Был четверг. Нам сказали, что «балус» прилетает по понедельникам и четвергам и что в четверг он должен прилететь после полудня.

Мне казалось, этот день тянется так долго, как не тянулся никакой другой. Солнце поднималось медленно-медленно. Я знал: пройдет еще немного времени, и я полечу по небу, как птица. Жаль, думал я, что не удалось поговорить об этом с отцом, когда тот приходил ко мне ночью! Я бы сказал ему: «Не бросай меня, когда я полечу, как птица, в небе, — я ведь буду беспомощным!»

Мы поели, а потом причесались и сложили все, что взяли с собой, в чемодан к Явите. Место для «балуса» было длинное-длинное, недалеко от него стоял небольшой дом, около этого дома мы сели и стали ждать. Мне еще не верилось, что я полечу. Тело у меня было тяжелое, как будто я не совсем проснулся.

Я сказал Явите:

— Ты не говорил мне, как надо вести себя, одеваться и есть перед белыми людьми.

Но он ответил:

— Не беспокойся об этом, будь таким, какой ты на самом деле. Лучше так, чем стараться быть другим и все делать невпопад.

Он, Явита, «балуса», кажется, совсем не боялся.

Он рассказывал разные истории, хохотал и разговаривал с друзьями, которых здесь встретил. А я все думал: хорошо бы мне заснуть и опять увидеть отца. Будь сон как река, я бы просто в него нырнул. Мне хотелось попросить отца: «Я отправляюсь в деревню белого человека, защити меня!» Но он, наверно, и так знал об этом и, может быть, уже был здесь и охранял меня. Он знал, как поступили со мной белые люди, когда пришли к нам в деревню. Я снова вспомнил, что говорил в воскресенье проповедник: ничто не может отлучить нас от любви божией. И еще подумал: а помогут мне ангелы, если крылья у «балуса» вдруг сломаются и мы рухнем вниз?

Вдруг кто-то закричал: «Вон он, вон!» Я посмотрел на небо, но ничего не увидел. Все, кто был в небольшом доме, выбежали и стали показывать на небо, я тоже посмотрел и теперь увидел «балус» — он летел из-за деревьев как птица. Сперва он был как крохотная птичка сурири, а потом начал расти, стал вскоре величиной с ястреба, сделал над нами два круга и, как ястреб, ринулся вниз, к земле. Но ястребы спускаются тихо, а вот «балус» спустился с таким шумом, будто верещали все какаду в лесах да еще гремел гром.

«Балус» сел на землю недалеко от места, где мы стояли, немного пробежал и остановился. Шум затих. В «балусе» открылась дверь, из нее вышли люди, а потом из «балуса» стали выгружать мешки риса и ящики с мясными консервами. Вид у «балуса» был точь-в-точь как у ястреба. У него были два крыла и две ноги, был хвост и была голова. А вот клюва, когтей и глаз у «балуса» не было.

В голове у «балуса» сидел белый человек, усталый и злой, и он закричал:

— Полетит кто?

Явита шагнул вперед и сказал:

— Да, двое.

Он отдал ему две бумажки, которые купил за деньги, а потом мы вошли в «балус» и сели. Тогда белый человек повернулся к нам спиной, дотронулся до маленькой палочки впереди него, и «балус» зашумел. Явита пристегнул меня ремнями к сиденью. Шум становился все громче, и вдруг «балус» шевельнулся. Белый человек посмотрел на нас и снова повернул голову вперед. Он начал хвататься за маленькие черные и белые палочки, за одну, другую, третью, и «балус» помчался по земле как молния, а потом начал подниматься.

Мне не хотелось видеть, как он поднимается, и я наклонился и зажмурился. Теперь «балус» шумел так, что мне стало страшно, и все кишки, сердце и остальные мои внутренности поднялись к горлу и там остановились.

«Балус» поднимался быстро, и Явита сказал, что мы уже над деревьями, но я все равно не стал смотреть. Теперь «балус» верещал, как какаду, когда они съедают на дереве симани ящерицу. Но Явита этого, похоже, не замечал. Я знал — он хочет, чтобы я открыл глаза и посмотрел, но страх накатывался на меня, как волны набегают на камни берега. Я снова и снова повторял про себя слова, которые в воскресенье говорил проповедник: «Наши страхи о сегодняшнем дне, наши тревоги о завтрашнем: где бы ни были мы… ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви божией в Иисусе Христе».

