Этот так называемый «Каспийский поход» Стеньки Разина длился более двух лет и являлся традиционным походом казаков «за зипунами». Вернувшись на Дон, вблизи станицы Раздорской построил городок – Кагальник...

В это время на Дон прибыл дьяк Герасим Евдокимов. Привез казакам припасы от царского правительства. И еще было у него тайное задание: разведать, что думает в дальнейшем предпринять Стенька Разин? Войсковой атаман и богатые казаки с почетом собрались проводить дорогого гостя в обратную дорогу. На Круге решали, кого послать в составе легковой станицы: атамана, есаула и десять казаков. Неожиданно объявился в Черкасске Стенька Разин, вошел в Войсковой Круг, приказал царского посла затолкать в мешок и бросить в воду... Хотел было протестовать его крестный отец, могущественный атаман Войска Донского, но силенок у него оказалось маловато... С того события возникла смертельная вражда между крестником и крестным...

Стенька Разин снова собирает отряд и отправляется теперь уже с целью: «...Вывести воевод на Руси и бояр на Москве, вывести также всех мирских кровопивцев и повсюду ввести казацкое управление»... Откровенно говоря, Миронов так и не понял, в чем разница между первым походом «за зипунами» и вторым, который начался весной 1670 года?..

Стенька Разин двинулся на Царицын, Астрахань, где организовал новую форму правления – Казачий Круг. Конфисковал имущество богатых... Но он не представлял себе, какая же власть будет после свержения царского правительства. Недоумение вызывает то обстоятельство, что Разин возил с собою «царевича Симеона» – Ивана Воробьева. Выходит, что, свергнув одного царя, он имел наготове другого?..

Под Симбирском отряды Стеньки Разина были разбиты правительственными войсками.. «Страшно было смотреть на Арзамас, его предместья казались совершенным адом. Повсюду стояли виселицы, и на каждой висело по 40–45 трупов. Там валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью. Здесь торчали колья, на которых мучились преступники, и часть была жива по три дня, испытывая неописуемые страдания»... «Только в Арзамасе казнено 11 тысяч человек, а всего уничтожено до ста тысяч». А ведь в войске Разина было всего лишь около двадцати тысяч человек.

Сто тысяч казнено. Дорогая цена «за зипуны» Стеньки Разина!.. Выходит, жертвами стали совершенно невиновные люди, ни сном ни духом не помышлявшие о чужих кафтанах... Вот ведь как получается – грабили города, убивали людей, упивались разудалой силушкой своей одни, а отвечать за их деяния пришлось другим?.. Уж не хочешь ли ты, Филипп Козьмич Миронов, умалить заслуги донского казака, отважного атамана Степана Тимофеевича Разина? Заслуги? Перед чем и кем? В чем они, эти заслуги? Два с лишним года, признают все историки, он ходил «за зипунами», что значило, просто-напросто разбойничал со своими шайками (1667–1669 годы). В 1669–1670 годах жил, буйствуя, в специально для себя и своей дружины выстроенном городке Кагальнике. В 1670 году собирался идти в поход на Москву против царя, при этом держа за пазухой царевича... Но вместо похода на Москву пошел вон куда – на Астрахань. Вроде бы и не по пути. Стало быть, опять «за зипунами», опять соблазнился легкой добычей? А иначе зачем? Если даже предположить, что он хотел пополнить отряд, так там не так уж и много голытьбы, за счет которой и росло войско Разина... Да и чтобы идти на Москву, надо было готовить это самое войско – обучать, вооружать... Но для этого не было, по-видимому, ни желания, ни умения. А с отрядами, вооруженными кольями, дубинами, рогатинами и топорами, можно устраивать набеги только за ясыром, а не сражаться с регулярными правительственными войсками. Иначе такие походы недостойны той роли, которая им отводилась...

Нет, он, Миронов, сделал бы все по-другому. После драки... Не слишком ли он строг, однако? Да нет, просто кое-что прочитал, узнал и теперь размышляет... И все равно не понимает Миронов, как это – держать младенца над купелью, а потом теми же руками приковать его на цепь, как собаку... И это делал крестный отец Стеньки Разина... Да еще и злорадствовал при этом: «Вырос волчонок с матерого волка, вона как тряхнул государевы устои, всю Русь перебаламутил. Говорил куму Тимофею;, пригляд нужен за Стенькой, не усмотрел. Да и я слаб оказался, не смог вовремя укоротить змееныша. Но ничего, теперь конец крестничку!»

