После собрания, на котором обсуждали причины аварии на девятом мартене, Лян Цзин-чунь попросил Хэ Цзы-сюе зайти к нему в кабинет.

— Сегодняшнее собрание прошло очень хорошо! — довольно проговорил Хэ Цзы-сюе, стараясь обрадовать проводившего это собрание секретаря парткома. Лян Цзин-чунь ничего не ответил, только когда они вошли в кабинет, сказал:

— Авария на этот раз была слишком большая, чтобы мы могли ограничиться одним этим собранием, мы обязаны провести тщательное расследование. А сегодня я хотел только вызвать людей на откровенный разговор. Мне думается, что прежде всего мы должны выяснить, при каких условиях возможны подобные случаи…

— Обычно сталь начинает протекать, когда под становится очень тонким, — перебил секретаря парткома Хэ Цзы-сюе.

— Разве ты не слышал выступления директора завода? На пятом мартене под был тоже тоньше установленной нормы, но аварии все-таки не произошло. Мы должны выяснить условия, которые привели к аварии на девятом мартене.

— Вероятно, под стал очень тонким, в нем появились ямы, и он не выдержал — только так могло это случиться! — объяснил Хэ Цзы-сюе все, что ему удалось пока что выяснить.

— Директор завода тоже говорил, что там должны были появиться ямы! — подчеркнул Лян Цзин-чунь. — Предположим, что ямы действительно были, вот нам и следует докопаться, обнаружили их при подготовке печи к загрузке или нет.

— Во всех случаях должны были обнаружить, стоило только бригадиру и инженеру по оборудованию внимательно осмотреть под, — ответил Хэ Цзы-сюе.

— В таком случае, не проявили ли бригадир и инженер по оборудованию небрежности?

— Инженер по оборудованию всегда внимательно осматривает под печи, это одна из его основных обязанностей.

— А бригадир? Вчера вечером, кажется, там был только один бригадир?

— Боюсь, что это действительно так, — после минутного раздумья согласился Хэ Цзы-сюе.

— Как, по-твоему, относится к работе Чжан Фу-цюань?

— Раньше, конечно, были случаи, когда он старался осложнить работу следующей смены, однако в последнее время он исправился, — осторожно ответил Хэ Цзы-сюе и посмотрел на Лян Цзин-чуня.

— Мы должны хорошенько разобраться в том, проявил он в данном случае небрежность или же поступил так намеренно!

— Вряд ли намеренно… Ведь авария произошла в его смену, и я не думаю, чтобы он сам себе устроил такое, — покачал головой Хэ Цзы-сюе.

— Мало ли что бывает! Я знаю, что подготовкой печи занят не только один бригадир, как при осмотре свода печи. Бригадир или инженер по оборудованию в данном случае руководят, а готовят печь рабочие, и уж они-то должны были видеть, появились ямы в поде или нет. Ведь они производили наварку подины доломитом не как им вздумается, а согласно указаниям. Вот и надо поговорить с рабочими. Мы часто говорим, что рабочие должны шевелить мозгами. Но нам, людям умственного труда, это куда нужнее! — он постучал себя пальцем по лбу.

— Я непременно поговорю с рабочими! — торопливо согласился Хэ Цзы-сюе.

— В смене Чжан Фу-цюаня есть коммунисты или члены НДСМ? — поинтересовался секретарь парткома.

— Нет! — с беспокойством ответил Хэ Цзы-сюе, ожидая что секретарь парткома сейчас начнет осуждать его за плохую работу по расширению цеховой парторганизации.

— Конечно, в таких условиях неизбежны просчеты. А активисты в этой смене имеются?

— Активисты есть! — поспешно закивал головой Хэ Цзы-сюе.

— Кто именно? — спросил Лян Цзин-чунь, подозревавший, что Хэ Цзы-сюе ответил просто наобум.

— Очень активен первый подручный Ли Цзи-мин, тог, который так хорошо выступил сейчас на собрании, только за последнее время его трижды отмечали в стенгазете. Неплохо проявил себя и У Цзюнь-чэн. Правда, он не такой инициативный, как Ли Цзи-мин.

