— Еще запланированы лекции на разную тематику.

— Народ ходит?

— Пенсионный актив посещает, а молодежь… туговато. Приходят, если после лекции пускаем танцы, потому что на танцы мы того, кто на лекции не был, не пускаем.

— Понятно! Пушкина помнишь?

— Помню! Про птичку. «Птичка божия не знает…»

— Стоп! — строго сказал Многоопытный и внушительно поднял палец. — «И в просвещении быть с веком наравне!» Кто нам это завещал? Александр Сергеевич Пушкин. На афише про лекции с танцами пиши так: «С веком наравне» — про лекцию, а буковками пониже: «Делу — время, потехе — час!» — про танцы, которые потом. Уразумел?

— Уразумел! Пишу!

— Еще что там у тебя?

— Писатели запланированы!

— Известные?

— Говорят, что известные, а кому они известны, пока неизвестно.

— Как думаешь объявить?

— Так и объявлю: «У нас в гостях писатели такие-то».

— Опять серость! Пиши: «У нас в гостях творцы духовного потенциала». Записал?

— Записал. Звучит!

— Еще бы. Принцип понятен?

— Понятен!

— Действуй в этом духе, встретимся — расскажешь о результате. Уверен, что будешь похвально отмечен.

Чокнулись по последней и разошлись.

Через полтора месяца приятели встретились, как было условлено, в том же месте.

Заказали что полагается и стали разговаривать по душам.

Многоопытный сказал Малоопытному, по лицу которого была разлита горечь уныния:

— Ну, рассказывай! Делись!

— Делиться, брат, нечем! — печально вздохнул Малоопытный. — Все сделал, как ты советовал, а результат… Не далее как вчера делал отчетный доклад. Выслушали и говорят: «Вот вы, товарищ Малоопытный, сказали, что проведены были три „десанта Мельпомены“», а зрители пишут нам, что все три выездных спектакля скучные, декоративное оформление не по клубным габаритам, пьеса неинтересная. Так что десант ваш был отбит зрителями с большими потерями для Мельпомены. И насчет «С веком наравне» тоже ваши слушатели нам пишут… И, можешь себе представить, Петр Степанович, цитируют письмо одной нашей пенсионерки, железной старухи, на все лекции ходила, сидела насмерть! Мы ее за эту активность премировали парфюмерным набором, а она… Ты послушай, что она написала! Вот, дословно: «Стала и я оставаться на эти потехи, и так мне понравились танцы, что мы теперь с моим другом и партнером, тоже пенсионером, ходим только на те лекции, которые с потехой, и танцуем по силе возможности, а на те, которые без танцев, не ходим вовсе!» В общем, вкатили мне в решении…

— Что именно вкатили?

— Записали, что я… вспышкопускатель, — сказал Малоопытный и поник.

Многоопытный посмотрел на него с сожалением, покачал головой.

— И ты горюешь?

— А как же! Думаешь, приятно быть вспышкопускателем?!

— Дурашка ты, дурашка! Вот если бы тебя назвали очковтирателем, тогда да, дело плохо. Потому что за очковтирательство полагаются оргвыводы вплоть до снятия. А вспышкопускатель… это не из карательного словарного обихода. Надо же понимать силу слов. Уразумел?

— Кажется, уразумел! — просветлел ликом Малоопытный.

— Тогда чокнемся еще разик!

И приятели чокнулись еще разик.

Задача была ужас какая трудная! Из пункта А в Пункт Б вышел пешеход, он проходит в час 6 километров, а из пункта Б в пункт А в то же самое время вышел другой пешеход, наверное, старый или хромой, потому что он проходит в час всего лишь 3 километра. Расстояние между пунктами А и Б — 18 километров. Нужно вычислить, через сколько часов пешеходы встретятся, сколько километров до встречи прошагает первый, резвый пешеход, и сколько проковыляет хромец.

Света списала в тетрадь продиктованные математичкой Верой Ильиничной условия задачи и задумалась. Глубоко и безнадежно. От ощущения этой давящей безнадежности захотелось спать. Света стала страдальчески зевать, одновременно пытаясь заглянуть в тетрадь соседки по парте Киры Мигалкиной, — у той, судя по ее довольному сопению, пешеходы уже встретились на бумажной страничке в клеточку. Но эта курносая язва, заслонив свою тетрадку локтем, не глядя на Свету, прошипела:

— Обожди, не мешай. Потом.

