— Тогда, — подвел итог Фурд, — здесь мы и умрем. Сражаясь со своим собственным оружием.

Пауки подплыли ближе. Экипаж «аутсайдера» машинально отступил вглубь кратера, давая пространство для первых синтетиков.

— Когда они отрежут нам руки и ноги, — пробормотал Смитсон, — мы тоже распадемся, обратимся в ничто?

— Ничто, — бесстрастно ответил Тахл, — не превращается в ничто.

— Тахл, а там мы… — начал Фурд.

— …были такими же? — закончил вопрос шахранин. — Не помню, коммандер. Возможно, мы больше держали при себе.

Фурд окинул взглядом мостик и свирепо воззрился на Кир.

— Смотрите на экран! Не отворачивайтесь. Они — это мы. Мы бы хотели такой чести. Мы бы не хотели, чтобы мы отвернулись.

— Вы правы, коммандер, прошу прощения.

Из всей команды на мостике отвернулась только Кир. Обычно она первая наблюдала бы за тем, какой эффект произведут ее орудия. Ей нравилось их использовать, но не против таких противников. Она вновь взглянула на экран, где копия вместе с остальными смотрела на нее, моргая от холодного света, залившего пробоину, и приняла решение. Кое-что она сделать все-таки могла.

Кир нажала несколько кнопок.

Пауки подплыли ближе, первый уже вошел в пасть кратера. У него не хватало конечности посередине, по всему телу виднелись борозды. Он пополз вперед, направившись не к Фурду, а к Кир. Та отошла в сторону, подальше от остальных, она поняла, что сейчас сделала там, на «Чарльзе Мэнсоне».

— Кир?

— Я должна быть первой, коммандер, не вы.

— Почему?

— Потому что на корабле ими управляю я.

— Не понимаю.

— Поймете.

Синтетик неуклюже приблизился к ней, казалось, совершенно случайно. Из-за отрезанной лапы он нелепо ковылял. Кир видела его силуэт на фоне серебряного корпуса своего корабля, висящего в шестнадцати сотнях футов отсюда. А на «Чарльзе Мэнсоне» команда смотрела, как паучьи очертания проступают на фоне серебряной фигуры самой Кир, стройной и изящной.

Та сделала еще один шаг в сторону. Как и ожидала, другие пауки в кратер пока не лезли. Посмотрела в несуществующее лицо синтетика. Ее собственное оружие. Она управляла им на «аутсайдере». Тот подошел к ней, стуча лапами по полу кратера, вытянул вперед пару конечностей, словно приветствуя Кир, и сменил когти на манипуляторы. Кир высчитывала то, насколько долго сможет с ним сражаться с ним, сможет ли протянуть до того времени, когда создатели наконец не покажут, какие же такие способности дали ей для битвы. Пока она все обдумывала, паук встал на задние лапы и выколол ей глаза. Кир закричала. Фурд подумал, что больше от ужаса, чем от боли, но не мог сказать наверняка, так как никогда до этого не слышал ее крик. В кратер вплыло еще несколько пауков, гораздо больше ждало снаружи. Кир продолжала кричать. Никаких очевидных воплей, вроде «Мои глаза» или «Помогите», без всяких слов. Фурд жестом приказал остальным разделиться. «Не может такого быть, — подумал он. — Если они нас сделали, то почему позволяют вот так просто зарезать? Они же должны были что-то нам дать. Но что?»

Кир не отводила взгляда от экрана. Она так сильно сжала пальцы в кулак, что ее ногти — с прекрасным маникюром и темно-багровым лаком — впились в кожу, по ладоням потекли красные струйки. В пробоине ее черные ногти и кровь казались почти одинаковыми, оттенки едва отличались друг от друга. Она видела их предельно ясно, так как в кратере, крича, рухнула на колени и закрыла глаза руками глаза, а Фурд приказал остальным рассредоточиться, пауки вошли внутрь и карабкались друг на друга, отталкивали друг друга, лишь бы первыми добраться до команды.

— Вы приказали синтетику напасть сначала на вас, а не на меня.

— Да, коммандер.

— И отдали точный приказ о том, что с вами сделать.

— Да, коммандер. — Кир выдержала взгляд темных и непроницаемых глаз Фурда. — Я могла сделать для них только это, я имею в виду нас, там, в кратере. Они знали, что я прикажу паукам атаковать. Поэтому я убила себя самым отвратительным способом, каким смогла.

