– У этой машины довольно низкая посадка, – сказал Питер. – Если на дороге слишком крупные валуны, она не сможет проехать.

– Ничего, проедем, – усмехнулся Саутворт. – Тэсдей все время расчищает ее, ему ведь часто приходится ездить по ней за покупками на своем стареньком «шевроле».

Питер нахмурился, силясь вспомнить.

– Это имя, Тэсдей Рул, кажется мне ужасно знакомым, – отозвался он.

– Он художник, – сказал Саутворт. – Художник, а еще писатель, и скульптор, и натуралист, вдобавок еще, говорят, изобретатель. С давних пор был сумасбородом. Сейчас-то ему уже около семидесяти. Говорят, он здорово гремел в Париже сразу после Второй мировой войны. Подождите, вот побываете в его замке! Там у него сотен пять портретов женщины – одной и той же. Это Эмили. Она была его моделью сорок лет назад и все это время прожила с ним. А ей теперь где-то под шестьдесят.

– Любопытно будет взглянуть, – сказал Питер. – Вы про этот поворот говорили?

В гору вела узкая дорога, скорее напоминающая тропу, но Питер обратил внимание, что кусты с обеих ее сторон регулярно подстригаются и, как и обещал Саутворт, под шинами не попадались крупные осколки скал или булыжников.

– Еще далеко? – спросил Питер, сбрасывая скорость.

– Три мили, и все время прямо вверх.

Тропа вилась по густому лесу, состоящему из старых дубов, вязов, сосен и берез. В стороне от тропы сквозь плотные заросли кустов и подлеска довольно трудно продираться, подумал Питер, особенно если приходится тащить за собой упирающуюся девушку.

– Приблизительно вот здесь их увидели молодой Майк Миллер и Молли Донахью, – сказал Саутворт.

– Как вы думаете, почему парень не сразу сообщил вам об этом? – спросил Питер, не отрывая взгляда от сложной дороги.

– Отец Молли – на диво упрямый старый осел, – покачал головой Саутворт. – Эти ребята – Майк и Молли – довольно крепко полюбили друг друга, насколько я могу судить. А Пат Донахью и слышать не хочет ни о какой свадьбе, пока Майк не встанет на ноги. Молодым трудно ждать. Вот как вам самому кажется, много ли молодых людей ждут свадьбы, чтобы только после нее заниматься любовью?

– Думаю, таких не очень много.

– То-то и оно! Это, конечно, грешно и все такое, – сказал Саутворт, – но ребят можно понять. И можно понять, когда они не решались рассказать мне про свою встречу в лесу, потому что это было бы все равно что на людях признаться в своих шурах-мурах.

– По моему собственному опыту, – с горькой усмешкой сказал Питер, – я знаю, что люди часто стремятся остаться в стороне от жестокости и насилия. Об этом сейчас везде говорят – людей избивают прямо на улицах городов среди бела дня на глазах сотен свидетелей, и ни один из них даже к телефону не подойдет, чтобы вызвать полицию. А если бы они пытались как-то вмешаться, как-то приструнить распоясавшихся бандитов, какой-нибудь психованный наркоман и тот как следует подумал бы, прежде чем выстрелить в человека.

– Майк сказал, что этот человек вооружен, – хмуро заметил Эрни.

– А зачем мы едем к вашему старому другу, к этому художнику?

– Тэсдей – это человек особый, – сказал Саутворт. – Если он не пишет портрет своей дамы, то бродит по лесу, разыскивая разные цветы. Он считается известным знатоком диких орхидей. Представляете, люди приезжают к нему издалека только для того, чтобы поговорить с ним о цветах и растениях! А еще он превосходный охотник. Их с Эмили еда в основном состоит из его охотничьих трофеев, которые он ухитряется подстрелить своим старым винчестером с четырехразовым оптическим прицелом. Он может попасть в голову сурка с расстояния в триста ярдов. Приходилось вам есть тушеное мясо сурка, мистер Стайлс?

Питер лишь пожал плечами.

