Но жизнь испанских колонистов среди индейцев всегда приводила к одинаковым последствиям. Белые угнетали и обирали туземцев, насиловали их женщин.

В начавшихся столкновениях испанцы проявили много жестокости — отрезали туземцам носы и уши, вешали их за малейшее противодействие.

Индейцы не могли оказать поработителям никакого сопротивления. Особый страх внушала им лошадь. Долгое время туземцы, не знавшие этого животного, не могли привыкнуть к тому, что конь и сидевший на нем всадник представляют собой два самостоятельных существа, и приходили в неописуемый ужас, когда они разделялись на две живые части. Этим страхом ловко пользовались пришельцы — один кавалерист обращал в бегство несколько сот туземцев.

В конце апреля 1494 года Колумб во главе трех небольших каравелл отплыл из Изабеллы, чтобы обследовать окружающие Эспаньолу острова и земли. Колония была оставлена адмиралом в самом плачевном состоянии. В горах работали рудокопы, но плоды их трудов были ничтожны. Золота явно не хватало, чтобы удовлетворить колонистов и королей.

Отношения между белыми и туземцами все ухудшались. В Царской долине и близ Изабеллы непрерывно вспыхивали возмущения индейцев, подавляемые со все возрастающей жестокостью. Индейцы стали теперь истреблять белых, появлявшихся в одиночку или небольшими группами вдали от города и войсковых стоянок.

Страница из книги епископа Д'Альи «Картина мира» с пометками Христофора Колумба на полях

Рисунок, приписываемый Христофору Колумбу

В довершение бед — колонии грозил голод. Привезенные из Испании запасы были съедены или испорчены влажным воздухом тропиков. Чтобы не умереть с голоду, начали есть всякие туземные коренья и травы.

Управление колонией Колумб на время своего отсутствия передал хунте, во главе которой поставил своего брата Диего. Отплытие адмирала очень, походило на бегство управителя от одолевавших его забот. Несомненно, Колумба толкала в море также надежда на какое-нибудь новое блестящее открытие, которое возместило бы неблагоприятное впечатление от положения дел на Эспаньоле.

Адмирала все еще не покидало стремление достигнуть областей, населенных богатыми и культурными народами Востока. В эту пору он еще считал пребывание на Изабелле лишь этапом на пути к дальнейшим открытиям.

Колумб прежде всего направился на запад, к кубинскому мысу Альфа и Омега. Полтора года назад он уже побывал здесь. Он продолжал считать мыс восточной оконечностью азиатского материка. Теперь он получил возможность, следуя вдоль южной стороны полуострова, добраться, наконец, как казалось Колумбу, до культурных стран Азии.

Подарками и ласковым обращением ему удалось установить добрые отношения с прибрежными жителями. Экипажи трех каравелл получали от них пищу и питьевую воду в обмен на безделушки. Неизменной путеводной звездой адмирала во всех его плаваниях было золото. И теперь на стоянках он допытывался о местах, богатых желтым металлом. Индейцы через переводчика советовали адмиралу направиться к югу — там лежит большой остров Ямайка, изобилующий золотом.

Когда суда Колумба, пересекши широкий пролив, подошли к этому острову, туземцы встретили пришельцев враждебно. Это были крепкие, свирепые индейцы высокого роста, покрытые татуировкой. Спущенные с каравелл шлюпки они встретили градом стрел. Долго лодки не могли пристать. Их забрасывали дротиками. Колумб приказал обстрелять туземцев из бомбард. Под прикрытием их огня на берег высадилась группа матросов, окончательно сломившая сопротивление индейцев. Здесь впервые на бегущих краснокожих спустили собаку, преследовавшую и терзавшую в клочья нагих дикарей, обезумевших от ужаса при виде страшного рычащего чудовища.

