Рассказ об Орлике будет неполным, если не упомянуть еще об одной детали. Через двести лет после Полтавской битвы в одном из монастырей в Греции была найдена старая, пожухшая картина под названием «Апофеоз Мазепы». Она мало заинтересовала искусствоведов — работа была слабенькой, чувствовалось, что принадлежала она кисти робкого и несамостоятельного живописца. Потому ее даже не стали реставрировать. Но мы-то с вами знаем, что никому не понадобившаяся картина — единственное, что оставил после себя Фаддей. А попала она в Грецию, наверное, стараниями все того же Орлика, который возил с собой по свету символы былого величия Мазепы — бунчук, булаву, печать и, как теперь можно догадаться, неудачную картину.

В общем, история вершила суд свой над каждым. И никто не смог избежать его. Впрочем, для многих судьба была милостивой. Пан Лянскоронский — любитель изящных искусств, немного ученый, немного библиофил, немного рыцарь, немного купец, немного мот и немного скупец — обрел наконец свое счастье.

Свадьба пана Венцеслава и панны Марии состоялась осенью 1710 года. Была она нешумной, непоказной. Сразу же после венчания молодые уехали в поместье Лянскоронского на северных склонах Карпат — голубых в хорошую погоду и мрачных, хмурящихся, туманных зимой и осенью.

Время шло.

Никто долго не понимал, почему вдруг все оставшиеся в живых из рода Кочубеева были обласканы двором и награждены землями, кроме Анны Обидовской (сестры Мотри Кочубеевой). Анна была сослана на вечное поселение без объявления причин. Лишь записки Крмана, найденные через двести лет после Полтавской битвы, объяснят нам, что ее связи с изменником Войнаровским стали известны князю Меншикову.

А время летело на своих бесшумных крыльях. Петербург, или, как его в ту пору именовали, Петербурх, стал столицей России.

Шут польского короля Августа Иосиф Фрейлих умер в припадке смеха в Варшаве, хотя смеяться в тот вечер вроде было не над чем. После смерти Фрейлиха выяснилось, что он многие годы работал над научным трактатом о роли и значении шутов, об истории возникновения этой профессии, ведущей свое начало, как считал Фрейлих, от мимов Древнего Рима, которые еще две тысячи лет назад умели смешить честной народ так, как это уже никак не удается делать шутам XVIII века.

Итак, мы вам рассказали о том, что произошло с главными героями книги. А теперь несколько слов еще об одном нашем герое — городе Львове. Что же о нем? После изгнания шведов Львов как бы очнулся ото сна. Лишь за один 1710 год здесь заложили семнадцать новых домов, две церкви и навели еще один арочный мост через реку Полтву — как раз напротив открытого купцом Михайлом нового Российского постоялого двора, где теперь часто останавливались купцы из Киева, Москвы и новой гетманской столицы Глухова.

В общем, жизнь шла своим чередом. И каждый день уже на следующее утро становился «вчера», а через день — «позавчера», а через год — историей.

Роман Николая Самвеляна «Казачий разъезд» вводит нас в обстановку событий времен Северной войны (1700–1721).

Россия в ту пору представляла собой быстро развивающееся абсолютистское государство. Преобразования, проведенные Петром 1, были во многом прогрессивны, изменили облик страны, ускорили развитие глубинных социальных процессов. С одной стороны, происходило укрепление феодально-крепостнической системы, а с другой — уже намечалось развитие буржуазных отношений.

Обладая огромной территорией и неисчислимыми богатствами, Россия вместе с тем к началу XVIII столетия оказалась отрезанной от всех важнейших международных торговых путей. Устья ее судоходных рек на западе захватили шведы, на юге — турки и крымские татары. Правобережье Днепра и Прикарпатская Русь оказались под властью Речи Посполитой. Как говорил Карл Маркс в «Секретной дипломатии XVIII века», ни одна великая нация никогда не существовала и не могла существовать в таком отдаленном от моря положении, в каком первоначально находилось государство Петра Великого. Дальнейшее развитие России как великой державы было просто немыслимо без отвоевания этих старинных русских земель, некогда захваченных в период феодальных раздоров и временного ослабления страны воинственными соседями. Возвратив их, Россия получила лишь то, что было абсолютно необходимо для нормального развития страны.

