– Но тысячи и тысячи людей пострадают, если мы не узнаем сегодня правду, Рыжий! Женщины, дети, старики… Армия, подхлестываемая политиканами, войдет в город…

Блестящие синие глаза Келли уставились на Питера.

– Насколько это действительно важно?

– Настолько, что стоит рискнуть, – ответил Стайлс.

– А ты что скажешь, Грейс?

Она посмотрела на Питера:

– Мы с другом думаем одинаково.

– Две золотые звезды, – сказал Келли, взглянув на свой изрезанный ножом кекс. – В чем вы оба нуждаетесь, так это в просвещении. Вы что, действительно думаете, что достопочтенный Джеймс Рэмси управляет городом? Или его специальные представители, или городской совет, или ваш друг окружной прокурор? Вы полагаете, что копы могут сделать что-то большее, чем поймать мелкую рыбешку?

– Ты говоришь…

– Я спрашиваю, – продолжал Келли. – Полиция может перекрыть поток наркотиков, поступающих в город? О да, блюстители закона хватают мелких торговцев и накурившихся пацанов, которые нападают на законопослушных граждан, чтобы украсть денег на очередную дозу, но не препятствуют импортерам. Думаете, не знают, кто они? Конечно знают, но отсутствие доказательств сводит на нет их усилия. Существуют деньги, которые идут и на низкие, и на самые высокие уровни. На полицию начинают оказывать давление. Не уверяйте меня, что городом управляют те, чьи имена написаны на дверях кабинетов городского совета. Им управляет так называемый синдикат. Да, ребята, управляет.

– Если знаешь их имена, то назови, – сказал Питер.

– Спроси у своего друга окружного прокурора, – ответил Келли. – Он знает их лучше меня.

– Для людей Гарлема десять миллионов долларов – все равно что ничего, – сказала Грейс, – а вот для одного кармана – это большая сумма.

– Послушай меня, Грейс, – серьезно сказал Келли. – Брось все это, забудь. Если вы правы и тот, кто контролирует эту часть города, стоит за этим шантажом, то у вас нет шансов. А если вы будете говорить слишком много, то пойдете по пути Ирвинга и окажетесь со свинцом в животе. Будьте поумней, уезжайте, поженитесь. Живите собственной жизнью. Вы не можете остановить то, что должно произойти.

– Каждый живет собственной жизнью, – ответила Грейс, – никто не вмешивается в происходящее, а потом это выливается во всеобщий кошмар.

– Так что думайте о своем кофе на завтрак, позаботьтесь о себе. Вы не понимаете, кто за этим стоит. Это вам не по силам.

Грейс глубоко вздохнула:

– И все же будь добр, назови нам тех трех друзей Ирвинга.

– Если бы я не думал о вас, то бы мог узнать, – сказал Келли.

– На кого они работают?

– Если бы я не заботился о вас…

– Рыжий! Ну, я же прошу!

Келли встал:

– Извини, куколка. То, о чем ты меня просишь, я не стал бы делать даже для злейшего врага.

Он повернулся, чтобы уйти.

Дверь отворилась, и человек шесть зашли в закусочную. Все они были одеты в темные рабочие костюмы. Это были докеры или матросы.

Келли снова сел. Губы его плотно сжались.

– Ешьте свой резиновый сандвич, – резко сказал он. – Разговаривайте со мной. Смейтесь.

Двое мужчин прошли по проходу к кабинке, остальные четверо остались у дверей. Питер почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.

Один из подошедших к ним был тощим, бледным человеком с черными глазами-пуговками; под пиджаком у него явно было что-то спрятано.

– Как поживаешь, Рыжий? – спросил он.

– Прекрасно, – ответил Келли. – А как ты, Гаджет?

– Кто такие твои друзья?

– Их я знаю очень давно, а это – Гаджет Маллинс, ребята.

– Миссис Грейс Майнафи и мистер Питер Стайлс, – сказал Гаджет. – Друзья окружного прокурора. Вы только что расстались с ним в «Шамони», не так ли?

Питер кивнул – не было смысла отрицать это.

– Мой друг хочет поговорить с вами, – сказал Гаджет. – С тобой тоже, Рыжий. Мой друг не любит болтунов. Так что пошли, прямо сейчас.

Питер посмотрел на часы. Оставалось тридцать три часа.

