— Возьми, — говорит, — у соседа, сосед богатый. Возьми, — говорит, — коров стадо у богатого мужика, запри, — говорит, — в свою пожню и затыкни колоколы, — говорит.

Там и стали коров тех искать и найти не могут. И она приходит к этому соседу.

— А что, — говорит, — батюшка, не могу ли я в сей вечер твоих коров отворотить?

Ну и он и говорит:

— Ежели, — говорит, — твоя сила будет, чем могу, тем и поплачу, — говорит, — тебе, только коров вороти назад.

И она сейчас приходит домой вечером к ряду и велела старику:

— Гони, — говорит, — старик, коров домой.

И пригнал старик коров. Ну, и сосед ей приносит на другой день пуд муки.

И там опять, как они в бедности жили, и опять нужда пришла, и они опять у другого соседа так сделали. И так они прокормились лето на этих хватанциях.

И потом дошло дело это до государя, — пропал самоцветный камень, — что есть этакая волшебница, что может отгонуть, кто этот камень унес.

И потом они и приезжают оттуль за ней два лакея: одного звали Брюхом, а другого Хребтом. И они, эти лакеи, камень украли и говорят промежду собой:

— Ежели она может отгадать, что это мы взяли, то кладем, — говорят, — куриные яйца в сани, так ежели она может отгонуть, что мы взяли, то может отгонуть, что у нас яйца положены в сани, как ее повезем.

Положили в сани яйца куриные.

Она без старика не поезжает, надо старика взять с собой...

— Без старика не поеду; он тоже знает!

Ну, они приходят на сарай, собрались, котомку склали. Ну, она приходит да и садится:

— Сесть мне было, — ска, — как курице на яйца.

Один одного так и толкнул:

— Вот злодейка, зараз узнала!

И они сели, их и повезли туды.

Они их и привезли туды, и она просит комнату особу со стариком.

И они приехали тудыкова, в особу комнату положили их, он [старик] и говорит старухе:

— Ой, — ска, — ворона залетела в высоки хоромы, что-то нам будет?

— Она и говорит старику:

— Старик, что будет брюху, то и хребту!

А лакей слышит, и он приходит к другому!

— Отдать надоть нам, отгонула зараз злодейка, отдать надо.

Ну, они взяли и принесли ей этот камень да сто рублей деньги и ей говорят:

— Не говори на нас, что он у нас хранился.

И она, как камень в руки попал, старику ска:

— И поживем мы теперь, — ска, — на этом месте.

Ну и в утре спрашивает государь:

— Что, ужоль ты гадала? — говорит.

— Гадала, — говорит, — батюшка, — и отгонула, где твой камень есть, в Москву унесенный; а я, — говорит, — достану его через неделю оттуль.

Через неделю камень она и оказала ему.

Он ей:

— Ну, что же, — говорит, — бабушка, здесь ли ты желаешь аль в свою сторону едешь назад?

Она ска:

— Батюшка, где меня взял, назад отвези меня, — говорит, — уже.

Их государь до смерти хлебом наградил обоих.

Поп и дьякон

Жил-был поп да дьякон. Приход бедный был: не во что ни обуться ни одеться и в голова положить нечего. Вот и придумали они, где бы на сапожнишки добиться. Дьякон говорит:

— Давай-ка, поп, я буду воровать, а ты будешь ворожить.

Поп и говорит:

— Чего будешь воровать?

— Лошадей! В лес буду их прятать; ты будешь деньги брать, про лошадей рассказывать!

Вот дьякон пошел ночным бытом, троечку спёр и в овраг их отпёр.

— Ну, поп, я троечку спёр и в овраг отвел. Пришлю к тебе мужиков, ты будешь гадать, по черной книге читать, по сотне рублей денег брать. Чур, деньги пополам!

Вот дьякон увидал мужиков, у которых лошадь украл, и рассказал им все.

— Идите к попу: он вам про лошадей погадает.

Мужики обрадовались, скорехонько к попу собирались.

— Ох ты, батюшка, отец духовный, ты видишь свет; не знаешь ли, где лошадей наших след?

— Ничего, друзья, не знаю, разве в черну книгу погадаю — все узнаю. Придите наутро.

Пришли они наутро, сказал поп:

— Ну, мужички, ваши лошади в лесу; дорогу только я вам не скажу: дайте сотенку рублей!

