Тщательно скрываемая отъ себя и другихъ резервная идея германскаго завоеванія изъ психическихъ задвор-ковъ, начала, такимъ образомъ, выступать на передній планъ и принимать реальный обликъ.

Возвращаясь, иногда, вмѣстѣ со мной съ лекціи, Троцкій удостаивалъ меня своимъ вниманіемъ и, покровительственно похлопывая меня по плечу, обращался къ сопровождавшей его небольшой свитѣ: “Это мой старый другъ, которому надо только мѣсяца два побыть во Франціи, чтобы стать хорошимъ соціалистомъ”.

Однажды, воспользовавшись тѣмъ, что мы были одни, я сталъ интервьюировать его относительно нѣкоторыхъ его нью-іоркскпхъ сотрудниковъ-“пнтернаціоналпстовъ” Былъ среди нихъ нѣкій Семковъ, человѣкъ малограмотный, но отъ природы надѣленный громкимъ голосомъ и чрезвычайно “революціонной” манерой рѣчи. Онъ обладалъ какою-то исключительной способностью безъ передышки сыпать втеченіе любого періода времени фразами отборнаго “революціоннаго” качества, хотя безъ всякой внутренней связи и какого бы то ни было отношенія другъ къ другу. Какъ для человѣка совершенно невѣжественнаго, для него совсѣмъ не было трудныхъ темъ или вопросовъ, п все ему было понятно и ясно. Его никогда нельзя было застать врасплохъ. Онъ всегда и во всякій моментъ былъ готовъ “возражать” но всякому вопросу, по всякому поводу и во всякомъ мѣстѣ. Его изступленныя

выступленія производили такое впечатлѣніе, какъ-будто, отправляясь изъ дому на собраніе, <нгь, вмѣстѣ съ папироса¹⁴! и и спичками, наспѣхъ и впопыхахъ набивалъ карманы также первыми попавшимися фразами изъ катехизиса Ленина и Троцкаго. Л пріпи іы собршіе, п<¹⁴ выслу-шаіп. даже толкомъ противнаго оратора, поспѣшно выворачивалъ карманы и высыпалъ весь зтотт. х.пмь: Фразы, изломанныя, исковерканныя, искрошенныя, безъ началъ, безъ концовъ, серединъ, но за то неизмѣнно пахавшія съ тѣмъ болѣе оглушительнымъ “революціоннымъ” ЗВОЦОМЬ. и неизмѣнно доставлявшія ихъ автору колоссальный успѣхъ т. “революціонно” настроенной толпѣ. Кго очень цѣнили въ “ннтерпаціопл.інетпчоскпхъ” сферахъ, и онь считался незамѣнимымъ цѣннымъ работникомъ. Ногъ объ стой то звѣздѣ я, не безт. ехидства, спросилъ Тр чікмго.

“Что бы тамъ ни было”, отчеканивай своимъ излюбленнымъ мапеіюмъ слова, отиѣгплт. Троцкій, ни на минуту не задумавшись. “когда надо будетъ, (Ѵчкопъ бу-тетт. тамъ, пѣ пато, а воп. N N. (постоянный оппонента Троцкаго на всѣхт. собрапіяхт.) бу тотъ тамъ, пѣ не надо”¹⁴').

Мартовскіе дни 1917 г. — Отъѣздъ Троцкаго изъ Америки. — Задержаніе его англійской властью въ Ванкуверѣ.

Въ мартѣ 1917 года пришли первыя вѣстп о русской революціи.

Вся Америка, во всѣхъ слояхъ п классахъ, встрѣтила эти извѣстія съ чрезвычайнымъ сочувствіемъ, граничащимъ съ энтузіазмомъ. Американцы устраивали торжественные митинги, на которыхъ произносились восторженныя рѣчи, высказывались лучшія пожеланія и посылались привѣты русскимъ революціонерамъ.

Понятно, что русская колонія первая поспѣшила устроить нѣсколько митинговъ. II Троцкій на всѣхъ, естественно, былъ гвоздемъ собранія. Митингъ, иногда, оттягивался на нѣсколько часовъ, потому что Троцкій, участвовавшій одновременно на нѣсколькихъ митингахъ, физически не могъ поспѣть всюду. Но публика терпѣливо ждала его, жаждя услышать слово, бросающее свѣтъ на то грандіозное, что происходило въ Россіи.

УвыІ Всякаго, кто не привыкъ довольствоваться одними ораторскими эффектами, кто въ рѣчи по такому поводу ищетъ просвѣщающаго указанія на смыслъ происходящаго, — первая рѣчь Троцкаго по поводу Русской Революціи не могла не расхолодить.

Ни малѣйшей попытки сдѣлать объективный анализъ причинъ, вызвавшихъ революцію; силъ, на которыя она можетъ опираться, и возможнаго хода ея. Вмѣсто этого — детальный рецептъ техническаго проведенія революціи, посылаемый изъ “Бетховенъ Голдъ” въ Нью-Іоркѣ черезъ океанъ въ Россію, въ ожиданіи, пока Троцкій самъ пріѣдетъ и наладитъ все наплучшимъ образомъ. Этому рецепту предпосылаются болѣе пли мепѣе эффектныя выходки противъ лицъ, составляющихъ первое Временное Правительство.