Рыжий Келли, не оглядываясь, пошел к выходу из закусочной. Двое мужчин, стоявшие у дверей, вышли вместе с ним на темную улицу.

Питер и Грейс встали. Стайлс вспомнил о маленьком пистолете, лежавшем в кармане его твидового пиджака. Он думал, что его немедленно обыщут. Но Гаджет Маллинс, внимательно осмотрев Питера своими маленькими черными глазками, даже не попытался этого сделать. Пальцы Грейс коснулись руки Питера.

– Мы пойдем? – спросила она.

Питер знал, о чем она думала: они втянули ее друга Келли в плохую для него историю. А ведь должны были предвидеть это. Двое мужчин, стоявших у дверей, вышли на улицу. Грейс и Питер пошли за ними, а позади шли Гаджет и четвертый докер. Сверху доносились редкие гудки машин, проезжавших вдоль вестсайдской автострады.

Туман стелился тяжелым влажным покровом. Келли с сопровождающими перешли на другую сторону улицы и стали почти невидимы.

– Идите следом за теми двумя парнями, – сказал Гаджет Маллинс.

На реке тревожно гудели сирены. Когда они приблизились к входу на причал, Питер увидел окутанные туманом судовые надстройки грузового дока. Из двух иллюминаторов, расположенных на большом расстоянии друг от друга, лился свет.

Стайлс вглядывался в мрак, но уже не мог разглядеть Келли: он и его друзья, видимо, прошли на пирс. У входа стояла будка сторожа, но в ней никого не было. Почти рядом с собой он услышал, как кто-то свистнул. Через мгновение свист эхом отозвался на другом конце пирса. Сигнал сообщал об их прибытии. Голая электрическая лампочка, прикрепленная к потолку, ярко светила над пирсом.

Справа послышался шум. Вроде бы отодвигалась какая-то дверь. Внезапно показалась еще одна ярко горевшая лампочка. Они оказались перед широкой дверью грузового лифта. Келли и два его друга зашли в нее, остальные двинулись следом. Вдевятером они с трудом уместились в пространстве лифта. Один из сопровождавших задвинул дверь, и кабина медленно поползла вверх.

Питер взглянул на Грейс. Она смотрела прямо перед собой. На ирландском лице Келли застыло язвительное выражение, словно он собирался сказать: «Вот что бывает, когда помогаешь другу».

Лифт остановился, и дверь открылась. Почти прямо перед ними оказалась матовая стеклянная дверь офиса, за которой горел свет. И снова Питер услышал свисток и издалека ответ на него.

– Офис здесь, – сказал Маллинс.

На матовом стекле не было никакой таблички. Теперь вперед прошел Маллинс и тихо постучал кулаком в дверь. Ее тут же открыл еще один человек в рабочей одежде. Не произнося ни слова, Маллинс встал у двери и жестом пригласил всех войти.

В большой комнате было пусто. На стене висели коммерческий календарь и фотографии из «Плейбоя», а на деревянном столе лежала лишь мягкая черная шляпа. За столом, на стуле с прямой спинкой, сидел человек. Единственный источник света – закрашенная зеленой краской лампочка, висевшая над столом, – освещал лишь голову и лицо хозяина комнаты. Он был маленького роста, с густыми черными волосами и косматыми бровями. Глаза мужчина скрывал за черными очками. Сложенные на груди сильные руки говорили о том, что он не чурался тяжелой работы. Одет хозяин был в тропический шерстяной костюм, сшитый у дорогого портного; из-под стола виднелись синие замшевые туфли. Лицо светилось широкой улыбкой – как на рекламе зубной пасты.

– Добрый вечер, миссис Майнафи, мистер Стайлс, – заговорил он. – Меня зовут Джи Бейли Томс. Возможно, вы обо мне слышали.

Питер действительно слышал о нем как об одном из крупных дельцов городского криминального синдиката. Он не раз представал перед судом, но ему ни разу не смогли предъявить обвинения. Его белозубую улыбку можно было увидеть на обложках журналов: «Джи Бейли Томс на ступенях лестницы здания суда дает журналистам интервью после прекращения дела, возбужденного против него», «С Джи Бейли Томса снято обвинение в уклонении от уплаты налогов». Ходили слухи о его связях с мафией. Свое настоящее имя – Джованни Бейли Томассино – он унаследовал от матери-ирландки. Помимо всего прочего, Джи Бейли Томс был объявлен «королем» порта Манхэттен.