Но начало Северной войны было неудачно для России. Первое же сражение под Нарвой в 1700 году закончилось поражением многочисленной, но плохо обученной и слабо организованной армии Петра I. Поражение встряхнуло застоявшийся российский быт, заставило срочно провести ряд военных, а также экономических и гражданских реформ. Война, вызванные ею лишения легли тяжелым бременем на плечи народа. Усиливалось закабаление крестьян. На строительство новых, заводов (мануфактур), верфей силой сгоняли десятки тысяч подневольных людей. Все это обострило классовую борьбу, вылившуюся в народные восстания в Астрахани, на Дону, на Украине и в ряде других мест. Восстания были жестоко подавлены. Но их отголоски еще долго ощущались в общественной жизни страны.

Тем временем шведский король Карл XII, выиграв сражение у Нарвы, самонадеянно решил, что с русской армией надолго покончено, что Россия вряд ли сумеет в короткий срок восстановить свою военную мощь. Он стремился снискать себе славу «европейского» полководца и начал гоняться за армией союзника Петра I — польского короля и саксонского курфюрста Августа II. Хотя армия Августа была довольно легко разбита шведами, польский народ не покорился завоевателям. Польша практически не признала власти нового короля, ставленника Карла XII — Станислава Лещинского. Началось вооруженное сопротивление интервентам. На помощь противникам Карла XII и Станислава Лещинского пришли русские полки. В стычках с мелкими гарнизонами шведских войск, или, как бы их теперь назвали, в боях местного значения, русские военачальники изучали тактику противника, постигали искусство ведения боя, управления войсками и готовились к решающим сражениям со шведами. Бои эти шли с переменным успехом.

Но главные события, решившие в конце концов исход войны, развивались в ту пору в самой России. Поначалу не все даже опытные европейские дипломаты и военачальники увидели далеко идущие последствия петровских реформ. Усилив и перевооружив армию, укрепив южные границы, Петр I уже в 1702 году возобновил наступление в Прибалтике. К весне следующего года русские овладели частью Карелии и Ингрии, взяли ряд важнейших крепостей. Более того, как бы подчеркивая серьезность своих намерений вырваться к морю и открыть для России «окно в Европу», 16 мая 1703 года Петр I начал в устье Невы строительство Петербурга, которому суждено было стать новой столицей огромной страны. Неожиданно Карл XII увидел у себя в тылу мощную армию. Сухопутные пути между шведскими войсками в Финляндии и Прибалтике были перерезаны. Возникла угроза разгрома шведских войск по частям. Шведы послали корабли и крупный десант, чтобы «прогнать этих русских обратно в их леса». И тут неожиданно для себя встретили организованный отпор. Артиллерийский огонь с острова Котлин, на котором уже была заложена крепость Кронштадт, заставил шведские корабли вернуться в Стокгольм. В Ингрии, Карелии, Эстляндии и Лифляндии продолжалось наступление русских полков.

Лишь теперь Карл XII понял опасность создавшегося положения. Дав своей армии отдохнуть в захваченной им Саксонии, пополнив ее, шведский король решил идти на Москву, чтобы окончательно решить «русский вопрос». Во главе 54-тысячной армии он перешел Вислу и в 1708 году двинулся к границам России. Это было началом конца шведского величия. Регулярная русская армия перекрыла у Смоленска и Могилева дороги на Москву. В этой обстановке Карл XII принял решение повернуть на юг, где с помощью изменника Мазепы он надеялся усилить армию за счет сторонников гетмана и получить новую базу снабжения. Абсолютно достоверно и другое: шведский король надеялся добиться союза с крымским ханом, получить подкрепление из Польши от Станислава Лещинского, а затем объединенными силами вместе с Мазепой через Харьков и Курск пробиться к Москве.