Октябрьскій дни 100Г) г. — Троцкій въ Петербургскомъ Совѣтѣ Рабочихъ Депутатовъ. — ІІарвугъ п "перманентная революція”. — Арестъ. — Первая Государственная Дума.

Послѣ этого я на нѣкоторое нремя потерялъ Троцкаго изъ виду.

Настали октябрьскіе дни 1005 года. Псѣ ныползлп изъ подполья. Лидеры изъ зарубежныхъ странъ хлынули іп. Россію, іп. Петербургъ. Трг'дкігі къ этому времени уже находился тамъ.

Для меньшевиковъ впервые открылась реальная возможность проводить въ жизнь свои идеи о самодѣятельности массъ въ широкомъ масштабѣ. 11 опп, дѣйствительно, не дожидаясь алкоппдатіыыіаго оформленія, приняли самое дѣятельное участіе въ организаціи профессіональныхъ союзовъ, кооперативовъ и «сякихъ другихъ объединеній.

Идея Совѣта Рабочихъ Депутатовъ, сыгравшаго такую видную роль въ революціи 1005 года, нашла у нихъ спой норный самый живой откликъ. Волыиеипкп, съ Ленинымъ но главѣ, вѣрные своимъ принципамъ, рѣшительно возставали противъ всѣхъ этихъ загЬй, пока власть находится въ рукахъ старого правительства. Увидѣвъ, однако, что рабочіе, не слипаясь и къ окриковъ, охогпо организуются въ профессіональные союзы, идутъ въ кооперативы п пр., п что Совѣтъ Рабочихъ Депутатовъ становится главнымъ центромъ революціи, большевики съ Лепинымъ во главѣ, перемѣнили тактику, хлынули въ эти организаціи и всюду начали спою большевистскую дезорганизацію; а пь Совѣтѣ Рабочихъ Депутатовъ, вся сп.іл котораго была въ его безпартійности, подняли скоро вопросъ о подчиненіи его соціальдемократнческой партіи, т о. нъ коночномъ счетѣ, большевикамъ; по въ этомъ опп успѣха не имѣли.

Для Троцкаго открылась, наконецъ, возможность выдвинуться и широко развернуть своп таланты. Онъ меньше всего интересовался теоретическими спорами между меньшевиками и большевиками, разъ открылась возможность широкаго дѣйствія и активнаго проявленія своей личности. И когда первый предсѣдатель Совѣта Рабочихъ Депутатовъ, Хрусталевъ-Носарь былъ арестованъ, Троцкій, * подъ именемъ Яновскаго, фактически сталъ однимъ пзъ главнѣйшихъ руководителей Совѣта. Онъ достигъ самаго высшаго, чего онъ могъ желать. Взоры всей Россіи были устремлены на Совѣтъ Рабочихъ Депутатовъ и его руководителей. Главный царскій министръ Витте велъ переговоры съ Троцкимъ, какъ съ равнымъ себѣ представителемъ новой сильной державы. Было отъ чего закружиться головѣ и у всякаго другого, а тѣмъ болѣе у Троцкаго, который, — теперь уже подъ сильнымъ вліяніемъ Парвуса, — извѣстнаго русскаго и германскаго соціаль-демократа, впослѣдствіи ренегата и спекулянта. — бредилъ “перманентной революціей”. Когда Николай издалъ свой знаменитый октябрьскій манифестъ, Троцкій, отвергнувъ участіе въ выборахъ въ Государственную Думу и, вмѣстѣ съ большевиками всецѣло принявъ точку зрѣнія бойкота, въ одной пзъ своихъ рѣчей заявилъ, что “рабочій классъ на кроваво-красныхъ стѣнахъ Зимняго Дворца кончикомъ штыка напишетъ свой собственный манифестъ”.

Организаціонно, впрочемъ, Троцкій по прежнему оставался съ меньшевиками; и парвусовскія идеи о “перманентной революціи” онъ развивалъ на страницахъ меньшевистскаго “Начала”.

Въ декабрѣ 1905 года я пріѣхалъ въ Петербургъ и въ первый же день встрѣтился съ Троцкимъ-въ редакиіи “Начала”.

Въ элегантно одѣтомъ, изящномъ господинѣ съ очень важнымъ видомъ я съ трудомъ узналъ Леву Бронштейна съ его небрежной косовороткой и прочими аттрпбѵтамп былого опрощенія.

Хотя онъ обнялся со мной и расцѣловался, въ его отношеніи ко мнѣ ясно давалъ себя чувствовать покровительственный холодокъ человѣка, стоящаго очень высоко на общественной лѣстницѣ и не имѣющаго возможности тратить время съ друзьями того отдаленнаго времени, когда онъ еще не былъ въ чинахъ. Онъ удѣлилъ мнЬ всего 2-3 минуты въ коррпдорѣ, пригласилъ на завтрашнее засѣданіе Совѣта и исчезъ въ редакціонномъ лабиринтѣ.

Присутствовать на засѣданіи Совѣта мнѣ, однако.

такъ и но удалось, и Троцкаго на свободѣ я больше не видѣлъ. На квартирѣ, гдѣ мнѣ была предоставлена ночевка, ночью, когда домъ былъ полонъ гостей, былъ произведенъ обыскъ (но доносу о храненіи нелегальной литературы;, и я, какъ еврей, не имѣвшій права жительства въ Петербургѣ, былъ арестованъ. Я переночевалъ въ участкѣ, а на слѣдующее утро, меня посадили нт. поѣздъ и выслали изъ Петербурга. Съ первымъ встрѣчнымъ поѣздомъ, я вт. тотъ же день вернулся обратно въ Петербурі ь.

На засѣданіе Сбнѣта, я однако, рѣшилъ нѣкоторое время не ходить, чтобы не попасть на глаза арестовавшему меня приставу.

Тѣмъ временемъ весь Совѣть, вмѣстѣ съ Троцкимъ, былъ арестованъ и преданъ суду.

Послѣ ареста Совѣта, политическая жизнь продолжала идти интенсивнымъ темпомъ, направившись лишь но другому руслу: началась'Думская кампанія.

Между большевиками и меньшевиками опять загорѣлась борьоа. Меньшевики отстаивали участіе въ выборахъ, большевики были рѣшительно за бойкогь, боясь, что участіе ы, выборахъ создасть въ массахъ иллюзію, будто ата недемократическая и почти безправная Дума можетъ разрѣшить псѣ политическіе и соціальные вопросы, и отвлечетъ вниманіе отнхъ массъ игъ необходимости борьбы за Учредительное Собраніе. Учредительное Собраніе въ ихъ глазахъ, такимъ образомъ, въ отличіе отъ Думы, пріобрѣтало характеръ какого-то талисмана или Соціально-политической отмычки, обладающей чу цччіымн свойствами, независимо отъ условій мѣста, промела н окружающей обстановки. Сторонниковъ участія въ выборахъ они обвиняли на отомъ основаніи въ распространеніи и поддержкѣ вредныхъ антн-демократическнхъ “конституціонныхъ иллюзій". Пто было у пнхъ топа такимъ же любимымъ выраженіемъ, какъ теперь “контръ-ронолю-ціонеры". Государственная Дума была, наконецъ, избрана и сознана. Ня успѣха, и популярность въ массахь произошли нсѣ ожиданія. Даже большевики опѣшили, хотя не ѵогі'.ліі іп. пто.мь сознаться. Вопреки всѣмъ нхь гаданіямъ на кофейной гущѣ. Дума стала центромъ рои -люціоннаго освободительнаго движенія въ Россіи, и правительство не могло ее долго терпѣть. Вь іюлѣ она была разогнана. Реакція рѣшительно подняла голову. Начались аресты и обыски Г>ылъ арестованъ н я.

Глава седьмая

Споры о бойкотѣ Думы. — Кадетнзмъ и анархизмъ. — Колебанія Троцкаго. — Чужіе лавры.

Въ Домѣ Предварительнаго Заключенія, куда я попалъ, политическіе пользовались свободой настолько, что совершенно безпрепятственно моглп переговариваться черезъ окна. Политическія событія рѣзко наросталп. Каждый день приносилъ что-нпбудь новое, п каждаго вновь прибывшаго (а арестованные прибывали непрерывно) товарищи осаждали допросами. Той же участи подвергся и я. Троцкій, который въ это время тоже находился въ Домѣ Предварительнаго Заключенія, между прочимъ, спрашивалъ меня объ общихъ знакомыхъ. Мое замѣчаніе, по поводу одного изъ очень интересовавшихъ его лпцъ, что онъ теперь “совсѣмъ меньшевикъ, почти кадетъ”, вызвало злорадную реплику со стороны Троцкаго: “Это очень пикантно въ устахъ меньшевика!” Въ его глазахъ такимъ заявленіемъ я убійственно компрометировалъ и себя и меньшевиковъ. Между тѣмъ, у меня это не было неудачной обмолвкой; для меня, дѣйствительно, ясно было, что кадетизмъ, это — свойственная меньшевизму форма оп-портюнпзма, тогда какъ оппортюЕпзмъ, свойственный большевикамъ, — анархизмъ. Всякая революціонная тактика (большевизмъ тогда еще былъ теченіемъ революціоннымъ) имѣетъ свойственную ея сущности форму оппортюнпзма. Я считалъ, что мнѣ чуждъ и тотъ и другой видъ оппортюнпзма. Но если бы мнѣ пришлось выбирать изъ двухъ формъ оппортюнпзма, апархпстскаго п кадетскаго, я всегда предпочелъ бы кадетскій Троцкій несомнѣнно питалъ предпочтеніе п склонность, — хотя ни въ какомъ случаѣ, тогда онъ не рѣшился бы признаться въ этомъ, — къ анархистскому оппортюнпзму, которому онъ теперь отдался всецѣло. Отсюда сарказмъ.

Слѣдствіе по дѣлу Троцкаго скоро послѣ моего ареста было закончено; и опъ сталъ пользоваться сравнительно большей свободой, чѣмъ я п другіе, находившіеся подъ слѣдствіемъ. Опъ писалъ статьи и брошюры, и оик платались. Пользуясь сравнительной свободой внутри тюрьмы, онъ часто подходилъ къ моей камерѣ, и мы подолгу бесѣдовали черезъ ‘•волчокъ”.