Я помнил, что Портер жил где-то у Гремерси-парка. Я позвонил доктору и в самых изысканно-вежливых выражениях спросил, как нам попасть в упомянутый район. Абсурдность вопроса, похоже, вовсе не выбила его из седла. Он пустился подробно описывать маршрут.

Плечом к плечу мы с Эбернати добрались туда, куда надо, и напустив на себя самый что ни на есть достойный вид, принялись обивать пороги всех домов подряд: звонили в каждую дверь и спрашивали Билли Портера. Ни одна душа никогда не слышала о нём. Каким-то образом мы заплыли в «Клуб игроков». Вышибалам не понравился покрой наших костюмов. Пришлось их подкупить, тогда они впустили нас.

— Где можно найти мистера Уильяма Сидни Портера, писателя? — спросил я одного из них.

— Понятия не имею, никогда о таком не слышал. Спросите вон того — он знает кучу народа, даже всякую мелочь. Это Боб Дэвис.[45]

Коренастый, небольшого роста мужчина с широким весёлым лицом и проницательными серыми глазами стоял у двери в большой зал. Я приблизился к нему.

— Вы знакомы с Биллом Портером?

— Никогда не слыхал о таком. — Разговаривая, он даже не удостоил меня взглядом. — В круг моих знакомств входят только писатели, официанты и полисмены.

И тут я вспомнил, кем был разыскиваемый мной человек.

— О, спасибо. — Я попытался придать своему голосу безразличные интонации. — Может быть, вы знаете человека по имени О. Генри?

Лицо коренастого словно осветилось. Он схватил меня за руку.

— Знаю ли я О. Генри? Ещё бы мне его не знать! А вы — вы тоже?

— Я?! — в свою очередь завопил я. — Чёрт, конечно! Он мой старинный приятель!

— Да? А он, значит, с Запада? — пронзительные глазки издателя не пропустили на моём лице ни одной веснушки. Его явно мучило любопытство. Значит, Портер держит их в неведении относительно своего прошлого. Ну, нет, тайну моего друга ты от меня не узнаешь! Поэтому я не ответил на вопрос прямо.

— Он с Юга, — наконец сказал я. — Вы знаете, где я могу его найти?

— Наведайтесь в отель «Каледония», Западная Двадцать шестая улица, номер 28.

Так мы и нашли Портера.

— Это вы, полковник? — Всё тот же богатый, роскошный негромкий голос. — Я буду через мгновение! Благослови вас Господь!

Мгновение действительно оказалось весьма кратким, и вот перед нами утончённый, безупречный Билл, преобразившийся, словно по волшебству. На нём был прекрасный серый костюм, роскошный голубой галстук, неизменные перчатки, а в правой руке он держал тросточку.

— Привет, Билл! А где же ваш сорок пятый? Разве не его вам положено носить вместо этой побрякушки?

— Ах, полковник, сорок пятые сейчас не в моде. К тому же здесь, на Манхеттене, есть люди, которые сильно возражают против этого обычая, особенно Законодательное собрание.

Как будто с нашей последней беседы прошло пять минут, а не пять лет! Всё с той же теплотой и вниманием он молча всматривался в моё лицо.

— Это вы, полковник. И всё такой же, не изменились!

Мы присели за столик, заказали виски, забыли выпить и лишь сидели, пожимая друг другу руки и кивая, как парочка лебедей.

— Как там поживают Ганс и Фриц? — Голос Портера был полон радостного нетерпения. Упомянутые парни были котятами-близняшками, выросшими в почтовом отделении нашей тюрьмы.

Вот так мы, словно двое деревенских мальчишек, которые выросли вместе, вместе купались в одном ручье и вместе ходили в школу, — так мы сидели и обменивались воспоминаниями о ненавистной, полной всяческих ужасов тюрьме.

— И всё же хорошо, что вам довелось побывать там, полковник. Тюрьма — весьма подходящий вестибюль для этого Города Проклятых Душ. Бедолаги, сидящие там, просто ангелы в сравнении со здешними деловыми негодяями. Если у вас завалялась пара долларов, потратьте её сегодня, потому что они найдут, как отнять у вас ваши денежки ещё до наступления завтрашнего утра.

Была уже полночь, когда мы отправились в старый «Хоффман Хауз» опрокинуть по последнему стаканчику. Наутро нам предстояло встать рано, чтобы познакомиться поближе с большой деревней по имени Нью-Йорк. Мы с Эбернати вскочили в шесть. Портер пришёл в одиннадцать. Первым пунктом его развлекательной программы шла поездка в экскурсионном экипаже.

— Вы получите быстрое, беглое впечатление об этом Багдаде-на-Гудзоне и тысячах его тайн. Вы увидите замаскированных принцесс, прячущихся за углами от злых джиннов, встретитесь с великими визирями… Держите ушки на макушке, а глаза открытыми.

Эбернати, Портер и я были единственными пассажирами. Гид монотонно гудел: «Посмотрите направо, джентльмены, это дом Шеридана Лэнда». Или называлось какое-то другое имя. «А там налево, немного подальше — могила Гранта…»

Портер заёрзал, потом встал и вручил чичероне бумажку в два доллара.

— Держите-ка язык в границах вашего рта, — внушительно сказал он. — Мы не энтомологи, нам всякие золотые клопы не нужны, и не антиквары, чтобы водить дружбу со всякими старыми мертвецами. Мы — дети Бахуса. Так что прижмитесь к тротуару.

День был противным, холодным. Чичероне, охотник на волков, бандит и гений совершили множество экскурсий по различным питейным заведениям. Возница стал несколько небрежен и наехал на чей-то фургон. На короткое мгновение нам показалось, что сейчас начнутся неприятности. Ни мне, ни Эбернати не улыбалось иметь дела с фараонами.

— Возьмите себя в руки, джентельмены! Я всё сделаю по закону.

С величавой грацией истинного генерала Портер ступил на тротуар, распахнул пальто и показал полицейскому какую-то звезду. Полисмен извинился. Всё произошедшее показалось нам истинным чудом.

— Он — Волшебник из Багдада! — шепнул я Эбернати. Следующие три недели показали, что я прав. Билл Портер взмахивал рукой, и его «Багдад-над-подземкой» раскрывал перед ним свои тайны.

Временем Багдадского Чародея была ночь. Когда зажигались миллионы огней и и улицы заполнялись извивающимися, словно чёрные змеи, толпами мужчин и женщин — вот когда Билл Портер оказывался в родной стихии.

Он владел этим городом, а люди, его населяющие, были объектами его наблюдения. Он проникал в самую их гущу и наставлял на них пристальный микроскоп своей блестящей проницательности. Покровы с мошенничества, мелких обманов, жалкого позёрства, слетали, будто унесённые могучим ветром. И оставались души — обнажённые и убогие. Это было как раз то, чего и добивался Чародей.

На каждом шагу поджидали увлекательные приключения. Вот юная девушка старается тайком ускользнуть за угол, а вот старый побирушка скрючился на пороге… Столько тайн! И все их Портер должен был раскрыть. Но он никогда не отходил просто в сторонку и не предавался размышлениям. Он всегда завязывал дружбу со своими персонажами.

Он изучал их секреты, узнавал об их надеждах и разочарованиях. Он пожимал руку Сопи-бродяги,[46] и Дэлси сама рассказывала ему о том, как оказалась на мели со своими шестью долларами в неделю.[47] Нью-Йорк был зачарованным лабиринтом, и за каждым углом глазам твоим представало нечто неожиданное и чудесное.

Вот в это своё королевство и ввёл меня Билл Портер.

В один из первых вечеров после моего приезда в город, он пришёл ко мне — беспечный, изысканный, в приподнятом настроении. В петлице у него красовалась роза. Застенчиво прищурившись, он вытащил из кармана ещё одну.

— Полковник, это будет ваше прикрытие. Вденьте это в петлицу, и никто в жизни не догадается, что вы с Запада.

— Чёрт возьми, зачем мне этот салат?

Но если Билл что-то задумывал, он добивался своего. Розовый бутон был прикреплён к моей петлице.

— Я обратил внимание, — сказал Билл, — что фараоны провожают вас особенно пристальными взглядами. Этот талисман отведёт от нас подозрения.