Батюшка встретился с бегающими, явно обличающими себя, глазами известного проказника Дагмарова.

— Александр! — чуть слышно пролепетал кадет.

— А ты зачем у приятеля тайком берешь конфеты? А тебе не стыдно, что потом этот же приятель угощает тебя и жалуется тебе, что кто-то потихоньку берет у него конфеты… Ты думаешь, что обманул его? Ты нарушил заповедь Господню — «не укради.» Никогда не бери чужого, а приятелю сознайся…

Догмаров, потный от волнения, слушал обличительные слова батюшки и никак не мог уразуметь одного, — почему батюшка все знает?.. В мозгу мелькнула мысль — «наверно батюшка святой.»

— Господь сказал — «Возлюби ближнего твоего, как самого себя.» Отец Михаил приблизил свое лицо к глазам известного фискала Кунина.

— Владимир! — стараясь не смотреть батюшке в глаза проронил кадет.

— Ты зачем выдал воспитателю шалость друга? Боялся быть наказанным за него? Лучше пострадать за друга, чем тайком выдать его… Он сам сознается, а тебе заплатит во много раз больше…. Ябедничество тяжелый грех… Господь сказал: — «Сия есть заповедь моя, да любите друг друга, якоже возлюбих вы. Больше сия любве никтоже не имать, аще кто душу свою положит за други своя.» — Отец Михаил перевел взгляд на Жоржика.

— Георгий…

— Ты маму любишь?

— Люблю…

— А почему ты огорчаешь ее?.. Плохо учишься, шалишь, редко пишешь ей… Маму в своих сердцах вы должны носить как святыню, как что то прекрасное, чисто, светлое… Кто дал вам жизнь?.. Мама… Кто отдал вам всю свою жизнь?.. Кто согревает вас теплом, заботой, лаской?.. Мама… Господь сказал: — «Чти отца и матерь свою.» А что такое чти?.. Люби, уважай, не огорчай, ничего никогда не скрывай от мамы, потому что для нее ты всегда останешься маленьким ребенком, которого она всю жизнь нянчит в своем сердце…

— Геннадий!..

— Господь сказал — «Не убий».

. . . . . . . . . . . .

…Отец Михаил укладывал свою исповедь с одной стороны в рамки детских невинных грехов, с другой в рамки заповедей Господних и простыми, доступными их разуму словами, пробуждал в детях раскаяние, понимание хорошего и дурного, добра и зла. Молодые сердца Геннадиев, Михаилов, Владимиров, Георгиев, учащенно клокотали в груди, глаза подергивались слезами содеянных грехов, и каждый в мыслях своих давал себе слово больше их не делать.

— Становитесь на колени, сделайте земной поклон и слушайте молитву: — сказал отец Михаил, сам опускаясь на колени. Он накрыл разгоряченные головы маленьких грешников эпитрахилью, от которой приятно пахло горьковатым, святым ладаном.

Быстро и сумбурно прошли для новичков десять учебных месяцев, оставив в памяти лишь некоторые яркие моменты, озарившие улыбкой детской радости маленькую, казенную и суровую жизнь. Неизгладимое впечатление в детских военных душах оставил первый ротный праздник,

26-го ноября, день Святого Великомученника и Победоносца Георгия. Батюшка служил молебен не в церкви, а перед ротным образом украшенном живыми цветами и сказал, что все кадеты 3-ей роты сегодня именинники, и что за обедом каждый из них получит подарок. Детвора с нетерпением ждала обеда. Во время обеда играл корпусной оркестр, а между столами маячил грузный директор корпуса генерал-майор Симашкевич, раздавая каждому пакетики с шоколадными конфетами. Вечером, с 6 до 8, под тот же корпусной оркестр, под руководством Ширяева, первые, робкие, неумелые танцы с какими то незнакомыми маленькими девочками в коричневых и серых однообразных платьицах.

6-ое декабря… День именин Государя Императора. Торжественная служба в церкви, молебен с многолетием, парад, опять конфеты после обеда, а вечером большой концерт и бал в строевой роте. Масса публики… Все нарядные и какие то праздничные… Так не хочется итти в свою роту. В ней нет флагов, светящихся вензелей, нарядной публики, а только строгий воспитатель и дядьки… В ней будни, беспросветные будни жизни..