Урок, данный жителям Ямайки, не пропал даром — воинственные племена покорились могуществу белых. Дальнейшее плавание вдоль берегов Ямайки прошло без столкновений. Флотилия Колумба вскоре подошла к западному краю этого острова. Расчеты на золото не оправдались и на этот раз. Поэтому, когда сильный ветер погнал каравеллы к северу, в сторону Кубы, Колумб без сожаления расстался с обманувшей его надежды Ямайкой.

Подойдя снова к Кубе, Колумб стал медленно подвигаться все дальше и дальше к западу. Адмирал ждал поворота берега к югу в том месте, где полуостров примкнет, наконец, к материку. Расспрашиваемые жители давали неизменный ответ: Куба — большой остров. Но это не убеждало адмирала, необычайно цепко державшегося за свои предвзятые географические представления.

Его уверенность в своей правоте возросла еще больше, когда суда оказались среди множества островов, разбросанных у южного берега Кубы. Колумб назвал их Садами Королевы. Почти все они были необитаемы, но их покрывала густая, великолепная растительность. Снова — в который уже раз! — вспоминал адмирал о Тысяче Пряных островов, виденных Марко Поло у берегов Азии. Колумба охватило нетерпение, со дня на день ожидал он увидеть один из портов Катая.

Долго плыл Колумб вдоль, южного берега Кубы, тянувшегося все дальше и дальше в том же северо-западном направлении. Его деревянные корабли стали рассыхаться, провизия испортилась, вино из бочек наполовину вытекло, но Колумб, увлекаемый своей пламенной верой в близость земель Великого Хана, не замечал ни ропота команды, ни собственной крайней усталости от долгих бессонных ночей. В его измученном мозгу возникла вскоре новая гипотеза — эскадра подходит к Золотому Херсонесу, месту, где океан, омывающий Азию с Востока, соединяется проливом с Южным Индийским океаном, открывающим путь к Аравии и Египту.

Охваченный этой новой идеей, Колумб начал фантазировать о продолжении плавания до самой Испании. Во главе своей эскадры из трех каравелл он обогнет Африку и посрамит португальских капитанов. Или же зайдет в Красное море, совершит паломничество через Синайский полуостров в Иерусалим, а оттуда на каком-нибудь судне нетрудно уж будет добраться до Барселоны.

К несчастью, Колумб не смог довести своего плавания вдоль кубинского берега до конца. Еще несколько дней пути, и он пришел бы к крайней западной оконечности Кубы и получил бы бесспорные доказательства ее островного характера. Поневоле он должен был бы освободиться от части своих необоснованных географических представлений. Может быть, он продолжил бы плавание до берегов Мексики или Гондураса и нашел бы здесь, наконец, золото, которое он так долго и тщетно искал.

Но терпение команды истощилось. Суда дали течь по всем швам. Приходилось непрерывно вычерпывать воду. Матросы к тому же голодали. Они стали яростно требовать возвращения в Изабеллу, угрожая самоуправством.

Бунт экипажа подействовал на Колумба, как холодный компресс на бредящего больного. Плавание, на которое он рассчитывал как на крупнейший козырь в своей игре, оказалось совершенно бесплодным. По возвращении в Изабеллу его ждут старые беды. Что скажет он королеве? Надо во что бы то ни стало представить ей неоспоримые доказательства посещения эскадрой азиатского материка..

Колумб не сомневался, что каравеллы находятся у вожделенного континента. Надо, чтобы это подтвердил экипаж. Пусть каждый из матросов даст под присягою показание, что они могли бы при желании вернуться из Кубы в Испанию сухим путем.

Адмирал принялся за дело, и на свет появился документ, подобного которому не знает богатая история мореплавания. Колумб заставил судового нотариуса допросить под присягою восемьдесят человек, составлявших экипаж трех каравелл. Все матросы и офицеры расписались в том, что они побывали на азиатском материке. Все участники плавания давали торжественное согласие на то, чтобы всякий офицер, который откажется от данной присяги, уплатил десять тысяч мараведов штрафа. Если же это будет матрос, то за отрицание того, что Куба является частью азиатского материка, он получит сто ударов плетью. Помимо этого, у него будет вырван язык.