— Это невероятно! — восклицал Рюдигер, рассказывая об этом Соломону и Герлин, которые ожидали его в лесу недалеко от Кронаха, где они разбили лагерь.

Переодетый в рыцаря еврей и девушка в монашеской рясе привлекли бы к себе в Кронахе слишком много внимания. Герлин с нетерпением ожидала возвращения Рюдигера. Ночью молодая женщина долго не могла заснуть: импровизированная постель была чрезвычайно неудобной, и ее беспокоили звуки ночного леса, которые палатка совсем не приглушала, к тому же она очень замерзла, несмотря на то, что уже пришла весна.

— Мальчуган скачет лучше многих рыцарей! Вам нужно было видеть, как он торговался с неуклюжим рыцарем, под чьим руководством проходят обучение боевым искусствам оруженосцы. Я так не умел в его возрасте!

— И поэтому вы подарили ему лошадь? — раздраженно спросил Соломон. Одна из лошадей бежала рысью возле Флоремона, и на ней восседал Ханзи. — Разве вы не собирались продать всех коней?

Рюдигер улыбнулся.

— У меня появилась другая мысль, — невозмутимо заявил он. — Поскольку я стал рыцарем… я думаю, мне нужен оруженосец!

Произведенный в чин оруженосца юный конюх улыбался во весь рот. Рюдигер купил ему на вырученные от продажи лошадей деньги новую одежду — больше никаких крестьянских рубах! В новой яркой одежде и кожаных сапогах Ханзи выглядел как юноша из не очень знатного дворянского рода.

Герлин улыбнулась ему, и он тут же протянул ей узелок.

— Вот, два платья для вас, моя дама! — со всей серьезностью начал он, пытаясь правильно выражаться. Рыцарю не подобало разговаривать, как простолюдины, однако, разумеется, ему это пока не совсем удавалось. — Я отыскал эти платья, потому что… В общем, ваш брат купил бы более красивые платья, но сейчас вам ведь нужны более простые…

Похоже, мальчуган прислушивался к их разговорам, он был очень смышленым и, определенно, лучше Рюдигера знал, какое платье больше подходит еврейке-горожанке.

Соломон кивнул Рюдигеру:

— Вот как, оруженосец… Как же вы его назовете? Иоганн из Гальгенхюгеля?^[7] Впрочем, это не важно, имя не имеет значения. Возможно, он станет лучшим рыцарем, чем господин Роланд… Куда же вы теперь направитесь со своим оруженосцем, господин Рюдигер? Домой, в Фалькенберг?

Рюдигер покачал головой:

— Пока нет. Я еще успею побыть управляющим в поместье отца! А прежде я хочу посмотреть мир. Думаю, поеду на юг. В Сицилию или Аквитанию… — Он улыбнулся. — И там поупражняюсь в служении дамам!

Соломон закатил глаза. Герлин же хотелось выругать его. Ей было бы спокойнее, если бы Рюдигер находился в хорошо защищенной крепости отца, а не странствовал по дорогам Запада. Однако он не позволит собой командовать. Поэтому она не стала даже затрагивать эту тему, а переоделась в новое платье и предстала перед мужчинами в облике горожанки.

Ханзи нашел для нее льняную рубашку — простую, однако из тонкого материала, и платье из темно-синего сукна, а к нему льняное покрывало на голову. Герлин умело прикрыла им свои волосы.

В узелке также находился плащ с капюшоном из грубого коричневого лодена^[8], который защитит ее от холода и сырости.

— В этом наряде вас легко можно принять за горожанку, — одобрительно произнес Соломон, — даже, пожалуй, за еврейку.

— В Кронахе живут евреи? — спросил Рюдигер. — Город ведь подчиняется Бамбергу, не так ли?

Соломон кивнул.

— Да. И всемилостивейший господин епископ предоставляет здесь приют нескольким «защищенным» евреям. Это означает, что еврейская община платит ему баснословные суммы за то, что он не дает христианам убивать евреев. Или, по меньшей мере, признает это, когда такое все же происходит, — потому что в таком случае, разумеется, упраздняется налог. Я думаю, госпожа Герлин найдет приют у моего брата, пока не появится возможность ехать дальше. Надеюсь, что это будет скоро. А теперь давайте посмотрим, сколько у нас денег, господин Рюдигер. Раз уж мы вспомнили о том, что я еврей, мне, наверно, стоит проявить расчетливость.

Соломон улыбнулся. Он был известен своей щедростью, его семья жила в достатке. Но теперь ему придется взять у брата деньги взаймы. Роланд, несомненно, присвоил себе нажитое им в Лауэнштайне добро.

У Герлин с деньгами дело обстояло еще хуже. В спешке она не взяла с собой ни одного пфеннига, в крепости остались и ее украшения. На ней были только медальон госпожи Алиеноры, браслеты, которые ей подарил Дитрих, и усыпанный драгоценными камнями подаренный епископом крест. С последним она могла бы расстаться без всяких сожалений, если ей понадобятся деньги, а вот медальон и браслеты были ей дороги. Соломон не стал что-либо говорить по этому поводу, а определил ценность одного креста.

— Я надеюсь, что в Кронахе есть ростовщик, но лучше продать его позже, когда мы уедем из города, — заявил Соломон. — Если моя спутница-еврейка заложит крест, люди начнут задавать вопросы.

Еврейская община Кронаха состояла всего из нескольких семей, которые жили хоть и не в обособленном еврейском квартале, однако в одной части города. Сам город был небольшим, домики ютились между речками Кронах, Хаслах и Родах, которые здесь сливались. Над местностью горделиво возвышалась крепость, построенная предшественником нынешнего епископа. Защитные сооружения образовывали северную границу бамбергского епископства и позволяли контролировать дороги в Тюрингию и Франконский лес. Небольшому городку они обеспечивали безопасность, а его жителям — заработок. Здесь проживало много кузнецов и доспешников, но это также было отличное место для продажи рыцарских коней. Разумеется, у жителей практически не было тайн друг от друга. Чужеземцы здесь были достаточной редкостью, поэтому к ним проявляли повышенный интерес. Избежать вопросов кронахских евреев будет трудно.

Иудейский лекарь Соломон был здесь, разумеется, хорошо известен — среди христиан не меньше, чем среди своих единоверцев. В Кронахе находилась торговая контора его отца, теперь ею заведовал брат Соломона Яков, да и сам Соломон после путешествия на Ближний Восток некоторое время работал здесь. Поэтому для лекаря было рискованно подъехать к стенам Кронаха в странном наряде рыцаря и на боевом коне. Если городские стражи остановят его и станут задавать вопросы, его могут узнать.

В связи с этим Соломон придумал план въезда в город, согласно которому им следовало подождать до ближайшего базарного дня. Герлин расстроилась из-за этого, ей больше не хотелось ночевать в лесу. Ночью все еще было холодно, а Дитмар начал чихать и кашлять. Герлин была близка к панике. Соломон заявил, что это обычная безобидная простуда, но Герлин хотела поскорее доставить ребенка в теплое и безопасное место.

— Почему вы не позволили Рюдигеру продать и вашего коня? — раздраженно спросила она у него. — Мой брат мог бы найти для вас подходящее платье, чтобы вы въехали в Кронах под своим именем!

Соломон покачал головой:

— И завтра посланец от Роланда Орнемюнде спросит про еврея Соломона, и городские стражи с готовностью сообщат ему, где меня найти! Не будьте такой наивной, госпожа Герлин, Роланд станет нас искать! Если он хочет удержать Лауэнштайн, ему нужен Дитмар — мертвый или живой. Пока скорее живой, чтобы убить его, у Роланда есть целых тринадцать лет. Но нам лучше тайно въехать в город. Достаточно того, что в еврейском квартале мне придется жить под своим именем.

Герлин неохотно согласилась провести еще две ночи в лесу. Правда, теперь она имела в полном своем распоряжении палатку. Рюдигер раздобыл одну для себя, и Ханзи решил не усердствовать, пока Герлин и Соломон не въедут в город.

В конце концов Соломон выбрал первый час базарного дня для осуществления своего плана. Так рано городские стражи были еще полусонными и должны были пропустить большое количество крестьян и торговцев, которые направлялись в город со своими товарами. Герлин с Дитмаром на руках смешалась с толпой женщин, а Рюдигер сопровождал мрачного рыцаря Армина де Карессе, который никому не открывал лица. Городских стражей они совершенно не интересовали. Заговорщики вздохнули с облегчением, когда встретились на рыночной площади.