27-ое декабря… Елка… Большая до потолка елка украшенная блестящими игрушками, бусами, фонариками, свечами… Как дома… Под елкой, по числу кадет, цветные мешочки с вяземскими пряниками, орехами, карамельками… Опять корпусной оркестр… Те же девочки, но уже не такие чужие, а знакомые… Коля Упорников под елкой читает стихотворение… ошибся, забыл, покраснел, снова начал… полковник Гусев тихо подсказывает ему… Жоржик в мягких сапожках, в широких синих шароварах, в голубой вышитой рубахе четко отплясал казачка… Первые пьянящие аплодисменты… первый успех маленького актера…

Зима… снежки… Лучший спортсмен корпуса, первый силач, кадет 7-го класса Ватеркампф прислал 3-ей роте наглый вызов на снежки. Один против всей роты. В вызове указывался день, час и условия боя. Второй класс без колебания принял вызов. Ватеркампфу в резких и оскорбительных тонах был послан ответ. Ротные стратеги приступили к работе… Тщательно разработан план захвата Ватеркампфа в плен. Проведены две репетиции в ротном зале. Автор плана кадет 2-го класса Арванитаки был уверен в полном успехе. Решено было Ватеркампфа, по захвате в плен, посадить в ротный карцер.

…Ватеркампфа в плен не взяли, сражение проиграли, л несколько отважных малышей от метких ледяных снежков Ватеркампфа с подбитыми глазами были отправлены в лазарет, как тяжело раненые.

…Весна…Пасха…Радостно и светло на душе, и дни какие-то другие тоже радостные и светлые… Жоржику и Коле кажется, что Христос воскрес в 3-ей роте, почему им так хорошо и легко. За завтраком каждый день выдают по два крашеных яйца. Их никто не ест, а вечером в ротном зале на одеяле их катают с катка. Полковник Соловьев тоже катает. Вачнадзе уже выиграл 52 яйца. Он как то особенно искусно катает их и всех обыгрывает.

Острые, казавшиеся на первое время такими колючими, грани казенной жизни давно ушли, ушли за счет первых, чистых побегов детской дружбы. Уже никому не. казалась жизнь одинокой, уже никто не чувствовал себя сиротой. Класс уже представлял из себя дружную хорошую семью, и пышными цветами зацветали нивы личной дружбы.

Начались экзамены… Коля и Жоржик готовятся вместе. Перед каждым экзаменом настроение взволнованно преподнятое особенно для малоспособных и лентяев, но все прошло относительно благополучно. Экзаменаторы более чем снисходительно относились к малышам, и очень небольшое число кадет перешло в следующий класс с переэкзаменовками. Сдан последний экзамен, и впереди радостные каникулы, встреча с родными, их баловство и свободная без уроков жизнь. Тепло и хорошо на душе, и только момент расставания с друзьями печален и горек. Упорникож уезжает в город Калач Донской области, Жоржик в Саратов, Лисичкин в далекую Сибирь, в Ачинск.

Поплыли пароходы, колесами застучали поезда, унося в разные уголки России маленьких кадет. Это были уже не те вновь испеченные кадеты, на которых, по словам сварливого каптенармуса, форма сидит, как седло на корове. Год пребывания в корпусе отшлифовал, отполировал их. Чистенькие, подтянутые, с хорошей выправкой они уже с достоинством носили форму корпуса.

Все как один, одетые в хорошо пригнанные суровые коломянковые рубахи с синим погоном, в черные отглаженные брюки и начищенные до предельного блеска сапоги, они по заслугам останавливали на себе внимание прохожих, а задорно сидящая на голове фуражка с красным околышем и кокардой вызывала восхищение у подрастающего слабого пола.

Группами и в одиночку, поездами и пароходами тянутся в родной корпус к началу учебного года маленькие и взрослые кадеты. Как братья одной семьи, они радостно встречаются на пароходных пристанях, узловых станциях железных дорог и к 15-му августа, молодым, шумливым потоком вливаются в корпус. Три месяца вольной жизни, баловство родителей и родственников, сладость относительной вольности конечно отдалили их от казенной жизни и суровой дисциплины корпуса. Первые дни непривычно, тяжело, но неизбежное очень скоро берет верх, и жизнь сама собой укладывается в рамки уроков, перемен, завтраков, обедов, шалостей, наказаний, праздничных отпусков, временно оборвавшихся встреч и развлечений.