14 апреля 1671 года в городке Кагальник тяжело раненного Стеньку Разина заковали в цепи и привезли в Черкасск. Здесь его пытали долго и безуспешно... 2 июня он был доставлен в Москву. Четыре дня пыток, и на рассвете 6 июня 1671 года – казнь...

Когда Стеньку Разина отправляли в Москву, прощаясь с родиной, он сказал казакам: «Пусть видит весь народ крещеный, что за него я голову сложил. Пусть в Москве меня казнят, пусть колесуют, пусть тризну справят падо мною, пусть упьются кровью казацкой под стон народный, но не должно погибнуть сделанное мною. Не мог я дело совершить, другие довершат... Вспомнят тогда казаки меня, донского казака Степана Разина, и клич мой казацкий боевой, когда их подлый дьяк как стадо перепишет и целованием креста на верность приведет».

Ну а мужеству, характеру Разина ты, Миронов, отдаешь дань? Не только отдаю, но готов стать на колени и поклониться. Он встал-таки на колени, перекрестился и коснулся лбом холодных плит храма. Приподнялся. Суровый. Нелюдимый и, кажется, мало что видящий вокруг себя, как в полусне начал продвигаться в глубь храма. Вдруг что-то непонятное произошло с его головой – какое-то ослепление или очищение? Он просто не мог объяснить своего ощущения. В голове будто ни одной мысли, и такая она легкая, чистая стала. Он сделал полшага в сторону – и снова тяжесть обычная вступила в голову. «Что бы это значило?» – подумал и вернулся на эти самые полшага назад и специально встал на то место, где ему почудилось облегчение, похожее на детскую радость. И, о чудо! – снова такое же светлое и легкое озарение. Он опустил голову, как-то весь расслабился, его широкие плечи опустились... Во всем теле чувствовались радость и легкость. Обновление и успокоение.

Потом Миронов узнал, что в самом центре храма есть такая точка, через которую невидимой нитью связываются небо и земля, и если человек найдет ее, то почувствует как бы возрождение всех своих духовных и физических сил... Вот тебе, подумал Филипп Козьмич, и безграмотные предки!.. Это какой же надо сверхъестественной святой силой обладать, талантом, даром, чтобы осуществить невероятный замысел – сосредоточить в одной невидимой нити разлитую в мире божественную энергию! И чтобы эта энергия проникала в человека и воскрешала его.

Будто одновременно прикоснувшись к небу и земле и получив от них концентрированную энергию солнца, воздуха, воды и недр, он по-новому взглянул на иконостас, составленный из ста двадцати пяти икон в золотых рамках от пола до сводов... Такого великолепия ему еще не приходилось встречать, и он непроизвольно перекрестился... Что это с тобою, Филька Миронов? Ведь тебя же считали чуть ли не безбожником! Да и сам ты, помнится, хорохорился, что не веришь в бога. Выходит, глупая молодеческая самонадеянность может явиться где-нибудь в глухом месте, в степи... А вот когда тут постоишь, потрясенный и безмолвный, да поглядишь и подумаешь хорошенько, то не только голова прояснится, но и мысль возникает, что всякое творение не обходится без участия могущественных сил. Ему на память пришли слова его дяди по имени Тит, богатого казака, который всегда говорил, что за любое дело надо браться с именем Бога, помолясь, и дело тогда сладится.

Вот уж никогда бы не поверил, если б сам не испытал такого состояния, что из церкви люди выходят умиротворенные и очищенные от скверны дурных поступков. И с просветленной совестью. Миронов вышел на паперть, новыми глазами взглянул на солнечный мир и на станицу. Улыбнулся в усы – так вот она какая, разжалованная столица Войска Донского!..

Разжалованная?.. Как и он, Миронов?.. 8 июня 1820 года Пушкин и Раевский посетили Старый Черкасск. Раевский писал жене: «Сей разжалованный город в станицу еще более обыкновенного залит водою. В нем осталось домов до семисот, в том числе несколько старых фамилий чиновников, как-то Ефремовых и пр., другие же перевезены в Черкасск. Но церквей не перевезли и их богатств, но не могли увезти памяти, что было первое гнездо донских казаков. Словом, Старый Черкасск останется вечным монументом, как для русских, так и для иностранных путешественников».