– Проверьте сад, – сказал он.

Двое его людей, тоже в черных очках и очень ярких спортивных майках, вышли через двустворчатое окно, доходившее до пола, в ночь. Еще один прошел в спальню, откуда только что вышел Питер. Наконец в дверном проеме появился Натан Джоунс.

– Я привел одного друга, чтобы он встретился с тобой, белый, – сказал он. Его улыбка сверкала в свете лампы. – Не думаю, что ты имел удовольствие встречаться с Джоном Спрэгом.

Гигант в бейсбольной кепке посмотрел на Питера.

– Надень на себя что-нибудь, – сказал он.

– Какого черта вы вломились сюда? – спросил Питер, задыхаясь от гнева.

– Ты открыл дверь, папаша, – сказал Спрэг. – Не забывай об этом. Ты открыл дверь.

Двое вернулись из сада.

– Там все спокойно, – сказал один из них, засовывая пружинный нож в карман плотно обтягивавших его брюк.

– Лучше оденься, Стайлс, – сказал Джоунс, – чтобы чувствовать себя на равных.

Ярость охватила Питера. Это была старая история: он испытывал что-то вроде стыда, когда его увечье становилось очевидным. Это заставляло его чувствовать себя ущербным. Он нелепо запрыгал к спальне.

– Да, приятель, это не так просто, – сказал Спрэг.

Питер добрался до спальни и шумно захлопнул за собой дверь. Обливаясь потом, он сел на кровать и стал пристегивать кожаные ремни к колену и нижней части бедра. Дверь в спальню открылась, и появился Спрэг.

– Выйди вон отсюда, сукин сын! – срывающимся голосом произнес Питер.

– Остынь, папаша, – ответил Спрэг, – просто я хотел убедиться, что ты не звонишь по телефону. – Он устремил свой взгляд из-под темных очков на ногу из пластика и алюминия. – Слушай, а это совсем новый протез. Ты долго учился на нем ходить?

Питера затрясло с головы до ног. Он встал, повернулся спиной к Спрэгу и стал надевать трусы, затем подошел к комоду, достал чистую рубашку и натянул ее. В стенном шкафу висели чистые широкие брюки.

– А как женщины относятся к этому обрубку? Держу пари, им это нравится. Им ведь всегда нравится что-то необычное. Готов поспорить, что ты умеешь выделывать с ней разные трюки.

Питер повернулся. Лицо его было мертвенно-бледным.

– Послушай, ты, несчастный ублюдок! Чего тебе от меня надо?

– Не сходи с ума, папаша. Я просто хотел немного поболтать, пока ты одевался, но вообще-то я пришел сюда говорить серьезно. Давай присоединимся к остальным.

Питер видел фотографии Спрэга. Как писали газеты, его арестовывали сотни раз. Это был человек, призывавший чернокожих к террористическим актам: поджогам и убийствам. На фотографиях его долговязая фигура с бородой, в очках и бейсбольной кепке выглядела комично, но в жизни он таким не казался. Бурная энергия, в данный момент контролируемая, которую Питер почувствовал в этом человеке, могла внушать страх и почти истерическую преданность. «Настоящий демагог», – подумал Питер.

В гостиной двое из людей Спрэга стояли у серванта и выпивали.

– Поставьте спиртное на место! – сказал Спрэг. – Мы не пьем без приглашения.

– Так заставь его пригласить нас выпить, Джонни, – хихикнул один из них.

– Закрой свой грязный рот, – оборвал его Спрэг. – Мы пришли сюда говорить.

Натан Джоунс отошел от книжных полок Питера и сказал:

– Симпатичное собрание книг, однако не много же ты читаешь негритянских писателей, не так ли, приятель? Да, кризис порождает странных компаньонов… Джонни только что приехал со встречи с мэром. Ему нужна помощь.

– От меня? – спросил Питер.

– Мэр города – сладкоречивый трус, который боится говорить откровенно! – сказал Спрэг.

– Не будем терять времени на публичные высказывания, Джонни, – сказал Натан Джоунс. Он задумчиво смотрел на Питера. – Мы всю жизнь формируем собственные взгляды и мнения. Я уже составил мнение о тебе: в моей книге ты – в главе «приход».

– Чем, по вашему мнению, я могу помочь вам? – спросил Питер, стараясь обуздать охвативший его гнев.

– Правда – это такая вещь, которая приводит к разочарованию, – сказал Джоунс. – Ты говоришь, но никто тебе не верит, и ты начинаешь обманывать. Сегодня утром я говорил тебе правду, и у меня было чувство, что ты был на полпути к тому, чтобы в нее поверить. Это и отличает тебя от других.

– Какую правду?

– Я говорил тебе, что не знаю, кто давит на достопочтенного Джеймса Рэмси и других отцов города, и что не было никаких слухов, которые пролили бы хоть какой-нибудь свет на это дело. Ты поверил мне, не так ли?

– Да.