Хорошенькое «потом», когда до звонка остается всего ничего, а Светкины пешеходы все еще сидят на месте, один в пункте А, а другой в пункте Б, и даже не думают выходить навстречу друг другу!..

И вдруг произошло чудо: у пешеходов появились человеческие лица — живые, знакомые. Резвый пешеход, тот, который проходит в час 6 километров, — это, конечно, Светкин отец, директор совхоза «Слава труду» Василий Семенович Кучеренко. Вот он вприпрыжку сбежал с крыльца дома, в котором помещается контора совхоза, и, помахивая самодельной тросточкой, зашагал по белесой, выбитой тропке, направляясь из пункта А в пункт Б — на животноводческую ферму, «навестить буренок». А навстречу ему из пункта Б, переваливаясь на ходу, как перекормленная утка, вышла заведующая фермой Анна Акимовна. И вот они встретились там, где стоят три сосны-близнячки. И папа-директор задал Анне Акимовне свой обычный вопрос:

— Ну как там наши буренки, Анна Акимовна? Есть перелом или все по-прежнему?

Анна Акимовна с тяжелым, прямо-таки коровьим вздохом ответила:

— Все по-прежнему, Василий Семенович!

Папа-директор нахмурился, лицо у него стало сердитым и несчастным, и он сказал Свете — она, конечно, оказалась тут как тут:

— Иди домой, Светланка. Я задержусь на ферме, у Анны Акимовны. Обедайте с мамой без меня!

Отец и Анна Акимовна словно растаяли в каком-то тумане. Света очнулась на своей парте и стала с лихорадочной быстротой делить и множить.

Когда на следующий день Вера Ильинична раздала проверенные тетради, Света, открыв свою, глазам не поверила: вместо привычной тройки с минусом или двойки с плюсом там красовалась симпатичная, кругленькая, как кубышечка, пятерка.

Домой из школы Света добежала за десять минут. Матери дома не было, — наверное, задержалась у себя в больнице. Василий Семенович говорил с кем-то по телефону, голос у него был грубый, резкий, лицо расстроенное, сердитое.

Не скинув даже ранца, Света подбежала к отцу, запыхавшаяся, счастливая.

— Я за письменную задачу пятерку получила! На, смотри!

Василий Семенович опустил телефонную трубку и сказал тем же недовольным, резким голосом:

— Ты что, не видишь, что я занят? Что у тебя за манеры!

— Я пятерку получила! За письменную задачу. Про пешеходов!

— Ну и что из этого?! Ты всегда должна получать такие отметки. И по всем предметам. Ступай отсюда, не мешай мне!

И, уже не глядя на Свету, отец сказал в трубку:

— Анна Акимовна, не впадайте в душевную панику, не теряйте веры в перспективу, мобилизуйте все свои внутренние резервы. Если в ближайшие дни не добьетесь перелома, придется о вас поставить вопрос на бюро!..

Света ушла к себе, достала из ранца тетрадку и стала любоваться своей пятерочкой в одиночестве. В соседней комнате Василий Семенович продолжал браниться по телефону, и Свету постепенно охватило чувство жгучей обиды на отца. Тут человек решил такую трудную задачу, получил пятерку, а он… Вот тебе и резвый пешеход! Она сама не заметила, как на ее симпатичную пятерку в тетрадке вдруг закапали мелкие, несимпатичные слезинки.

Прошло еще несколько дней. За Светой в школу зашла мать, и они вместе пошли домой. Мать открыла дверь своим ключом. Кто-то пел в квартире. Один! Во весь голос. Он пел песню, которую Света знала и любила:

Мать и дочь постояли молча, послушали. Дочь сказала удивленно и радостно:

— Папа поет!

— Что же тут особенного?!

— Он же раньше никогда не пел!

— Почему никогда? — сказала мать. — Мы с ним дуэтом когда-то певали эту песню!

Василий Семенович появился в прихожей, лицо у него было праздничное, доброе.