— «Универсул»! «Курентул»!.. Перестрелка на фортификационных линиях Мажино и Зигфрида!..

— Новый налет на Германию крупных соединений английских бомбардировщиков!

— Специальный выпуск! «Универсул»! Сброшено сто тонн… листовок! Заявление рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса!

— «Тимпул»! «Крединца»! «Ултима ора»! — кричал сорванным голосом рослый парень. — Речь генерал-губернатора Польши Франка… Французские солдаты на Мажино получают очередные отпуска… Специальный выпуск! В Париже проститутка покончила жизнь самоубийством от скуки!.. Его величество король Кароль Второй дал грандиозный банкет…

У больницы «Колця» Морару позвонил из автомата своему хозяину и сказал, что плохо себя чувствует, должно быть, во время ремонта машины простудился. Профессор Букур, как всегда, внимательный к людям, особенно к больным, велел ему непременно отлежаться, предупредил, что в столице свирепствует бестемпературный грипп, который дает неприятные осложнения… Профессор признался, что тоже чувствует себя неважно и если уж выйдет из дома, то только в больницу; для такой поездки он вызовет такси… «Как видите, машина мне не нужна. Придете, когда почувствуете себя совершенно здоровым… С гриппом шутки плохи! Так что, батенька Ауреле, лежать! Лежать, и никаких разговоров!..» — властно произнес профессор и повесил трубку.

Результат переговоров превзошел их ожидания. Томов восхищенно, воскликнул:

— Слушай! Так он в самом деле человек?!

— Верно, человек… — нехотя ответил Аурел, удрученным тем, что пришлось вторично обмануть профессора. — Иногда, правда, бывает резок…. Если уж разойдется, то и слова не даст вымолвить. Находит на него такое. Вот тогда стой перед ним, молчи, слушай и терпи.

Договорились, что Морару безотлучно будет ждать и пансионе сообщения о помещении для типографии. Томов вскочил в трамвай и уехал на работу, а Морару, вернувшись домой, занялся ремонтом старых стенных часов, но тревожная мысль о том, что печатный станок все еще в гараже, не оставляла его ни на минуту.

В пансионе было тихо: мадам Филотти ушла на базар, ня Георгицэ, довольный, что Аурел наконец-то взялся чинить часы, собрался пойти купить сто граммов настоящего кофе, чтобы угостить племянника.

— Вот исправишь часы, я сварю тебе такую кафелуцу, Какую самые высокопоставленные господа пьют только в «Капше»! Без цикория, стопроцентный мокко! Каково? И старик от удовольствия причмокнул губами.

Морару усмехнулся, продолжая отвинчивать болтики от корпуса часов.

С базара пришла мадам Филотти, вернулся и ня Георгицэ, а часы все еще не были готовы. Мысли о типографии, оставленной в машине, об арестах товарищей, о выдуманной им болезни не давали покоя Аурелу.

Профессор Букур к тому времени уже вернулся из больницы, пообедал и прилег в кабинете на кушетку. Позевывая, он вспомнил об удачно сделанной знакомому врачу операции на правом легком, потом задумался над мерами борьбы с эпидемией гриппа, вспомнил и своего шофера. Не воспаление ли легких у него? В гараже, по всей вероятности, холодно… Профессор представил себе цементный пол гаража, вспотевшего Аурела, ремонтирующего автомашину. И, наверное, щели в воротах… Могло просквозить! Надо бы и в гараже сделать ремонт, хотя Морару все отговаривал: «Ничего не надо!» Так и с машиной: будет ремонтировать помпу и ни за что не купит новую… На редкость честный!

Профессору показалось, что в комнате холодновато; он накрыл ноги шерстяным пледом, но уснуть не мог. «Не мешало бы обить ворота гаража войлоком, поверх обтянуть плотным брезентом… И подключить еще несколько секций отопительных батарей», — размышлял профессор. Так и не уснув, он откинул плед, встал, взял запасные ключи от гаража и спустился вниз.

Сначала профессор осмотрел гараж снаружи, проверил, плотно ли закрываются ворота. Войдя в гараж, он включил свет и, свернув губы трубочкой, сильно выдохнул… «М-да-с… Совсем как на улице», — проговорил он, поежился и решил непременно установить в боковых стенах большие батареи, поднять порог…

Раздумывая, как лучше утеплить гараж, профессор взглянул на автомашину и удивился: задняя часть кузова была слишком приподнята. Это Морару поднял ее на домкрат, чтобы от тяжести типографского станка, ящиков со шрифтом и пачек газет — для легковой машины это был чувствительный груз — не осели рессоры.

Подойдя ближе, профессор заглянул в боковое окно машины. Ему показалось, что внутри что-то есть. Он открыл дверцу и в изумлении сделал шаг назад. На заднем сиденье, обернутое байковым одеялом, лежало что-то огромное, почти касавшееся брезентового тента. Профессор протянул руку и ощутил твердость и холод металла; рядом лежали жестяные ящики и две пачки, завернутые в простыни. Пощупал… «Что же это такое? — недоумевал он. — Неужели краденое?»

При этой мысли он с гадливостью захлопнул дверцу и устремился из гаража, но, вспомнив про водяную помпу, так же стремительно вернулся к машине, дрожащими от волнения руками оттянул пружинистые защелки и приподнял капот: водяная помпа, которую шофер якобы снял для ремонта, была на месте… Уже много лет профессору, старому любителю и знатоку автомобилей, не приходилось заглядывать под капот, но теперь он решил проверить все. Отвернул пробку радиатора: он был полон воды… Не поленился профессор нагнуться и посмотреть пол под радиатором. Там было сухо! Теперь все стало ясно: и протекающая водяная помпа, и вчерашний ремонт, и, видимо, сегодняшнее внезапное заболевание — все выдумка…

Почтенный профессор давно уже не был так взволнован… Так ошибиться в человеке, которому он доверял и которого даже уважал!

Забыв опустить капот, он вышел из гаража, запер калитку и, привычным движением закинув руки за спину, взволнованный до предела, поднялся к себе в кабинет…

— Августина! — закричал он не своим голосом и бросил связку ключей на кушетку. Туда же швырнул шляпу, пальто, кашне. — Какое бесстыдство!.. Меня надуть!

Невысокий, плотный, всегда подтянутый профессор Букур, несмотря на преклонный возраст, был очень подвижен. Сын некогда крупного с крутым нравом помещика, он унаследовал от отца его волевую натуру и резкий, нетерпеливый характер. Разгневанный, он схватил стоявший на столе колокольчик и затряс его изо всех сил:

— Августина! Мариоарэ!

Прихрамывая, вбежала испуганная пожилая немка-гувернантка.

— Куда вы запропастились, фрейлейн?! — набросился на нее профессор и, не дав ей вымолвить ни слова, опять затряс колокольчиком, вызывая Мариоару. Наконец гувернантке удалось сообщить ему, что прислуга ушла в магазин.

— В таком случае сейчас же! Немедленно! — взвизгнул Профессор. — Сию же минуту оденьтесь, возьмите таксомотор и поезжайте к нашему шоферу. Знаете, где он живет?

— О да, конешно, господин профессор, — торопливо ответила гувернантка. — Я корошо знает, где шифет господин Морару!..

— Так вот!.. — От негодования Букур не говорил, а кричал срывающимся голосом и в такт словам приподымался на носки и опускался. — Трезвого или пьяного, здорового или больного, живого или мертвого — тащите его сюда! Вы слышите, фрейлейн?! Немедленно!

Не прошло и получаса, как в дверь пансиона мадам Филотти, как раз когда Аурел уже завинчивал последние болтики на крышке часов, а ня Георгицэ варил по особому рецепту кофе, постучалась гувернантка профессора Букура. Волнуясь, она сказала Морару, что приехала за ним, что его срочно вызывает хозяин.

Что только не передумал Морару в пути! Ведь профессор сам велел ему отлеживаться! Неужели такой провал, что полиция наводит о нем справки у хозяина? Одна за другой, словно волны, набегали мысли, и каждая казалась страшнее другой. Не мог профессор просто так вызвать его: он же утром говорил, что машина не понадобится…

Когда такси остановилось у дома профессора и гувернантка стала расплачиваться, Морару бросился в гараж. Он сразу понял, что тут кто-то побывал: капот поднят!.. От мысли, что типография в опасности, его бросило в жар, «Неужели напали на след? Что скажут товарищи?! А если мне сейчас снять машину, с домкрата и рвануть из гаража? — мелькнула мысль. — Но если здесь побывала полиция, то наверняка уже за домом следят…»