Милюковъ, ото тотъ самый, который крагпос знамя назвалъ тряпкой. П ото нге. Счастливъ Пылъ бы тотъ біографъ Милюкова, которому совѣсть позволила бы не вписывать въ ого политическій пассивъ ничего другого, кромѣ итого оскорбленія краснаго знамени.

Гучковъ, ото тотъ самый, который благослопплъ Столыпина на свирѣпые военно-полевые суды (увы, представляющіеся теперь россіянамъ, живущимъ подъ благословенной сѣнью чрезвычаекъ, идеалами человѣческаго правосудія).

Керенскій, ото только плѣнникъ въ станѣ торжествующей буржуазіи, которой онъ нуженъ лишь въ качествѣ заложника противъ пролетаріата, если онъ слишкомъ будетъ зарываться. Не успѣвъ вступить во Временное Правительство, ототъ самый Керенскій запятналъ себя тѣмъ, что нъ качествѣ Министра Юстиціи, арестовалъ царскаго министра Сухомлинова и тѣмъ спасъ его отъ революціоннаго народа, желавшаго расправиться съ нимъ но заслугамъ, п т. д., п т. и., все нъ томъ же духѣ.

Какъ я былъ очарованъ подготовленностью, изяществомъ и красотой нерпой рѣчи Троцкаго въ Америкѣ, такъ я былъ разочарованъ втнмъ лубочно-безсодержательнымъ выступленіемъ по поводу Русской Революціи.

Закончилъ онъ оту спою рѣчь такъ: ¹‘Я горжусь, что принадлежу кт. тому классу, который бросилъ зажженный факелъ въ пороховые погреба всѣхъ имперіалистическихъ державъ”. Какой именно классъ разумѣлъ при отомъ Троцкій — журналистъ, писатель и сынъ богатаго землевладѣльца, онъ слушателямъ такъ и не сообщилъ.

Всѣ послѣдующія многочисленныя рѣчи его были въ томъ же духѣ. Однѣ болѣе, другія менѣе талантливы, по всѣ одинаково политически безсодержательны: не до просвѣщенія русскихъ выходцевъ въ Америкѣ, видно, было ему, — онъ спѣшилъ въ Россію творить исторію. Ті.чъ болѣе. что очень многіе изъ птпхъ русскихъ выходцевъ, шествовавшихъ до снхі. поръ рука ооъ руку съ нимъ по пути непримиримаго “интернаціонализма", съ паденіемъ царскаго с: модержзніи, начали быстро отпадать отъ него, такъ какъ весь ихъ “интернаціонализмъ” ц зиждился вѣдь нл ненависти къ атому царскому самодержавію.

“Что съ чтимъ Троцкими? Чего оні. хочетъ?” говорили они, въ подоумі’.ніп пожимая плечами.

Наконецъ, съ первой партіей эмигрантовъ Троцкій

отпрашдся въ Ва-нкувь-ръ-, въ Канадѣ, чтобы оттуда, черезъ океанъ эчШшшѳ направиться въ Россію. Можно себѣ представить, какимъ нескончаемымъ должно было казаться ему это путешествіе. Пока пароходъ долгія недѣли будетъ влечь его по необъятному океану, тамъ вдали, въ Россіи революція будетъ идти своимъ путемъ, безъ его руководства, угрожая забрести, чортъ знаетъ куда.

И, о, ужасъ! Въ Ванкуверѣ англійское правительство, совершенно, очевидно, не считаясь съ великими планами революціи, арестовало его, какъ германскаго агента. Пароходъ съ другими мелкими сошками, уплылъ дальше, а Троцкій остался. Нпкакія старанія американскихъ друзей не помогали, пока не вмѣшался (злая иронія судьбы) Милюковъ. И Троцкій послѣ долгаго томительнаго сидѣнія втеченіе нѣсколькихъ недѣль въ Ва-нкуверѣ^ получилъ, наконецъ, возможность двинуться въ дальнѣйшій путь, те-• перь уже безъ всякихъ задержекъ.

Не трудно понять, сколько злобы противъ англійскаго правительства прибавилъ въ немъ этотъ эппзодъ. •

И кто, — зная эгоцентрическій характеръ Троцкаго, — можетъ съ увѣренностью сказать, чго это обстоятельство не сыграло своей роли въ еще большемъ укрѣпленіи германофильской склонности его.

ТРОЦКІЙ И БОЛЬШЕВИЗМЪ.

Іюльское нозетаиіе и открытый переходъ къ Гіолыпевпкамъ. - Т{ оц-кій — предсѣдатель петроградскаго Совѣта. — Подготовка къ в< -стацію. — Переворотъ. — 'IроцкіГі-диплоѵіатъ. — Троцкій воеипый мпшіетръ. — Дѣло Щлстпаго. — Троцкій фельдмаршалъ и ■■революціонный ” имперіалистъ.