Самострел, арбалет, он же армбруст или цагра, был известен на Руси издавна. Это оружие не являлось столь «секретным», как, скажем, греческий огонь, сжигавший корабли и города. Самострелы, по-русски еще и «пороки», имели различие по силе боя.

Наибольшей силой боя обладали самострелы со стальным луком и зубчатым взводом тетивы. Из такого самострела пускались болты — тяжелые стрелы с массивными наконечниками или стрелы, целиком выкованные из железа. Они летели вдвое и втрое дальше, чем из самого сильного дальнобойного лука. Ложа с ложбиной для направления полета стрелы облегчала прицел. Если стрельбе из лука надо было обучаться двадцать лет, стрельбе из самострела можно было научиться за двадцать дней.

Историк военного дела на Руси А. Н. Кирпичников пришел в своих изысканиях к выводу, что к началу XIV столетия самострел на Руси получил массовое распространение. К сожалению, летописцы не обратили внимания на то, как было вооружено московское войско на Куликовом поле. «Сказание о Мамаевом побоище» вообще умалчивает об этом. Есть летописное известие, что московский суконщик во время обороны Кремля от Тохтамыша стрелой, пущенной из самострела, убил ордынского царевича.

Археологические раскопки на Куликовом поле и на берегу Вожи мало что могли дать, ибо оружие тогда вообще было дорого, а самострелы в особенности. Победители собирали оружие после битвы. Но мы имеем бесценное косвенное свидетельство о том, что на Руси в XIV столетии арбалет стал главным стрелковым оружием. В Литве и на землях Ордена, в ганзейских городах было строжайше запрещено продавать арбалеты на Русь.

Стало быть, вопрос об отражении стрелкового удара Орды тесно увязывался с развитием оружейного дела, что, в свою очередь, требовало длительной подготовки. Московское войско для решающей схватки с Ордой можно было вооружить только при значительном развитии ремесел.

Успех стрелкового оружия на полях сражений в Европе не мог остаться незамеченным на Руси. В какой-то мере в битвах на Воже и на Куликовом поле мы услышим отзвук битв при Куртрэ, при Кресси, при Пуатье и при Азинкуре. Есть сообщение Жювеналя де Юрсена, что герцог Брабантский в 1414 году имел в своем войске четыре тысячи арбалетчиков. У Московского княжества были не меньшие возможности, чтобы создать стрелковый полк и вооружить его самострелами.

Однако тактическая задача в сражениях с Ордой не исчерпывалась отражением стрелкового удара. Вслед за стрелковым ударом Орда в случае сопротивления противника переходила к фронтальной атаке в конном строю. Казалось бы, напрашивалось простейшее решение: против легковооруженной ордынской конницы выпустить тяжеловооруженных русских витязей. Но это уже было испробовано в битве на Калке. Орда не боялась тяжеловооруженных всадников.

Ордынская конница рассыпалась перед бронированным клином, осыпала стрелами его коней, стаскивала закованных в доспехи воинов крюками, арканами, наседая на витязя со всех сторон. В битве с Ордой в конном строю трудно было бы, почти невозможно достичь перевеса.

Как тут Дмитрию Ивановичу и его воеводам не вспомнить о боевом порядке Святослава. Но размышления о пешем строе не могли не увести к опыту военной классики древности. А на Руси читали древних греков и знали о походах Александра Македонского, о том, как он пешей фалангой громил персидскую конницу. Здесь мы уже имели на что опереться. Летописец сообщает: «Сила великая татарская борзо с шоломяни грядуща, и ту паки, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитись; и тако сташа кония закладше, стена у стены каждо их на плещи предних своих имуще, преднии кратче, а задни должае. А князь великий також с великою своею силою рускою з другого шоломяни поиде противу им. И бе страшно видети две силы великия…» (Татищев).

В этом кратком летописном известии ключ к раскрытию хода Куликовской битвы. Мы еще к нему вернемся. Сейчас нам важно отметить, что перед нами изображение сходящихся фронтально пеших фаланг, в которых копья в первых рядах короче, в задних — длиннее.

Да это же знаменитые македонские «сариссы»! Когда пеший строй, вооруженный такими копьями, выставлял их перед собой, то все до одного копья первых восьми шеренг выступали по крайней мере на полтора-два метра впереди, образуя дугу из железных наконечников, непроницаемую для конной атаки. Ни одну лошадь нельзя было послать на железо. Древнегреческий историк Полибий (204–120 годы до нашей эры) в «Истории римского государства» пишет, что римский полководец Эмилий Павел, увидев македонскую фалангу, двигающуюся с сариссами наперевес, «содрогнулся от ужаса». И у нас в летописи: «И бе страшно видеть две силы великия».

Одной из этих великих сил и были пешие городовые полки, вооруженные копьями разной длины. Именно в этом и состояло решение второй тактической задачи: предотвратить конный бой, навязать Орде бой пеший.

Сама собой подсказывалась и роль конных полков: охранение флангов, сторожевой и засадный полки.

Мало наметить тактическое решение. И стрелки, и пешие городовые полки, и конница, сформированная из княжеских и боярских дружин, требовали обучения, требовали навыков во взаимодействии. В немалой мере подготовке московского войска к схватке с Ордой послужили боевые походы Дмитрия против Ольгерда, усмирение рязанских бояр, отражение ордынских набегов…

Русь готовилась к свержению ордынского ига, в Орде это не могло пройти незамеченным.

Из Орды было видно, что вражда между Дмитрием московским и Михаилом тверским не утихает, а Олег рязанский включился в число союзников Москвы. Орду всегда страшил союз русских князей. Рязанская земля граничила с Ордой. Мамай в 1373 году решил разрушить этот опасный союз и, собрав силы, которые к тому времени были ему подвластны, напал на Рязань.

В Москве разгадали истинную причину его внезапного вторжения. Дмитрий Иванович кликнул большой сбор и впервые со времен Батыева нашествия открыто ополчил Русь на Орду, поставил войско на левом берегу Оки под Коломной на пути Орды.

Источники не сообщают, каким было это войско, молчат и о том, что оно делало под Коломной в течение трех с половиной месяцев, как оно кормилось. Летописи отметили лишь тот знаменательный факт, что московский князь с оружием в руках выступил против Орды, а Мамай, самый сильный в то время ордынский владыка, пограбив Рязань, через Оку ступить не решился.

Ордынские владыки не привыкли к неповиновению. Они не могли не видеть, что Русь со всеми ее богатствами, с огромными средствами, которые из нее выкачивались, уходит из-под их власти.

К началу семидесятых годов более или менее определилась расстановка сил в Орде. Мамай к этому времени сумел подавить всех своих соперников на правобережье Волги и распространить свою власть на Крым, на степные пространства между Днепром и Волгой и предкавказские степи. С 1371 года Мамай начал укреплять свои внешнеполитические позиции, выступая в международных сношениях как единовластный правитель Золотой Орды.

Источники не говорят, почему в 1373 году, разорив Рязань, он не решился переступить Оку и вторгнуться в пределы Московского княжества.