– Чего Тэсдей терпеть не может, так это нарушителей границ своих владений. Ему принадлежит около тысячи акров вокруг замка. Думаю, он способен услышать треск веточки за целую милю. – Саутворт добродушно усмехнулся. – Пару лет назад сюда забрел какой-то чужак-горожанин, чтобы поохотиться на оленей. Он и слыхом не слыхивал про Тэсдея и его границы. И вдруг раздается выстрел из ружья, и его шляпа летит кувырком в траву. Затем на него коршуном налетает Тэсдей и требует, чтобы тот убирался прочь с его земли. Этот парень из города возмутился и, когда спустился с гор, зашел ко мне и подал жалобу на Тэсдея. Сказал, что старый козел пытался убить его. Ну, пришлось мне с парнем подняться в замок. Тэсдея мы застали в саду, где он возился с какими-то цветами в горшках. Он отрицал, что хотел застрелить парня. Просто специально сбил с него шляпу, чтобы напугать. «И это с сотни ярдов! – завопил парень. – Да только по чистой случайности вы не вышибли мне мозги!» Тэсдей эдак презрительно посмотрел на него, взял свой винчестер, что лежал рядом на скамье, и говорит ему: «Видите эти грабли около сарая?» А до них не меньше двухсот пятидесяти ярдов. Он прицеливается и подряд вышибает один за другим все зубья. Потом кладет ружье рядом с собой и снова поворачивается к своим цветам. «Когда я говорю, что целился в вашу шляпу, я именно в нее и целился» – так и сказал.

– Ну и характер! – усмехнулся Питер.

– Это уж точно! Я думаю, если этот парень тащит Линду по владениям Тэсдея, старик мог их услышать. Насколько я себе все представляю, Тэсдей мог даже их вспугнуть в темноте, не зная, что это был за шум. А если негодяй спрятался где-нибудь около замка, старик Тэсдей найдет их. Он выследит их даже по одной примятой веточке или по сбитой ягодке на мшанике. Так что он может здорово сэкономить нам время на поиски.

С первого взгляда на замок Тэсдея у Питера захватило дух от восторга. Он открылся им после плавного поворота почти на самой вершине горы. Много лет назад отсюда можно было видеть панораму доброй части Южного Вермонта, но деревья давно уже выросли, и строение стояло на небольшой поляне, скрытое от постороннего взгляда. Оно было грандиозным. Питер прикинул на глазок, что в трехэтажном доме множество комнат. В горах Вермонта мрамор является таким же привычным строительным материалом, как в других местностях – кирпич. Огромное здание, от фундамента до верха, было сооружено сплошь из мрамора. Затеявший его строительство сумасброд владелец добывал мрамор не дальше чем в сотне ярдов. Эта стройка в течение почти пяти лет служила основой для процветания Барчестера. Каждый работоспособный мужчина в округе находил здесь дело для своих рук. Крыша, покрытая шифером, все еще находилась в довольно приличном состоянии. Вероятно, в свое время дом окружал широкий луг, давая возможность наслаждаться замечательными видами природы, но с годами разрастающийся лес подступал все ближе и ближе. Теперь небольшая лужайка была усажена куртинами окультуренных лесных цветов, услаждая взор упоительным зрелищем буйства красок.

Когда «ягуар» мягко затормозил, Питер получил возможность бросить первый взгляд на самого Тэсдея Рула. Его внешность поражала так же, как и огромный дом, служивший сейчас как бы театральным задником. Старик, прикинул Питер, был ростом шести с половиной футов, грубо скроенным, как обломок скалы, на которой стоял, с продубленным солнечным загаром лицом, с мощными, как окорока, руками. Его кустистые черные брови почти скрывали умные и живые черные глаза, а в густой бороде темные пряди сплетались с серебряными. Его голову увенчивал берет, из-под которого виднелись волосы стального цвета, а рабочий голубой халат был испещрен пятнами красок. Видимо, он возился с какими-то растениями в глиняных горшках, когда услышал приближение «ягуара». По всему было видно, что хозяину замка не нравилось, когда его отрывали от любимого занятия. Питер огляделся в поисках его престарелой модели, но безуспешно.

– Привет, Тэсдей! – крикнул Саутворт, выбираясь из машины.

– Сейчас не время для визитов, Эрни, – сурово отрезал старик громоподобным басом.

– А оно у тебя определено? – шутливо отозвался Саутворт. – Познакомься, это Питер Стайлс, он подбросил меня сюда.