Эти документы неоспоримо подтверждают, что Филипп Козьмич Миронов действительно участвовал в революционном движении 1905–1906 годов.

...Арестованного Филиппа Козьмича Миронова освободили из Новочеркасской тюрьмы, и он отправился в родную станицу Усть-Медведнцкую. Думал, что, изгнанного и опозоренного, его никто не то что не будет встречать, станут даже обходить ту улицу, по которой он пойдет к своему куреню. Видно, плохо он знал своих земля ков – за два километра от станицы встретили казаки разжалованного подъесаула и на руках донесли до площади, где состоялся митинг. Полыхали красные флаги, звучали революционные песни.

Эта нежданная, радостно-торжественная встреча прибавила ему силы в борьбе с самодержавием и дала новую пищу уму: что же это за племя – донские казаки?

Память... Самое высокое наследие человека. Его духовная и материальная культура. Его корни. Чем они глубже, тем прочнее наша любовь к Отечеству. Донские казаки отличались особой привязанностью к родимой земле, к батюшке – Тихому Дону... Во времена Екатерины II это случилось. На линии рек Кубань – Терек – Сунже пограничную службу несли шесть казачьих кавалерийских полков. Надежно, как всегда, несли. И вот приближенные посоветовали императрице оставить казаков там навечно, переселив к ним семьи. Задумано – сделано. Только самих казаков об этом не спросили. А они взбунтовались, заявив, что скорее дадут себя беззаконно и бесчеловечно убить, нежели покинут Родину. Казаков секли кнутами – на 251 ударе скончался есаул Иван Рубцов. Вырывали ноздри, ссылали в Сибирь... Женщины прятались в лесах... Некоторые сошли с ума... Кончали жизнь самоубийством... Лишь бы не покидать родимую сторонушку. Двадцать один год длилось сопротивление донских казаков... Ни один казак, ни одна казачка не покинули Дон по доброй воле! И это несмотря на то, что срок службы донским казакам к этому времени был узаконен – 20 лет. Двадцать лет под ружьем – и никто не только не тяготился службой, а наоборот, гордился таким образом жизни.

Лев Николаевич Толстой однажды записал в своем дневнике: «Вся история России сделана казаками. Недаром европейцы нас зовут казаками. Народ казаками желает быть».

А вот пример мужества, целомудрия и бескорыстия, если позволительно такие слова употребить в столь жестоком и немилосердном деле, как кровавый бой, – так вот, рядового солдата, проявившего особое геройство, награждали и при этом присваивали высокий чин – полковника. Известно по крайней мере три таких случая, и во всех трех рядовые казаки по доброй воле отказывались от столь невероятного для них звания и связанного с ним благополучия и почета и изъявляли желание остаться, как и были, рядовыми. Обосновывали свой отказ единственным доводом – грех превозноситься, потому что в бой за Родину они шли не из-за чинов и наград. Грех держать в своем сердце тщеславие и корысть, думать о наградах, когда идешь на святое дело защиты Отечества. Единственно, что они признавали и ценили, так это – казачью славу. И свято блюли наказ отцов и матерей: «Не посрами родной земли...»

Вот она, нравственная высота племени по имени донские казаки. Откуда в них такая крепость духа и Осознание своего места в мире? О них слышал весь так называемый просвещенный мир, удивлялся, восхищался их победами на поле брани, песнями, танцами... Слышать-то слышали, но знали ли?..

Обратимся же к научным фактам. Что же они предлагают нам вместо древних азов и кровной непрерывности поколений? А вот что. Мол, убегали крепостные из РОССИИ в пределы Дикого поля, сбивались в разбойные шайки и отправлялись «за зипунами» – они-то, эти беглые люди, и стали донскими казаками. А началом их существования принято считать 1570 год, когда Иван Грозный послал на Дон свою грамоту. Но этот «научно установленный» факт вызывает вполне законное недоумение, – откуда же за 200 лет до этого взялись донские казаки, которые сражались на поле Куликовом в 1380 году и помогли Дмитрию Донскому победить татар 8 сентября в день Рождества Богородицы? И весьма важным представляется тот факт, что они пришли туда со своими иконами – это говорит о высокой степени духовности, культуры – религиозной и художественной. Донская и Гребневская иконы Божьей Матери почитались впоследствии как чудотворные всею Русью. А в 1591 году русское войско вышло на бой с татарами хана Кахы-Гирея, подошедшего к Москве. И в честь одержанной тогда победы был основан Донской монастырь – на этом месте стоял полотняный походный храм с иконой Донской Богоматери.

