Кир сказала:

— Кажется, Она не хочет, чтобы мы шли по левому борту.

— Каанг, еще раз, — велел Фурд.

Струи Ее двигателей опять забили в ответ на их маневр.

— Еще раз, — приказал Фурд.

И еще раз.

— Ладно. Каанг, приближайтесь к ней справа.

Забили струи маневровых двигателей по левому борту «аутсайдера», и они медленно стали подходить к «Вере». Та по-прежнему молчала.

Корабль перестал тасовать изображения и увеличивать их под разными ракурсами; «аутсайдер» приближался, и Она сама по себе заняла весь экран. Казалось, что-то ушло из Нее, оставив лишь пустую оболочку. Исчезло ощущение сгустившегося света, а линии корпуса больше не терялись в бесконечности.

«Чарльз Мэнсон» сбросил скорость и теперь летел всего на пару процентов быстрее «Веры». Их приближение было настолько постепенным, что Фурд даже удивился, когда Тахл перестал докладывать сферические координаты и его сменила Каанг, которая вела отсчет вполне реального расстояния, оставшегося до противника.

— Пятнадцать тысяч футов. Никакой реакции.

Корпус «Веры» во многом походил на «Чарльз Мэнсон», но по всей длине Ее изящного дельтовидного тела бежал надфюзеляжный гребень, от острого кончика носа до плоской, широкой кормы с соплами двигателей, по которому проходила граница между Ее поврежденной и нетронутой частями. Она не дала им разглядеть пробоины в левом борту, но даже уцелевший правый теперь почему-то казался меньше. В нем больше не чувствовалось и половины прежнего совершенства или бесконечности, если такое было математически возможно. Он походил на половину сократившегося целого.

— Двенадцать тысяч футов. Никакой реакции.

Темные линии обвивали корпус «Веры», не прерывал их даже надфюзеляжный гребень. Пробы ничего не дали. Узоры оплетали все Ее тело, окутывали иллюминаторы, шлюзы, сопла маневровых двигателей, жерла орудий. Она была темной и безмолвной, словно фасад покинутого здания. Что-то действительно ушло из Нее.

— Восемь тысяч футов. Никакой реакции.

Когда-то Фурд нашел на пляже раненую черепаху. Та бесстрастно ползла к воде. В небе парили крупные птицы, они только и ждали удобного случая выклевать ей глаза, вытащить внутренности, но черепаха хотела лишь одного: шаг за шагом добраться до моря. Так «Вера» ползла через Пропасть в сторону Шахры, став одновременно меньше и величественнее, чем раньше. Меньше, потому что превратилась в калеку и потеряла то, что оживляло Ее. Величественнее, потому что превратилась в калеку и потеряла то, что оживляло Ее, но по-прежнему шла вперед.

Фурд поймал себя на мысли, что они лишь раз видели Ее во всем совершенстве, когда Она отключила экран. Такой «Веру» больше никто не увидит.

— Шесть тысяч футов. Никакой реакции. Коммандер, мы для Нее словно не существуем.

Они уже находились на таком расстоянии, что при обычных обстоятельствах могли бы начать стыковку. «Вера» полностью заполняла экран мостика: как по горизонтали (всей длиной неповрежденного правого борта), так и по вертикали (беспрестанным покачиванием вверх-вниз от ранения). Ее поверхность чем-то напоминала «Чарльз Мэнсон», но назначение отдельных деталей трудно было даже представить. Теперь команда могла разглядеть Ее во всех подробностях. Правда, по четкости картинка не слишком отличалась от местных увеличений, которые раньше выдавал экран, но теперь «аутсайдер» находился к Ней ближе, чем когда бы то ни было, и такое соседство каким-то образом позволяло видеть все гораздо лучше.

— Четыре тысячи футов, коммандер, — доложила Каанг. — По-прежнему никакой реакции.

Фурд кинул взгляд на Кир.

— Чтобы исполнить ваш приказ, коммандер, нам нужно подобраться еще ближе.

— Каанг, подведите корабль к «Вере» на тысячу шестьсот двенадцать футов.

— Коммандер?

— Длина «аутсайдера» и размеры Ее пирамиды… Кир, так достаточно близко?

— То, что нужно, коммандер. Думаете, Она заметит?