— Сотенку дадим, только путь-дорогу расскажи, до коней нас доведи.

Мужики сотенку вынимали, алчному попу в руки давали.

Сотенку поп взял, про лошадей им рассказал.

— Идите в поле; лошади в рове стоят, аржану соломушку едят!

Мужики в поле пошли и лошадушек нашли. Завтра праздник воскресенье, к обеденке дон-дон. Вот пришли добрые люди к обеденке, стали богу молиться, Христу-спасу поклониться. Обеденка отошла; дьякон лист бумаги берет, нову проповедь читает.

— А послушайте, миряне, что я вам буду читать! У нас приход-от бе-е-дный, корми-и-ться нам не-че-м; дьякон собирался лошадей во-ро-вать, а попу-то велел во-ро-жить. Слышите ли, миряне? Не все ли вы с дырами? И спер дьякон трой-ку ло-ша-де-ей, отвел в о-враг, по-пу то ска-за-а-л; он в черной книге у-зна-а-л, а с мужиков сотню рублей взя-л и про лошадей рас-с-казал!

А поп-то и говорит:

— Сказал, ду-р-а-ак, ду-р-а-ак дьякон, не во все лю-ди бя-кай, знай ты да я! И обедня, братие, вся-я!

[Каша из топора]

Пришел солдат с походу на квартиру и говорит хозяйке:

— Здравствуй, божья старушка! Дай-ка мне чего-нибудь поесть.

А старуха в ответ:

— Вот там на гвоздике повесь!

— Аль ты совсем глуха, что не чуешь?

— Где хошь, там и заночуешь!

— Ах ты, старая ведьма! Я те глухоту-то вылечу!

И полез было с кулаками:

— Подавай на стол!

— Да нечего, родимой!

— Вари кашицу!

— Да не из чего, родимой!

— Давай топор; я из топора сварю!

— Что за диво! — думает баба, — дай посмотрю, как из топора солдат кашицу сварит!

Принесла ему топор; солдат взял, положил его в горшок, налил воды и давай варить. Варил-варил, попробовал и говорит:

— Всем бы кашица взяла, только б малую толику круп подсыпать!

Баба принесла ему круп. Опять варил-варил, попробовал и говорит:

— Совсем-бы готово, только б маслом сдобрить!

Баба принесла ему масла. Солдат сварил кашицу:

— Ну, старуха, теперь подавай хлеба да соли, да принимайся за ложку; станем кашицу есть!

Похлебали вдвоем кашицу.

Старуха спрашивает:

— Служивой! Когда ж топор будем есть?

— Да вишь, он не уварился, — отвечал солдат, — где-нибудь на дороге доварю до позавтракаю!

Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошел в иную деревню.

Вот так-то солдат и кашицы поел и топор унес!

Кузька-вор

Жил-был Кузька-вор. Барин и говорит:

— Кузька, укради у меня собаку! Дам, если украдешь, сто рублей.

Кузька говорит:

— Украду.

— Как ты украдешь? Ведь она злая.

— Это, — говорит, — мое дело, а не ваше!

Приходит Кузька домой и говорит:

— Мать, сшей мне мешок такой-то вот длины, такой-то ширины.

Мать сшила ему. Он пошел. Приходит к воротам; взял да и приколотил мешок под подворотню, широко растопырил, а сам отошел. Собака молчит, не чует. Лукнул через ворота камень, она и учуяла, бежит. Разбежалась да прямо в мешок и попала. Кузька оторвал мешок и убежал с ним домой. Барин поутру встает, собаки нет.

— Ступайте, — говорит, — слуги, призовите Кузьку!

Те пошли:

— Кузька дома?

— Дома!

— Собака у тебя?

— У меня.

— Иди к барину!

Приходит, собаку приносит. Барин ему сто рублей отдал и говорит:

— Украдешь у меня еще жеребца?

— Украду!

— Да как ты украдешь? Ведь у меня его четверо людей караулят: один верхом, другой за повод будет держать, третий — за хвост, четвертый — в дверях!

— Это дело мое, — говорит Кузька-вор, — украду.

Вот барин уснул. Кузька приходит в его хоромы, оделся в баринову одежду, взял четверть водки, выходит вечером на крыльцо и кричит: