Вместе с ним отправлялись капитаны С. А. Неустроев, В. И. Давыдов и К. Я. Самсонов, а также сержанты М. А. Егоров и М. В. Кантария.

24 июня они пронесли Знамя перед Мавзолеем Ленина, перед депутатами только что закончившейся Сессии Верховного Совета, принявшей первые законы мирного времени. Это был исторический день – Парад Победы. Сводный оркестр из 1400 человек исполнил «Славься» Глинки. И на Красную площадь, не раз видевшую великого Ленина, вступили колонны войск действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона.

В сорок первом Гитлер собирался устроить здесь парад своих полчищ. Советские люди вспомнили об этом теперь, увидев в руках наших бойцов склоненные фашистские штандарты. Вот, поравнявшись с трибуной, бойцы делают поворот направо и с презрением бросают их к подножию Мавзолея, прямо в лужи, образовавшиеся от проливного дождя. Бурей аплодисментов встречен этот эпизод.

Два часа продолжался Парад победителей.

После Парада участники штурма рейхстага сдали Знамя Победы в Центральный музей Советской Армии на вечное хранение.

Только после Парада Победы и решений Сессии Верховного Совета, когда началась демобилизация, солдаты по-настоящему почувствовали, что война кончилась, и всерьез заговорили о другой, невоенной жизни. Вопрос, чем заменить автомат и пушку, стал неотложным.

Повсюду шли пока еще непривычные политинформации о задачах мирного времени. Парторг Правоторов свои политбеседы в шутку называл прощальными. Он пересказал ребятам роман Ремарка «Возвращение». Опустошенными немецкие солдаты возвращались домой после четырехлетней империалистической войны, лишними они оказались в стране.

– Совсем другое у нас. Мы спасли Родину и всю Европу от фашистской чумы. Дома нас ждут грандиозные дела. Партия зовет народ быстрее восстановить хозяйство, разрушенное войной.

Он вызывал людей на разговор, помогал каждому определить свое место в трудовом строю.

Выбор был так велик, что разбегались глаза, Родная страна заждалась своих сынов.

– Ходил я в разведку, а все мечтал о своем заводе, – говорил лейтенант Сорокин. – Скажу откровенно: соскучился по токарному станку.

Сохранивший любовь к своей шахтерской профессии, Павел Брюховецкий уговаривал Ивана Лысенко ехать с ним в Донбасс «рубать уголек», позарез нужный стране…