Теперь «балус» трясся, как сумасшедший, который машет руками и дрыгает ногами. Мое сердце все не спускалось на свое место, а так и висело в горле, и, чем выше поднимался «балус», тем выше поднималось оно. Потом «балус», как лист, начал падать на землю, а мой желудок поднялся еще выше, туда, где уже было мое сердце. Но «балус» не упал, а, наоборот, начал подниматься снова.

Когда «балус» устал подниматься, он полетел прямо, и теперь я будто плыл на лодке по Гире, и волны то подбрасывали лодку вверх, то опускали вниз.

— Посмотри отсюда на землю, — услышал я, как сказал Явита.

И я в первый раз открыл глаза. Я сразу посмотрел, на самом ли деле Явита тут, а потом посмотрел влево и увидел то, что Явита хотел мне показать. Я растерялся. Когда ходишь по земле, видишь на ней высокие деревья, а теперь их не было. Все было плоское, как река, но справа высокой оградой тянулись горы и не давали земляной реке утечь в сторону. И за ограду эту уже начало опускаться солнце.

Сколько же времени, подумал я, будет «балус» лететь до Попондетты? Однажды я ходил пешком в Хига-Фуру, недалеко от Попондетты, и у меня на это ушла неделя.

— Мы так и будем лететь дни и ночи, пока не прилетим в Попондетту? — спросил я у Явиты. И когда же «балус» спустится наконец на землю и мы сможем из него вылезти?

Но Явита сказал мне:

— Еще немного лететь, мы спустимся очень скоро.

До чего же быстро, подумал я, летает «балус»!

Впереди я увидел облако, часть его была черная, часть белая. Я всегда думал, что облака свисают с неба на каких-то веревках, но это облако просто плыло по небу, а веревок никаких не было. Я думал, белый человек впереди нас сделает так, чтобы «балус» облетел вокруг облака, но он этого не сделал. Я зажмурился, и тут «балус» опять затрясся, как сумасшедший. Меня подбрасывало вверх-вниз, вверх-вниз, будто я лодка, которая борется с морскими волнами. Я думал, что облако твердое и «балус» разобьется, когда ударится о него, и закрыл глаза, но мы прошли облако насквозь — я увидел это, когда открыл глаза снова.

«Балус» начал спускаться, теперь он делал круги над Попондеттой. Такой большой деревни, как Попондетта, я никогда не видел. Крыши домов в ней были белые-белые и сверкали. По дорогам внизу бегали взад-вперед какие-то странные свиньи разного цвета. Я смотрел на белые крыши, а они все увеличивались. «Балус» наклонился набок, и мне снова стало очень страшно, а потом «балус» начал падать, как ястреб, когда охотится за крысой. Упав на землю, «балус» побежал по ней быстро-быстро, но белый человек впереди нас стал хвататься за маленькие черные палочки, и «балус» остановился. И вот только тогда мое сердце и желудок спустились вниз, на свои места, и я смог в первый раз за все время, пока мы летели, вздохнуть по-настоящему.

Дверь открылась, и мы с Явитой сошли на землю. Я огляделся вокруг и увидел большую белую свинью, она была еще далеко, но бежала к нам. Какая-то чудная — без ног, рыло совсем тупое, без пятачка, и хвоста не было тоже. Бежала она очень быстро, будто хотела на кого-то напасть, и ее голос был похож на голос «балуса». Я подумал, что она дикая, и посмотрел, нет ли поблизости дерева, чтобы взобраться, если она вдруг на меня бросится. Но дерева видно не было, и я решил, что в случае чего спрячусь в «балусе».

Свинья приближалась к нам, и я увидел ее белые глаза, но рта у нее не было. Ой, что это? В голове у свиньи сидит человек! Я очень испугался, но Явита сказал:

— Отец, это называется автобус. Бывают большие автобусы, а этот маленький. До деревни отсюда далеко, и автобус пришел, чтобы туда нас доставить.

Я укусил себя за палец. Свинья уже не бежала, а медленно шла, и вот она остановилась. Человек, который сидел у нее в голове, оттуда вышел. Мне очень захотелось посмотреть на свинью поближе, мы к ней подошли, и я потрогал ее.

Этот автобус был очень похож на свинью, только у него не было щетины, не было пасти, не было мяса и не было внутренностей. Я на всякий случай опять укусил себя за палец. Но как появилась на свете эта чудная свинья, я не знал.