— Ты… ты… — сказала Раннвейг. — Никогда не смей такого говорить. Никогда, слышишь? Что ты знаешь, чтобы такое говорить? Ари… этот Ари — он был плохой человек. Ты понял? А ты… чтобы ты никогда… — она покраснела. Схватив свой плащ, побежала к двери.

После ее ухода стало тихо.

— Эх, бабы, — вздохнул Арнор и спрыгнул со стола.

— О чем она? — выговорил Бран. — Что она хотела сказать?

— А фиг ее знает. Иди, ляг, правда, тебе нельзя на холоде.

— Что она имела в виду? — Бран продолжал смотреть на дверь, будто хотел увидеть там ответ на свои вопросы.

— Да не знаю я. Эти вечно крутят романы, с кем ни попадя, а потом начинают…

— Что? — Бран резко повернулся. — С кем ни попадя? Это ты об Улле так? Да ты…

— Эй, эй, — Арнор отступил, — уймись! Сбесились все! Да ну вас, свихнулись, право слово! То один, то другой!

— Ладно, — Бран опустил глаза. — Ты прав. Извини.

— Бешеные, — сердито буркнул Арнор. — Иди уже, ложись, а то мать нам обоим накостыляет. И эта дурочка куда-то унеслась… Нет, честное слово, спятишь с этими бабами!

Бран вернулся на постель, сел, прислонясь к стене. Арнор наблюдал за ним, потом сказал:

— Да брось ты, все наладится.

Молчание.

— Плюнь, Бран, с ними всегда так. Они сами не знают, чего им надо.

Нет ответа.

— Слушай, ты, может, голодный? Хочешь есть, а, Бран?

Бран задернул полог.

Это случилось на другой день, утром.

У Сигурда только просыпались, когда распахнулась дверь. Улла ворвалась в дом, как ураган.

— Дядечка! Дядечка! — задыхаясь, крикнула она. — Помоги! Помогите… Эйвинд! — споткнувшись, она упала на колени. — Они друг друга убивают!

Все кинулись к ней.

— Што, дочка? Што случилось? — Сигурд схватил ее за плечи. — Што такое?

— Они там, возле капища, — ее глаза блеснули из растрепанных, запорошенных снегом волос. — Это Видар. Он вернулся, и отец его пытается убить!

Сигурд встал.

— Идем! — велел он окружившим его людям. — Живее!

Они схватились на площадке возле капища: Видар и его друзья — конунг и дружинники. Когда появился Сигурд, там кипела битва, звенели клинки, раздавались вопли, на снегу темнела кровь. Никто из них не отступал, они стояли насмерть, будто две живые стены, разделенные сверкавшими мечами.

Растолкав оробевших зрителей, Сигурд крикнул:

— Остановитесь немедля! Хватит!

Его голос потонул в лязге, выкриках и звоне. Они ничего не замечали. Волосы развевались, глаза горели, дыхание прорывалось сквозь оскаленные зубы.

Сигурд выхватил меч.

— Остановите их! — крикнул он дружинникам.

Как в реку, он ринулся в полосу клинков, отбивая удары, стал прорываться к конунгу.

Брану показалось, что он очутился в жерновах. Со всех сторон сыпались удары, и он едва успевал обороняться.

— Стойте! — кричал Сигурд. — А ну, остановитесь!

Его никто не слушал, оружие лязгало, будто клыки. Краем глаза Бран заметил блеснувший справа меч. Наклон. Поворот. Удар. Бран отбил чужой клинок и обернулся к нападавшему.

Видар.

— Видар… ты?!

На секунду тот опешил.

— А-а, колдун, — прохрипел он. — Хочешь поучаствовать? Вставай рядом, не мешайся под ногами.

Быстрое движение рукой. Видар успел отразить чей-то удар, который едва не снес Брану голову.

— Кретин! — зарычал Видар. Отшвырнул Брана, будто тот ничего не весил. — Не мешай! Убирайся!

Бран не отступил.

— Сигурд! — крикнул он.

— Пошел вон, щенок! — ответил чей-то голос. Бран повернулся — и увидел конунга.

Конунг и Видар уставились друг на друга. Во взгляде конунга была ярость.

— Убью! — конунг бросился на сына. Их мечи кромсали воздух. Конунг рычал, словно разучившись говорить, словно вся жизнь его сосредоточилась на лезвии клинка. Совсем близко Бран увидал его глаза, налитые кровью, безумные, неподвижные глаза. В них не осталось даже капли разума — только ярость.

— Убью! — рычал конунг. — Убью…

Видар начал отступать.

— Сигурд! — завопил Бран. — Сигурд!

Конунг рубанул мечом, и Видар отскочил. Бран попытался отбить клинок, но сила, вложенная конунгом в удар, отбросила его назад. Бран увидел: конунг вскидывает меч. Клинок сверкнул, как молния, на блеклой синеве неба. Острый блеск… и свист… Молния ударила, метя в Брана.

Бран закричал. Схватил свой меч обеими руками, взмахнул им в воздухе, описывая круг. Слепая молния неслась к нему. Он уклонился — и со всего маху полоснул ее той молнией, что вспыхнула в его руках.

Натужный звук, как всхлип металла. Меч конунга сломался. Конунг замер, уставился на Брана, на меч, пылавший у него в руках. Захрипев, отшвырнул обломок и шагнул вперед.

— Все! Хватит! — Сигурд ладонью уперся ему в грудь. — Довольно, родич!

Конунг пробуравил ярла взглядом. Вскинув руку, ударил Сигурда в лицо, и тот на миг ослеп. Этого конунгу хватило, чтобы вырваться.

Конунг бросился на Брана. Одной рукой схватил за горло, другой вцепился в меч. Пальцы были, точно клещи. В глазах у Брана потемнело. Конунг пнул его в живот, вывернул запястье, выхватил оружие из рук и отшвырнул Брана в сторону.

Сигурд навалился на конунга сзади. Взревев, тот начал вырываться. Подбежал Эйвинд, с ним — дружинники… Поднялся крик, и стало очень шумно. Конунг рычал, как зверь, не выпуская из рук меча. Сигурд и старший Харалдсон еле удерживали его.

Бран сел и потряс головой. Дотронулся до горла. Перед глазами все еще плавали огненные круги.

— Живой? — сказал знакомый голос. Сильные руки подхватили Брана и помогли встать.

Он резко обернулся.

— Ты?! — воскликнул он. — М'атир… Отец! Но как… Когда ты приехал?!

— Только что, с ребятами, — Дэвайн улыбнулся. — Я гляжу, ты тут времени не теряешь. Господи, ну, и вид. Что это с тобой, а?

— Просто немного обморозился.

— Похоже, ты меня не ждал?

— Я… нет, конечно, ждал, но я…

Дэвайн потрепал его по волосам:

— Я очень рад тебя видеть, сынок. Очень, очень рад.

— Да. Я тоже… я тоже.

Дэвайн притянул его к себе и обнял. Отодвинул. Снова посмотрел в лицо.

— Видно, тут дело совсем плохо, а? — спросил он.

— Да уж, колдун, хреновей не бывает, — ответил вместо Брана Видар.

Он стоял поблизости, бледный и серьезный. Из пореза на щеке сочилась кровь. Утершись рукавом, Видар произнес:

— В этом гадюшнике с каждым днем все веселее, — и криво усмехнулся.

— Видар, — сказал Бран. — Ты знаешь про…

— Знаю, знаю, колдун. Все я знаю, — сплюнув кровь, Видар убрал меч в ножны и хмуро глянул на отца. Конунг был рядом, в трех шагах. Его держали. Он молчал, стискивая меч. Видар отвернулся.

— Эх, зря ты воротился сюда, колдун, — сказал он. — И я тоже… зря. Леший меня дернул.

Конунг вдруг рванулся — и вырвался у воинов из рук, прыгнул вперед, как хищник на добычу. Короткий, острый блеск клинка…

Видар закричал. Раздался хруст. Конунг упал на снег, подмяв под себя сына.

Бран кинулся конунгу на плечи, Дэвайн очутился рядом, подбежал Сигурд, дружинники… Конунга оттащили в сторону.

Видар лежал навзничь. Меч Брана валялся рядом, длинное лезвие было в крови почти по рукоятку. Пульсируя, как живой источник, кровь заливала белый снег. Конунг стоял поодаль, на коленях, на нем повисли четверо. Облизав губы, Видар усмехнулся.

— Ну вот, — выговорил он. — Наконец… добился… свое…го, а? На… конец-то… — Видар застонал, зажмурился, кровь толчком плеснула из раны. Рубаха стала красной и прилипла к телу. Его пальцы шевельнулись, ладонь прижалась к раненому боку. Судорожный вздох. Видар попытался приподняться, и алая струя ударила в снег.

— Лежи, — Дэвайн схватил его за плечи. — Не надо. Лежи.

Повернувшись к Сигурду, Дэвайн сказал:

— Его нужно отсюда унести. Немедленно.

Ярл подал знак дружинникам. Из копий и плащей сделали носилки и уложили Видара. Он молчал и лишь скрипел зубами. Харалдсон взялся с одного конца, а Эйвинд — с другого. Глаза Видара были закрыты, грудь быстро, тяжело вздымалась, пальцы скребли плащ.