Миронов, узнав о директиве Свердлова и вандализме ревкомовцев, чуть не стонет от боли. Он обращается к Ленину:

«Требую – прекратить истребление казаков!..

Вместо политической мудрости, политического такта, искреннего стремления к прекращению братского кровопролития, пришлось в газетах читать: «Новые губернии». И: «Все оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению». Хотел бы казак бросить белых и перейти к красным, но тут – подлежит истреблению. Значит, воюй, бейся насмерть?! Глупее, коварнее не придумаешь. Если уж смерть, так с оружием в руках; не подыхать же, как собаке?! Человечество должно жить, чтобы никакого насилия над человеком, который трудится, не было. Он свободно должен работать, хотя бы над тем, с чем застала его революция... Коммунистам надо не прекращение борьбы, а ее продолжение с целью уничтожения зажиточного... Такой политики я больше поддерживать не могу. Я борюсь с тем злом, какое чинят отдельные агенты власти. При всей кровожадности коммунистов, всей России им все-таки не перестрелять... Я не могу быть на стороне Деникина, Колчака, Петлюры, Григорьева и др. контрреволюционеров, но я с одинаковым отвращением смотрю и на насилия лжекоммунистов. Не могу молчать! И что коммунизм дело доброе – отказываюсь верить... Всей душой страдаю за трудовой народ».

Вешенский ревком возглавлял член Донбюро И. Решетников. Сырцов, руководитель Донбюро, как бы оправдывая действия своего выкормыша, доносил Секретариату ЦК: «Уважаемые товарищи, считаю для сведения Секретариата сделать несколько разъяснений... Расстрелянных в Вешенском районе около 600 человек».

Мол, неправду люди говорят, что много расстреливали в Вешенской станице, всего лишь 600 невинных душ.

Шолохов писал Горькому в 1931 году: «Некоторые ортодоксальные вожди РАППа, читавшие 6-ю часть, обвинили меня в том, что я будто бы оправдываю восстание, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона. Так ли это? Не сгущая красок, я нарисовал действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно опустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков, или расстрелы в станицах Казанской и Шумшшнской, где количество расстрелянных казаков в течение 6 дней достигло солидной цифры 400 с лишним человек».

Разве мог в то время М. А. Шолохов все знать о расказачивании и обо всем рассказать?!

Председатель ревкома станицы Морозовской Богуславский отличался особой «старательностью». Желая угодить вышестоящему начальству, которое прислало бумагу, что, мол, мало расстреливаешь казаков, мол, либеральничаешь. Тогда он напился пьяным, пошел в тюрьму, вывел толпу, состоящую из 64 человек, и всех расстрелял...

Январская директива Свердлова явилась причиной восстания казаков станиц Верхнего Дона в ночь с 11 на 12 марта 1919 года. Нельзя не упомянуть об этом факте: первой восстала станица Казанская, встречавшая Красную Армию хлебом-солью и многотысячным митингом, который принял резолюцию: «Советская власть показала себя честной и боевой защитницей интересов рабочих, крестьян в казаков. На страже этой власти становимся мы с клятвой дать беспощадный отпор приспешникам русских и союзнических капиталистов. Долой белых кровопийцев с нашего Дона!.. Горячий привет тебе, Владимир Ильич! Непреклонный борец за интересы трудящегося народа. Мы становимся бесповоротно иод Красное знамя, находящееся в твоих руках. Да здравствует политика осуществления идей, за которые выступил пролетариат в Октябре».

Все – правда! Вспомним, как 18 полков открыли Богучаро-Калачевский фронт перед Красной Армией, добровольно сложили оружие и разошлись по домам, а Филипп Козьмич Миронов дал уверение в их неприкосновенности... А по директиве Свердлова все они ровно через месяц подлежали уничтожению?! Да и не только они, но и все поголовно мужское население. Распыление донского казачества как социальной структуры. Такая продуманная политика уничтожения – геноцид – могла родиться в голове умственно неуравновешенного государственного деятеля. И вот теперь в ответ на зверства ревкомовцев восторженно писавшие Ленину казаки станицы Казанской восстали. Восстали казаки Вешенской, Мигулинской, Мешковской станиц, хуторов Дона, реки Тихой и Чира. Теперь уже их листовки и воззвания, обращенные к красноармейцам, дышат гневом, скорбью:

«Братья-красноармейцы, из-под штыков мобилизованные коммунистами или вследствии нужды и голода зачислившиеся в ряды Красной Армии, к Вам наше братское слово.

Знаете ли Вы, во имя чего мы, казаки, подняли знамя восстания против коммунистов, те самые трудовые казаки, за одним обеденным столом с которыми многие из Вас еще так недавно вместе сидели, так недавно наши тощие лошаденки везли Вас на борьбу с буржуями.

Мы восстали потому, что вслед за Вами явились коммунисты, явились чрезвычайные комиссии, так называемые «чека», которые начали арестовывать и расстреливать неповинных ни в чем наших и Ваших братьев казаков и крестьян, начали заниматься грабежом и насилиями, называя нас военнопленными, избивая плетьми и прикладами винтовок...

Мы, трудовые казаки и крестьяне, обещание дали выгнать насильников-коммунистов из родимой Донской земли. И мы выгоним их... Зарево народного восстания разгорается у нас с каждым днем все ярче и ярче.

Но в то же время мы клятву дали: ни единого выстрела, ни единого насилия не сделать не только над Вами, нашими братьями, но даже и над Вашими коммунистами-комиссарами, если они сдадутся добровольно.

Мы, трудовые казаки, бросили казачий фронт, протянули Вам братскую руку мира и разошлись по домам, поняв великую опасность, куда ведут нас наши атаманы, установившие за спинами нашими карательные отряды. Поймите же, товарищи, что гораздо хуже делают Ваши вожаки: они делают ужасное дело, у них злодейское «чека», более ужасные массовые расстрелы и заградительные отряды.

Знаете ли Вы, что коммунисты издали секретный тайный циркуляр о поголовном истреблении донских казаков и крестьян? Можно ли придумать большее злодеяние: стереть с лица земли население целой области!

Знаете ли Вы про письмо, в котором коммунист Решетков просит коммуниста Костенко прислать ему отряд палачей, ибо восемь палачей не успевают расстреливать. Если Вы это знаете, скорее бросайте фронт, скорее уходите по домам, ибо трудовой, мозолистый Донской народ, как казаки, так и крестьяне, твердо решили изгнать Ваших вожаков-коммунистов с вольных Донских степей.

Долой коммуну и расстрелы!

Да здравствует народная власть!

Вперед за правое дело народа!

Окружной Совет Верхне-Донского округа».

Казаки Мешковского полка обращаются к бойцам Красной Армии:

«Товарищи солдаты!

Вот уже другой год, как между нами идет гражданская война. Сначала она загорелась от пожара, воспламененного буржуазией и приверженцами царя, а теперь она продолжается; мы, трудовые казаки, скажем Вам отчего.

В декабре месяце прошлого года, мы, товарищи, – казаки, узнав об обмане нас начальством своим и несправедливым и нечеловеческим злодейством какого-то появившегося, никому не известно от кого присланного карательного отряда, – решили:

1) немедленно бросить фронт и идти по своим родным домам,

2) пустить в территорию своих станиц советские войска для преследования контрреволюционеров,

3) сдать все оружие, имеющееся на руках у казаков, и

4) содействовать всем, кто чем может, советским войскам.

И что же мы, товарищи, в благодарность за наши услуги получили: сотни расстрелянных трупов наших братьев, чуть не поголовную конфискацию скота и всего имущества и разного рода насилия над мирными жителями.

Совершили все это, товарищи, люди не с человеческим сердцем, уполномоченные в «чрезвычайках и заградительных отрядах».

Вот, товарищи, скажите нам, какая разница между карательными и заградительными отрядами?

С нашей стороны – никакой!