— Не нравится мне этот тип, — сказал он. — Слишком аккуратно заштопан.

— Фоллс не дурак.

— Я считаю его преступником. От сигналов-то нам все равно никуда не деться.

С озабоченным видом Дикон рассказал о соображениях доктора Акрингтона по поводу сигналов.

— И должен признаться, — добавил молодой человек, — мне это кажется более вероятным объяснением. Кроме того, зачем таким нелепым и бессмысленным образом представляться Квестингу? Все, что ему нужно было бы сделать, это отвести бизнесмена в сторону и показать свои документы. Зачем подвергать себя ненужному риску? Ведь кто-то мог распознать сигналы. Бессмыслица получается.

Саймон не нашел никакого подходящего ответа и сердито напомнил о своих наблюдениях.

— А если вы считаете меня дураком, — бушевал он, — некоторые имеют другое мнение. Вам, может, будет интересно услышать, что днем я ездил в отделение полиции. — Юноша проследил за смущением своего собеседника с заметным удовольствием. — Да, после того как вы сообщили мне о том, что сигналы простучал Фоллс, я вскочил на велосипед и помчался в город. Там у меня есть знакомый сержант. К нему я и поехал. Сначала он принял меня, как мальчишку, но в конце концов мне удалось его убедить. В общем, — закончил Саймон, — я не унимался, пока не попал к шефу полиции.

— Здорово, — пробормотал Дикон.

— Да, — продолжал юноша, погладив затылок, — мы беседовали в кабинете целый час. Полиция заинтересовалась. Они ничего не сказали, но, знаете, очень многое из моего рассказа записали. К тому же я сам понял, какое произвел на них впечатление. Теперь о Фоллсе наведут справки. Если дядя Джеймс и папа считают, что соображают лучше, чем официальные представители власти, зачем мне беспокоиться? Подожду, пока полиция раскинет сети. Настанет день справедливости. А они не такие уж тупые, как я думал. Эта постановка дела меня уже удовлетворяет.

— Очень хорошо, — сказал Дикон. — Поздравляю. Кстати, я должен попросить тебя пойти к твоему отцу и могу предупредить, чтобы ты готовился к расспросам относительно отбитых трубкой Фоллса сигналов. А я пойду наконец спать.

Молодой человек уже приблизился к двери, когда Саймон остановил его.

— Совсем забыл, — произнес юноша. — Я спросил полицейских про того парня с родины. Ну, про большую шишку из Скотленд-Ярда. Их, кажется, здорово развеселил мой вопрос, и я уж думал, они не скажут мне даже, как его зовут. Но ничего, все-таки сказали. Это Аллейн. Старший инспектор Аллейн.

Представления Дикона о законном судопроизводстве, связанном с обстоятельствами исчезновения Квестинга, были исключительно смутными. Ему в голову приходили какие-то полузабытые фразы о предположении смерти по истечении определенного времени. То вдруг он начинал размышлять о национальности и ближайших родственниках бизнесмена. Молодой человек совсем не ожидал, что, проснувшись на следующее утро, обнаружит несколько плотных мужчин, стоящих на веранде Клейров, разглядывающих свою обувь, переговаривающихся друг с другом вполголоса и распространяющих вокруг себя не вызывающий никаких сомнений аромат одетых в штатское полицейских.

Однако именно такую картину и увидел Дикон. Гул голосов разбудил молодого человека. Свет в его комнату не проникал, поскольку окно было загорожено чьей-то широкой спиной. Дикон накинул халат и направился к патрону. Он заходил к Гонту перед сном и застал того в состоянии нервной прострации, хотя Колли и делал ему массаж. Дикон выслушал от актера просьбу ради Господа Бога оставить его одного и в сопровождении слуги с полотенцем покинул комнату.

— О, тетя моя дорогая! — прошептал Колли, указывая большим пальцем на захлопнувшуюся дверь. — Настоящий колокольный звон. Нервный припадок с музыкальным сопровождением. Мы испытываем его терпение, сэр, и даже не извиняемся. Проверьте тормоза и пересчитайте свои воротнички. Завтра мы возвращаемся из поездки на курорт.

Он указал большим пальцем на пол.

— Колли! — взревел в этот момент Гонт. — Колли! Проклятье! Колли!

Слуга снова проскользнул в спальню актера.

Вспомнив свой ночной эпизод, Дикон шел к патрону с некоторыми опасениями. У двери он прислушался, уловил запах турецкого табака, услышал, как Гонт поперхнулся дымом от сигареты и закашлялся. После этого молодой человек вздохнул, постучал и вошел в комнату. Актер в пурпурном халате лежал на софе и курил. Когда Дикон поинтересовался, хорошо ли ему спалось, он злобно усмехнулся и ничего не ответил. Молодой человек попытался несколькими маневрами начать беседу, но всякий раз натыкался на молчание и наконец уже собирался, не обращая внимания на неловкость ситуации, уйти, как вдруг Гонт сказал:

— Позвоните в тот отель в Окленде и закажите номер на вечер.

С чувством полного опустошения Дикон спросил:

— Значит, мы уезжаем, сэр?

— Я бы считал, — отозвался Гонт, — что это очевидно настолько же, насколько очевидна смена ночи днем. Я не заказываю номеров из простых капризов. Пожалуйста, закончите все дела с Клейрами. Мы уезжаем как можно скорее.

— Но ваш курс лечения, сэр?

Актер покачал указательным пальцем.

— Вы настолько грубый, бесчувственный человек, что можете легкомысленно предположить, будто я с отвратительной картиной, которая возникает у меня перед глазами каждый раз, как только я их закрываю, погружу свое тело, себя в кипящую грязь?

— Я не подумал об этом, — смущенно пробормотал Дикон. — Прошу прощения. Я поговорю с Клейрами.

— Умоляю вас, — сказал Гонт и отвернулся от него.

Молодой человек отправился искать миссис Клейр и столкнулся с Колли. Слуга закатил глаза и попытался выжать из них слезу. Фраза «он такой наглый» вдруг пришла Дикону в голову, напомнив ему о маленьких мальчишках, гримасничавших вчера в лунном свете. Ничего не ответив, он продолжил путь и отыскал полковника в кабинете в компании с крупным, темноволосым, румяным мужчиной. На незнакомце были надеты простой костюм и грубые ботинки. Он оглянулся и посмотрел на Дикона тяжелым, изучающим взглядом.

— Сержант Уэбли, — произнес полковник.

Темноволосый мужчина медленно поднялся.

— Как поживаете, сэр? — проговорил он глухим голосом. — Мистер?..

— Белл, — подсказал полковник.

— Ах да. Мистер Белл, — повторил сержант Уэбли и приоткрыл свою ладонь, которая оказалась широкой, плоской, в грубых складках. Казалось, он вглядывается себе в пятерню. Ощутив легкий укол тревоги, Дикон понял, что сержант смотрит в маленький блокнот. — Верно, — солидно повторил Уэбли. — Мистер Дикон Белл. Должно быть, это псевдоним, сэр?

— Совсем нет, — ответил молодой человек. — Так меня окрестили.

— Правда, сэр? Очень необычное имя. Староанглийское, видимо.

— Видимо, — холодно сказал Дикон.

Уэбли откашлялся и выжидательно замолчал.

— Сержант, — неуверенно произнес полковник, — ведет небольшое следствие.

— Да, конечно, — торопливо пробормотал Дикон. — Простите, что прервал вас, сэр. Я пойду.

— Не нужно, мистер Белл, — с нотками радушия в голосе сказал Уэбли. — Очень рад вашему приходу. Крайне неприятный случай. Да. Присаживайтесь, мистер Белл, присаживайтесь. — Дикон почувствовал приступ клаустрофобии, словно над ним захлопнулась какая-то крышка, сел и замер. — Как я понял, — продолжал сержант Уэбли, — ваши передвижения прошлым вечером были следующими. — Он расправил блокнот на колене и стал читать.

«Но я уже все это слышал раньше, — подумал Дикон, — сотни раз читал в самолетах, на палубах пароходов и в комнатах различных отелей». И молодой человек увидел желтые суперобложки со смертоносным оружием, стиснутыми кулаками, наручниками и похожими на Уэбли мужчинами, косящимися на стволы револьверов. Скорее в ответ на собственные мысли, чем на вопрос сержанта, он громко воскликнул:

— Но это же был простой несчастный случай!

— В случаях подобного рода, мистер Белл, при исчезновении личности в обстоятельствах, указывающих на возможную смерть, мы проводим следствие. Так о чем вы говорили?