А откуда взялись дружины Ермака и других землепроходцев Сибири? Кстати сказать, за помощь в покорении Казани Иван Грозный подарил Ермаку шубу со своего плеча...

Были, конечно, и беглые. Они в отличие от старожилов, «домовитых» казаков, назывались «голутвенными», голытьбой. Их буйные головушки падали под топорами палача при подавлении восстаний Разина, Булавина, Пугачева... Но все же беглых были единицы. Уже в XVII веке приказано было под страхом смертной казни возвращать беглых прежним владельцам. А коренные казаки, живя на окраине Русского государства, издавна составляли его пограничную стражу. Ими был взят Азов за несколько десятилетий до Азовских походов Петра... С помощью донских полков и Петр взял Азов в 1696 году.

В Отечественную войну 1812 года Донская земля выставила около 90 казачьих полков (52 тысячи человек), и это отборное войско с особыми правилами и приемами боя, которые вносили смятение в ряды французов, заслужило похвалу самого фельдмаршала Кутузова: «Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границах империи. Каждый из вас есть спаситель Отечества. Россия приветствует вас сим именем. Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, подъятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед. Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам его в течение кампании 1812 года, которые были главнейшей причиной к истреблению неприятеля неусыпными трудами и храбростью Донского войска; сия благодарность пребудет в сердце моем до тех пор, пока угодно будет Богу призвать меня к себе. Сие чувствование завещаю и потомству моему».

Веками казаки строили свое войско, создавали свои традиции, свою культуру, без которых нет народа. Здесь, на Дону, сложились совершенно особые формы общественной жизни и управления. Главная – выборность на все посты – только умных, смелых, отважных и ничем не опороченных. А спрос был строгим – провинившихся казаков наказывали всем миром, наказывали и церковно – священник накладывал епитимию на святотатцев. Сейчас даже трудно и поверить в такое.

На Дону вся исполнительная и часть судебной власти принадлежали общему сходу станицы или хутора и старикам. В обычае было безоговорочное подчинение старшим: «Что скажут господа старики – тому и быть». Какое же это замечательное правило: мудрые, много повидавшие, много раз ошибавшиеся не дадут сбиться с пути праведного молодым, подскажут, пожурят, если надо, а то и накажут по справедливости. И не было случая неповиновения старшим. Это определяло крепость и славу Войска Донского, его своеобразие и отличие от других племен и народов. Казак – это гремучая смесь романтики и прозы. Нежности и жестокости. Находясь в гармонии с природой, любимой им и им же сберегаемой, он был ею защищен и сбережен. Широта. Простор. Мощь. Сила. Порыв. Мятежность. Даже в гимне донских казаков чудится особое раздолье удалое: «Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон...»

Филипп Козьмич Миронов – настоящий донской казак.

Можно понять, с каким волнением люди узнавали и о драматической судьбе Миронова. Через нее они прикасались к яростному, непростому времени. Поражает в Миронове глубина чувств и своеобразная изысканность слова, а ведь казак Миронов академий не кончал. Откуда в нем это? Ответ, думается, он дал сам в одном из писем, адресованных будущему начальнику штаба своей дивизии, другу юности Иллариону Сдобнову: «...Нынче у меня образовалось много времени для чтения военной, исторической и художественной литературы. На это дело да на занятия по русскому языку я трачу свой досуг. Все это (примечай) не скуки ради. В восторге пребываю от сочинений Добролюбова, в глубоких думах от Герцена, в огромном смятении от Чернышевского. Когда меня спросили, каких политических убеждений я придерживаюсь, не знаю, уместно ли было откровение, но я ответил, что мой девиз – высокая правда, честь и человеческое достоинство. Как видишь, нам будет о чем потолковать при встрече».