– Однако ты не поверил Джонни, не правда ли? Тебе не нравится, как он себя ведет, не нравится, когда он обращается к нашей молодежи с призывом самим добывать оружие, подстрекает нас поджечь Мэдисон-сквер-Гарден, или Колумбийский университет, или Грейс-Меншен. Для тебя все его мысли – черные и опасные, и, если бы ты мог, ты направил бы всю свою силу на то, чтобы уничтожить его.

– Я думал об этом, – сказал Питер. – Я совершенно серьезно и искренне думал об этом пять минут назад.

Джоунс ухмыльнулся:

– Вот видишь, Джонни, я же говорил тебе, что он – честный человек.

– А я бы раскромсал его на кусочки, даже не задумываясь о том, поможет ли это нам, – сказал Спрэг.

– Это к вопросу о любви, – продолжал Джоунс. – Теперь обратимся к проблеме помощи. Нет, мы не просим ничего бесплатно, приятель. Хотя все мы очень разные люди, но давно уже перестали просить. Точнее сказать, мы считаем себя очень разными, потому что Джонни и я мыслим неодинаково, но идем к одной и той же цели и по одному пути. За многие годы просьбы не привели ни к чему, поэтому теперь мы требуем и добьемся своего тем или иным путем: моим или Джонни.

Питер поднес зажигалку к сигарете, руки его слегка подрагивали.

– Я не спал вот уже восемнадцать часов и умираю от усталости, – сказал он. – Не вижу смысла в том, чтобы слушать высказывания о платформе вашей партии. Вы чего-то хотите от меня? Тогда просите или требуйте.

– Вначале мы кое-как расскажем, – сказал Джоунс. – Прошлой ночью в Юнион-сквере был митинг протеста.

– А разве в последнее время бывают какие-то другие митинги?

– Я как раз пришел с такого, – сказал Спрэг, сверкнув очками.

– Ты хочешь спать, Стайлс? Тогда бросай свои шуточки, – сказал Джоунс. – Ты знаешь о митинге протеста. Дик Симс был там. Он шел именно оттуда, когда эти подонки набросились на него. Так вот, мы кое-что узнали. Митинг проходил в старом рабочем клубе. Основным докладчиком был наш друг Джонни, а когда Джонни говорит, митинг длится долго. Это было похоже на старомодное собрание членов секты возрождения веры, только кровожадное. Большинство слушателей одобряли Джонни, но в самом начале было несколько выступлений с критическими замечаниями, с одним из них выступил Ричард.

– Он призывал сидеть на заднице и ждать, когда белый бросит нам корку хлеба, если будет в настроении сделать это, – заметил Спрэг.

– Ричарда освистали, – продолжал Джоунс, – потому что прошлым вечером настроение аудитории в большей степени соответствовало речам Джонни: поджечь ближайший госпиталь, в котором не все служащие чернокожие.

– Полегче на поворотах, Натан, – посоветовал Спрэг.

– Не угрожай мне, Джонни. Я тебе нужен. Я нужен тебе, чтобы произнести надгробную речь, когда придет время. Позволь мне дальше рассказать о Ричарде. Так вот, на митинге он проиграл, зато Джонни был в прекрасной форме и продолжал выступать даже после часу ночи. Ричард сидел между мной и нашим общим другом. Он сказал этому другу: «Думаю, надо позвонить Мэриан, а то она будет волноваться. Она вообще не хотела, чтобы я шел на этот митинг». Ричард встал и пошел в холл, где находились старые телефонные будки. Наверное, компания уже устала чинить их, потому что, где бы ни проходили подобные митинги, всегда находится кто-нибудь, кто разобьет перегородки или вышибет дверь будки.

Короче говоря, после того, как Ричард вышел на несколько минут, наш общий друг решил направиться в мужскую комнату: видимо, ораторское искусство Джонни подействовало на его мочевой пузырь. Когда он спустился в холл, то увидел, как Ричард выскочил из телефонной будки и помчался по улице так, словно за ним гнался сам дьявол. Почти в это же самое время – буквально через несколько секунд – из соседней будки вышел белый. Он оглянулся и, увидев мелькнувшую одежду удаляющегося Ричарда, крикнул. Трое белых парней, стоявших за автоматом с сигаретами, подбежали к нему. «Этот черномазый ублюдок слышал, о чем я говорил!» – прокричал парень своим друзьям, и все четверо побежали вслед за Ричардом. Тем временем наш общий друг вернулся на митинг и с энтузиазмом продолжал слушать Джонни, призывавшего сжечь собор, однако у него не оказалось смелости на то, чтобы побежать вслед за теми, кто погнался за Ричардом. Позже, когда до него дошла новость о случившемся, наш общий друг сказал сам себе: «Я бы узнал того парня, который вышел из соседней телефонной будки». Набравшись храбрости, он пришел к нам. – Джоунс замолчал. – Мы даем тебе эту информацию, мистер Стайлс.