— Расстояние? Да, но мне все равно. Этот символ для нас, а не для Нее.

— Тысяча шестьсот двенадцать футов, — доложила Каанг. — По-прежнему никакой реакции.

— Спасибо, Каанг. — Фурд повернулся к Кир. — Ну что?

— Как мы уже решили, сначала запустим притягивающие лучи, коммандер. А затем все остальное.

Такими лучами удерживали на месте подбитого противника, разрывая на части орудиями ближнего боя. Они походили на птичьи когти, вонзавшиеся в тело жертвы прежде, чем в дело вступят клювы.

— Согласен. Пожалуйста, начинайте атаку.

И тут Она ответила, да так, что свет залил их лица.

Она приняла решение. Проснулась и начала отчаянно и страстно бороться за свою жизнь.

На нормальных длинах волн притягивающие лучи были невидимы, так что экран их показывал ярко-красным цветом: толстые пурпурные линии, которые, скручиваясь, медленно приближались к цели. Когда Фурд отдал приказ, Кир, стремясь полностью обездвижить «Веру», запустила целый рой притягивателей, вырвавшийся из точек по всей длине «аутсайдера». Группами по пять лучей они неторопливо тянулись к Ней через тысячу шестьсот футов, летя классическим строем в форме руки. В каждой было по два ведущих и по три ведомых, они жирными багровыми пальцами, всей пятерней пытались схватить «Веру».

Лучи так и не добрались до цели. Та выпустила свои собственные, по одному на каждую притягивающую нить «аутсайдера»: они шли точно таким же строем, тоже светились красным, пока экран не отрегулировал данные, сменив их цвет на бледно-голубой, но так и не добрались до «Чарльза Мэнсона», потому что Она этого не хотела.

Команда, не веря своим глазам, наблюдала за тем, как на экране каждый из Ее лучей где-то посередине расстояния в тысячу шестьсот футов поражает их собственные. Два цвета смешались, кровоточа друг в друга. Как будто раненый боец внезапно собрался с силами и нанес точный и аккуратный удар, но не по противнику, а по его кулаку. Фурд выругался. Когда он решил, что раскрыл все Ее тайны, то обнаружил как минимум еще две: отчаяние и страсть. Оставалась еще поразительная точность, но о ней он и так знал.

Битва продолжалась. Невооруженным взглядом между кораблями можно было разглядеть лишь тысячу шестьсот футов пустого, нетронутого пространства. А на экране разворачивалась подвижная диаграмма двух наборов лучей: спутанный клубок разных желаний — уничтожить и выжить. Два боевых строя жирных пальцев встретились и сплелись во множественном рукопожатии, красные, голубые и пурпурные. Когда лучи встречались, то разделялись на ветви — по одной от «Веры» на каждую от «Чарльза Мэнсона», и Ее неизменно оказывались точнее — те расщеплялись на усики, усики на нити, нити на вены, исчезавшие в общей сложности узора, похожего на картину их стремлений. Первый контакт — они атаковали, Она защищалась — проигрывался множество раз внутри плотного клубка, росшего между кораблями. И чем плотнее он становился, тем больше красные, голубые, пурпурные цвета перетекали друг в друга, их простреливали все новые оттенки: сиреневые и розовато-лиловые, фиолетовые и розовые, бордовые и синие.

Изначально строй притягивателей был намеренно упорядоченным. Кир провела рукой над консолью и перемешала их.

Багровые пальцы, тянувшиеся от «Чарльза Мэнсона», заколыхались, словно водоросли в непонятно откуда взявшемся течении, группы из пяти лучей рассыпались, и «Веру» атаковал бесформенный рой. Она быстро повторила действия Кир, как обычно безупречно и безошибочно.

«А мы бы так смогли сделать? — подумал Фурд. — И откуда она берет энергию?»

Кир, спокойная и изобретательная, выпустила еще один рой, но на этот раз перешла на инсепторы, притягивающие лучи большей мощности, в десять раз сильнее и толще. Кир устала от сложности и запутанности и решила просто пробиться сквозь клубок между кораблями, добравшись прямо до Нее.

Но залп не достиг цели: та выпустила собственные инсепторы, которые встретились с каждым выпущенным «аутсайдером» лучом и спутали их, как и прежде. Результат не изменился.