— Ты, Нуцик, как я вижу, большим человеком стал? Это очень хорошо. Я рад за тебя, ей-богу!

— Дел по горло, а забот еще больше, — уклончиво ответил Ионас. — Ты лучше расскажи о себе. Это правда, что болел тифом? Как это случилось? Кто лечил?

Хаим коротко поведал о своих злоключениях. Смущаясь, сообщил он и о своей женитьбе на той самой девушке, которая спасла его от смерти.

— Так это отлично! — искренне обрадовался Нуци. — Молодец! А где она? Покажи, не прячь!

— Да нет, не прячу… Но она, понимаешь… — запнулся Хаим. Он не хотел, не мог произнести слово «глухонемая», хотя не умел и подобрать другое, которое сразу позволило бы собеседнику все правильно понять.

Нуци же был в хорошем расположении духа и, не задумываясь, сказал первое, что пришло в голову:

— Ребенка уже ждете, а, Хаймолэ? Признавайся!

Хаим еще больше смутился, опустил глаза.

— Нет, Нуцик… — сдержанно ответил он. — Она просто не может говорить… От рождения. Совершенно… Теперь ты понимаешь?

Ответ был настолько неожиданным, что Нуци остановился, словно налетел на стену.

— Серьезно-о? — едва прошептал Нуци. Лицо его выражало крайнее удивление, но, спохватившись, он заставил себя улыбнуться и преувеличенно добрым голосом добавил: — Ну и что?! Какое это, в конце концов, имеет значение! Ведь ты ее любишь?

— Больше жизни, — тихо, но твердо ответил Хаим, глядя Нуци в глаза. — А жизнью, как тебе уже говорил, я обязан в очень большой мере именно ей.

— Так это же отлично, Хаймолэ! — Нуци тряхнул руку друга. — Это же главное!.. Ты извини. Сначала я не понял тебя…

Ойя встретила Нуци очень настороженно. Скрыть испуг, вызванный неожиданным приходом незнакомого человека, она не могла. Когда же поняла, что гость — добрый друг Хаима, будто засветилась вся, улыбаясь, торопливо смахнула пыль с табуреток и подала одну гостю, другую — Хаиму.

Красота Ойи поразила Нуци, однако, рассуждал он про себя, Хаим, видимо, честный и в то же время чудаковатый парень. Ведь одной красотой счастлив не будешь… А рабское повиновение можно получить и от прислуги…

Выйдя из палатки вместе с Нуци, Хаим с сожалением заметил:

— Спешишь? Я понимаю, много дел… А мы так ни о чем и не успели поговорить…

Нуци насторожился. Он подумал, что Хаим собирается его о чем-то попросить. Он же, Нуци Ионас, не любил оказывать помощь тем, кто вряд ли мог быть полезным ему самому. Поэтому равнодушно, не глядя на Хаима, он спросил:

— Тебе что-нибудь надо?

— Не-ет! — протянул Хаим. — Просто хотелось узнать, как наши друзья по квуца́ поживают. Где они? Кто чем занимается?

Нуци облегченно вздохнул. И все же, стараясь поскорее отделаться от Хаима и тем самым предупредить его возможные просьбы, он небрежно заметил:

— А что, собственно, здесь можно делать? Сам видишь: все трудятся, вкалывают и пока что живут не жирно…

Нуци рассказал коротко об их руководителях — хавэрим. И когда дошел до Симона Соломонзона, вспомнил, что трудовую стажировку за него проходил Хаим Волдитер, что Симон сожалел, узнав о его болезни, и не раз вспоминал случай, свидетельствующий об исключительной честности холуца Волдитера, и что именно его, Ионаса, Симон намеревался послать на Кипр, чтобы узнать, жив ли Хаим, а если жив, то привезти его. Но кто-то пустил слух, будто холуц Хаим бен-Исраэль Волдитер скончался от тифа, и поездка не состоялась…

Нуци был практичным человеком, и сразу в его мозгу начал созревать план отнюдь не бескорыстного использования этого, как ему казалось, чудаковатого человека.

— Слушай, Хаим! А что, если я сейчас переговорю с хавэрим из местной администрации, чтобы тебя с женой отпустили из лагеря?

— Куда? — не понял Хаим.

— Ну как «куда»? Поедете со мной в Тель-Авив! Я ведь там работаю в экспортно-импортном бюро у Симона Соломонзона. Он развернул тут такую деятельность, что в двух словах не объяснишь! Словом, он очень влиятельная личность!

— Вот как! — Хаим усмехнулся. — Впрочем, это понятно: он сын фабриканта! А фабрика, как известно, денежки печатает… Можно развить и очень бурную деятельность и стать даже видной фигурой! Почему бы и нет?..

— Нет, Хаймолэ, ты не так меня понял, — несколько раздраженно ответил Нуци. — Хозяином всего является не столько его папаша и, разумеется, не сам Симон, сколько его дядька по матери. Живет этот дядя за границей. Симон его только представляет. А тот — персона крупная… Мультимиллионер! Личный друг Муссолини… Представляешь?

— Ровным счетом ничего не понимаю… — Хаим развел руками. — Личный друг Муссолини? Ты понимаешь, Нуцик, что говоришь? Какого Муссолини?

Нуци рассмеялся.

— А какого Муссолини ты еще знаешь? — И подчеркнуто серьезно добавил: — Как-нибудь я не один год состоял в «Гардонии» и в международных делах научился кое-что смыслить… Я работаю в экспортно-импортном бюро Симона, но здесь выполняю совершенно другие функции… Ты, наверное, думаешь, что мы просто отбирали молодых парней и девушек? Представь себе, не все так, как может показаться… Не всех же молодых направляют в так называемый «Бат-арба». Это четвертое отделение. Там занимаются военной подготовкой. И для чего все это, ты, возможно, еще узнаешь, но пока — между нами!.. И уж если я говорю, то не надо спорить. Условились?

— Я не спорю, боже сохрани! — согласился Хаим. — Но у меня не укладывается в голове, ей-богу!.. Или я ровным счетом ни черта не смыслю. Ты не обижайся, Нуцик! Но как могут быть друзьями главарь итальянской шайки чернорубашечников и еврей Соломонзон, пусть он даже архимиллиардер?!

— Представь себе!.. Кстати, его фамилия не Соломонзон. Он дядька Симона по матери. Но не в этом дело… Как-нибудь в другой раз расскажу тебе кое-что, и ты ахнешь! Но, повторяю, только между нами! А сейчас я сбегаю к местным властям, скажу, что забираю вас с собой.

— Обожди, Нуци! Надо хорошенько подумать…

— Чего думать? — удивленно переспросил Нуци.

— Понимаешь… — замялся Хаим. — Я же не знаю, как на это посмотрит руководство нашего квуца́.

— Вот это, между прочим, пусть тебя меньше всего беспокоит. Они все зависят от Симона. А он хорошо относится к тебе. Это важно! Ведь ты за него «акшару» отбывал, вкалывал дай бог! Я же помню! Чудак ты…

— Ничего это ровным счетом не значит, — уныло сказал Хаим. — Тем более когда он стал, как ты говоришь, фигурой. И кроме того, его отец за все, что я выполнял, денежки в кассу квуца внес. Ты же знаешь!

— Все знаю… Все! И тем не менее не говори глупостей!

Нуци отмахнулся и ушел, оставив Хаима в растерянности. Прошло совсем немного времени, когда из-за угла столовой показался Нуци. Еще издали он крикнул:

— Собирайтесь! Едете со мной!

Когда допотопный автомобиль остановился у палатки и Хаим с Ойей вышли с узелками, к ним подошел толстяк ювелир. Тут же прибежали и другие иммигранты из соседних палаток. Все были поражены неожиданным отъездом молодой пары.

— Посмотрите на них! — громко обратился толстяк к людям, которые не без зависти смотрели на Хаима и Ойю. — Он все время разыгрывал из себя тихоню, она вообще ни гугу, а им подают легковой автомобиль!.. Скажите, пожалуйста, какие знатные персоны! Можно подумать, что иначе они не привыкли ездить у своих родителей! Черт их побери вместе с их родителями и прародителями!..

Симон Соломонзон был не столько обрадован, сколько поражен неожиданным сообщением Нуци о том, что Хаим Волдитер жив, здоров и вместе с молодой женой ждет в машине у подъезда дома.

— Красотка! — заискивающе говорил Нуци. — Но молчит как рыба… Немая.

— Вот как?! — удивился Симон и, помедлив, стал размышлять вслух: — Как это понимать? Богатое приданое соблазнило? Видимо, Хаим не такой уж простак?

— Откуда приданое? — перебил Симона Нуци. — Нищая! А Хаим действительно неглупый парень, но провинциал и чудак… Сам надел на себя этот хомут. Она будто бы спасла ему жизнь…

— Серьезно? — Симон еще больше удивился. — Тогда он и в самом деле простак, не в меру порядочный простак…