Фурд хотел спросить, как эта мысль пришла ей в голову, но ответ уже знал: Кир была так сделана.

В кратере они отвернулись друг от друга; сражались поодиночке и проигрывали. Кир была еще жива, когда паук, выколовший женщине глаза, срезал ей лицо, лишив всех черт, сделав из нее свое подобие, и только после этого прикончил, перерезав горло. Кровь — темно-серая, почти черная — должна была парить вокруг шаровидными каплями, но в кратере работала гравитация.

Фурд погиб легко, гораздо легче, чем ожидал. Паук просто вспорол ему живот — заблестели, вывалившись, серебристо-серые внутренности, — потом перерезал горло. Коммандер не позвал на помощь, но просто упал вперед, качая головой («Нет, так не может быть»), а синтетик, аккуратно переступив через тела коммандера и Каанг, которую насадил на коготь другой паук, направился к Смитсону и Тахлу. Он знал, что с этими будет труднее, так ему говорила программа.

Смитсон на «Чарльзе Мэнсоне» следил за тем, как его окружили пять синтетиков и принялись вертикальными полосками нарезать на куски. Он чувствовал скорбь, но скрывал ее яростью. Он материл их здесь и там, в кратере, пока его шинковали на стейки; плоть эмберрца на «Вере» имела ту же влажную консистенцию, как и на «аутсайдере». Ему оторвали две передние конечности, но он выпростал вторичную, схватил одного синтетика и успел разбить им еще двух, однако потом рухнул на пол, а пауки начали рубить его на равные части.

Остался только Тахл. Он стоял один против девяти противников, и все больше и больше синтетиков входило в кратер. Тахл стал выводить их из строя, ломая им конечности, и уже справился с пятью, двигаясь привычной походкой шахранина в бою — не только с природной скоростью и грацией, но, казалось, излучая нечто, из-за чего враги становились медленными и неуклюжими. «Прямо как настоящий живой шахранин», — с усмешкой подумал он, зная, что победить всех не сможет. Те, кто сделал его и остальных членов экипажа, поставили их в кратер сражаться с пауками, и это удивляло Тахла.

«Они должны были дать нам хоть что-то».

Другие ничего не нашли, он тоже, но разгадка должна была находиться где-то рядом. Тахл снова задумался о том, что же это, когда и как проявится, пинком отшвырнул прочь парочку неподвижных пауков, освобождая пространство для вновь прибывших, а синтетики окружали его со всех сторон. И тогда он все понял. И улыбнулся.

Тахл на мостике внимательно наблюдал за тем, как ведет себя в бою.

Остальные выполнили приказ Фурда. Смотрели на собственную смерть, даже когда эмоции стали невыносимыми. Тахл не позволил чувствам завладеть собой, когда увидел, что произошло с Кир, хотя ирония заключалась в том, что она сама — слова не работали нормально — велела паукам так себя убить. Он сохранял спокойствие, когда быстро погиб Фурд, не выказал волнения, наблюдая за собственной битвой, — хотя и смотрел на экран пристально, искал, но не находил хоть какое-то изменение в своем поведении.

Он знал, есть что-то еще.

Она сделала нас, поставила защищать кратер. Она должна была дать нам способность обороняться, нечто большее, чем мы сами, и он думал, как и где оно проявится. Тахл наблюдал за тем, как движется среди пауков — прямо как настоящий живой шахранин, с усмешкой подумал он, — а потом до него дошло, что на его фоне синтетики выглядят медленными и неуклюжими, но так было и с Ее пауками, когда каждый из них сражался как минимум с шестью противниками до тех пор, пока…

Экран сфокусировался на изображении последнего защитника кратера. И тогда Тахл на «аутсайдере» все понял и улыбнулся, а Тахл на «Вере» улыбнулся себе в ответ.

Все пространство вокруг шахранина было завалено сломанными пауками без конечностей или с перебитыми лапами, но они по-прежнему раскачивались из стороны в сторону, пытаясь достать противника. Внутрь уже входили другие, окружая врага: девять, десять, одиннадцать. Они пытались выманить его осторожными обманными выпадами, но прямо пока не нападали. К ним постоянно прибывало подкрепление.