Лян Цзин-чунь опустил голову и задумался.

— Ли Цзи-мин… это имя как будто мне знакомо, — почесывая лоб, задумчиво промолвил Лян Цзин-чунь. — Не так ли звали рабочего, который был замешан в аварии на седьмом мартене?

— Он самый и есть. Только месяц, как его перевели на девятый.

— А почему перевели? Разве уже ясны все причины той аварии?

— Это сделано по просьбе Чжан Фу-цюаня, директор дал свое согласие, — объяснил Хэ Цзы-сюе.

— Что ты можешь еще сказать о первом подручном девятого мартена?

— Он и раньше был активным рабочим, а с тех пор как его перевели на девятый мартен, он стал еще более активным. Вторая смена на девятом самая слабая, а с приходом Ли Цзи-мина дело там улучшилось. Директор потому и дал согласие на его перевод, что хотел укрепить эту смену.

Лян Цзин-чунь приоткрыл ящик стола, взглянул на какие-то, бумаги и спросил:

— Ты обратил внимание на то, что и в этот раз немало времени ушло на вскрытие выпускного отверстия?

— Я спрашивал об этом, заделывал его второй подручный У Цзюнь-чэн.

Лян Цзин-чунь зажег сигарету и задумался.

— Ты все-таки поговори со всеми рабочими, — сказал он наконец. — Остальную работу отложи и займись только девятым мартеном. Да не вздумай созывать собрание, поговори с каждым в отдельности. Во время разговора старайся грубым словом не обидеть кого-нибудь. Если обнаружишь, что у человека есть какие-то опасения, постарайся сразу же их выяснить. Авария была слишком большая, и расследование надо проводить очень внимательно. Обо всем важном немедленно сообщай мне. А я сам также с рабочими переговорю.

Когда Лян Цзин-чунь пришел в мартеновский цех, он увидел толпу людей у девятого мартена. Здесь были директор завода, советский специалист Сатпаев, сотрудники треста и заводские инженеры. Все они сквозь защитные очки внимательно осматривали печь, в которой продолжали поддерживать высокую температуру. Лян Цзин-чунь удивился, почему до сих пор не начинают охлаждать печь для предстоящего ремонта, и спросил об этом встретившегося ему Юань Тин-фа. Лицо бригадира было пунцовым от сильной жары, ибо крышки печи сегодня почти не закрывались — все время приходили специалисты с разными обследованиями.

— Специалисты сейчас совещаются, как лучше провести ремонт, не охлаждая печи, это даст большую экономию во времени, — ответил Юань Тин-фа.

Лян Цзин-чунь очень беспокоился, что печь будут ремонтировать больше десяти дней. Ведь это скажется на выполнении плана! Поэтому сообщение Юань Тин-фа его обрадовало.

— Товарищ секретарь, как здоровье Цинь Дэ-гуя? — с тревогой в голосе спросил Юань Тин-фа. — Его жизни не угрожает опасность? — последний поступок Цинь Дэ-гуя убедил мастера в том, что молодой сталевар — настоящий коммунист, и у него возникло чувство глубокого уважения к нему.

Посветлевшее было лицо Лян Цзин-чуня вновь омрачилось.

— Я только что звонил в больницу, врач говорит, что положение очень опасное, он все еще без сознания, — ответил он.

— Нужно наказать Чжан Фу-цюаня, — гневно произнес Юань Тин-фа. — Авария произошла только по его вине. Сдавая смену, я несколько раз предупреждал его, чтобы он сказал директору, что печь обязательно нужно ставить на ремонт. Но он пропустил это мимо ушей.

— Мы расследуем все обстоятельства аварии и непременно докопаемся до ее причины, — сказал Лян Цзин-чунь и ушел, чтобы больше не отрывать мастера от работы.

Сунь Юй-фэнь об аварии на девятом мартене узнала в обеденный перерыв в столовой. Но есть ли жертвы — об этом никто не знал. После работы она стала поджидать у ворот кого-нибудь из знакомых сталеваров, чтобы выяснить подробности происшествия. Вскоре она увидела едущего на велосипеде Юань Тин-фа и крикнула ему: