Несколько времени спустя, проведав гвардии старшину в прифронтовом госпитале и вручив ему орден, я написал для нашей армейской газеты «Суворовец» статью, в которой были такие строки: «Здоровье нашего однополчанина-героя идет на поправку, и скоро он снова придет в часть. Трепещи, враг! Фрол Сухарев возвращается в родной полк, возвращается с еще более лютой ненавистью, горя желанием мстить за свою кровь, за кровь своих братьев!

У нас, гвардейцев, есть свои традиции. Это - безудержная отвага, порыв вперед, высокая дисциплинированность, уверенность. Дан приказ «Вперед!» - гвардейцы прорвут оборону врага, огнем зальют немцев. Выйдут патроны и снаряды - в рукопашной схватке сломят врага, зубами перегрызут глотки фрицам и вырвут победу!»

Искушенный да грамотный нынешний читатель, возможно, улыбнулся бы, попадись ему сейчас в руки номер «Суворовца» за 10 октября 1944 года со статьей командира полка гвардии майора Третьяка «Высоко держать гвардейскую славу!». И стиль показался бы нескладным, и тон несколько крикливым (почти после каждого предложения восклицательный знак), и язык, засоренный словами просторечья… Против подобной критики трудно было бы возражать. Я и сам теперь так бы, наверное, не написал. Но тогда, когда наши сердца были переполнены клокочущей ненавистью к врагу, когда каждый из нас - и солдат, и командир - в бою действительно пускал в ход не только оружие, но и кулаки, просторечные, запальчивые фразы довольно точно выражали мысли и чувства и восклицательные знаки стояли, пожалуй, на местах.

Так же примерно беседовал с фронтовиками парторг роты гвардии старшина Сухарев, воодушевляя их на боевые дела, а когда наступила решительная минута, подкрепил слова личным примером, геройским поступком.

Меня, как командира полка, всегда интересовало состояние партийно-политической работы в подразделениях. Когда, бывало, спросишь об этом командира роты гвардии капитана Боронина, он с видимым удовольствием, с подробностями рассказывал о проводимых мероприятиях - коллективных читках газет, беседах, собраниях накоротке, а в заключение веско добавлял:

- У нас же не кто-нибудь парторгом, а Сухарев Фрол Фролович!

И этим вроде бы все было сказано - так считал ротный.

Кое- что мне случалось видеть и слышать самому. Думаю, что формы и методы работы ротного парторга были правильными.

«Коммунисты, вперед!» - этот боевой клич парторга страстно звучал и воплощался в боевых делах, когда роте гвардии капитана Воронина предстояло идти в атаку.

В период непрерывного 400-километрового наступления наряду с другими подразделениями много сил потеряла и рота Воронина - осталось в ее строю десятка полтора стрелков. А членов и кандидатов партии - всего несколько. После изнурительного марш-броска ночью через болотные топи роте в числе передовых подразделений предстояло форсировать реку. Физически и морально люди настолько выдохлись, что некоторые с трудом могли держаться на ногах.

- Коммунисты, вперед! - воскликнул Сухарев.

Охрипший, надорванный голос могли не расслышать, и он взмахнул рукой с зажатым в ней автоматом, дублируя свой призыв столь выразительным жестом.

Горстка воинов-коммунистов во главе с Сухаревым решительным броском выдвинулась к урезу воды и под огнем противника начала переправляться через реку на плотике. Увлеченные их примером, пошли вперед все солдаты. И вскоре рота уже вела бой на противоположном берегу, зацепившись за бугорки и кустики крохотного плацдарма. Сухарев отличался обаятельной простотой и неиссякаемым юмором. Будучи в составе пехотного десанта на танках, он мог, понадежнее усаживаясь около башни, шутливо бросить: «Ехать, оно все-таки лучше, чем пешком… Занимай плацкартные места, ребята!» И солдаты, посмеиваясь, облепляли холодную, подрагивающую от работающих двигателей броню, и уже не таким страшным делом представлялся им грядущий бой, когда они ворвутся верхом на танках в населенный пункт, занятый врагом.

Умел парторг поступить и так. Во время атаки, на бегу заприметив прячущегося в воронке необстрелянного солдата, вытащил его за ворот, дал по праву старшего брата крепкого подзатыльника: «Ты что же хоронишься, сук-к-кин кот? А фрицев бить кто за тебя будет? За мной!» Словно бы «за ручку» провел, протащил его через все поле атаки, пронизанное огнем. Научил кое-чему. А про минутную отсидку в воронке не сказал, на людях не вспомнил. За подзатыльник же солдат не обиделся, только почесал то место, ухмыльнувшись, когда бой стих.

Таков Сухарев, парторг роты. С большим уважением отзывался о Фроле Фролыче командир подразделения, во всем слушались его, принимая на веру каждое слово, солдаты. Какой же радостью было вручить такому отличному воину, коммунисту, заслуженную боевую награду!

Гвардейцы наши постоянно находились на передовой, воевали много, хорошо воевали, и награды не заставляли себя долго ждать. Порой телеграф отстукивал в адрес нашей полевой почты длинную-длинную ленточку с перечислением фамилий офицеров, сержантов, солдат. В той же статье «Высоко держать гвардейскую славу!», напечатанной в дивизионной газете, я писал не только о боевом настрое, о решимости и доблести однополчан, но и делился с читателями своей радостью по поводу награждения большой группы гвардейцев полка: «Недавно в нашей части состоялся праздник. От имени Президиума Верховного Совета СССР сорока семи отважным воинам - героям наступления были вручены ордена и медали».

Не слишком пышно был обставлен тот праздник, отмечавшийся в нескольких километрах от передовой, но значение имел огромное. Стоял на лесной поляне четкий строй - побатальонно и поротно. Вызываемые к месту вручения наград отчеканивали шаг по травянистой, схваченной первыми заморозками земле, проходили под сенью гвардейского Знамени… Волнующие, незабываемые минуты торжества победителей.

Когда подошел командир батальона гвардии майор Боронин, награжденный орденом Красного Знамени, я, передавая коробочку, пожимая его руку дольше и крепче, чем обычно принято, не мог сдержать своих чувств. И повторял сбивчиво при этом: «Поздравляю тебя, Коля… вас, Николай Андреевич!…»

Славный орден с красно-белой муаровой лентой, засверкавший на груди офицера, напомнил мне о проведенном и выигранном им бое - будто кинопередвижка подкатила сюда, на поляну, и я велел «прокрутить» боевой эпизод еще раз.

В том бою в районе крупного вражеского опорного пункта на Видземской возвышенности стрелковый батальон Боронина разгромил несколько артиллерийских подразделений противника на огневых позициях.

Батальону, двигавшемуся в головном отряде, была поставлена задача оседлать развилку дорог и в дальнейшем наступать на населенный пункт. Сосредоточив свою артиллерию в лесу, что севернее населенного пункта, немцы всеми силами старались удержать большак. С приближением батальона они открыли по нему шквальный огонь. Комбат верно сориентировался в обстановке и принял решение внезапными фланговыми ударами зажать врага в клещи.

Тактический остроумный замысел был блестяще осуществлен. Старший лейтенант Шемякин повел свою роту лесом, в обход справа, лейтенант Сизов стремительно проскочил с подразделением болото у дороги. В лесу обе роты соединились, действительно стиснув противника в клещах. В результате около 200 гитлеровских трупов осталось на поле. Батальон захватил 20 орудий, в том числе четыре 155-мм пушки, 80 лошадей, большой обоз с военным имуществом, взял несколько десятков немцев в плен. К этому следует добавить факт совершенно изумительный, может быть, равнозначный еще одной победе: атакующий батальон не потерял в бою ни одного солдата!

Победу обеспечили стремительность маневра, смелый бросок сквозь зону артиллерийского огня, внезапность фланговых ударов, а также боевая дерзость командира.

Нередко приходится мне встречаться с политработниками, выступать на различных сборах, семинарах и собраниях. И когда после моего официального, что ли, выступления с трибуны у нас завязывается интересный и по-партийному прямой разговор - то ли с опытными начальниками политорганов, то ли с молодыми замполитами рот и батальонов, то ли с порывистыми комсомольскими работниками, - я вновь и вновь переживаю чувства, зародившиеся в душе моей во время фронтовой совместной боевой службы и жизни с политработниками. Самые лучшие, самые искренние чувства! Мужественные офицеры, умные советчики, способные организаторы, они были назначены в подразделения заместителями командиров по политчасти, а их по доброй памяти любовно называли комиссарами.