Он наливает ей коньяк, тот же самый «Курвуазье», который она пробовала в «Касба-Лаундж», а потом — большой сюрприз! — разговор заходит о кино. Видела ли она в последнее время какие-то хорошие фильмы? Он рассказывает ей со своим сильным испанским акцентом, что иногда смотрит порнофильмы, ведь это тоже форма искусства, и многие из них сделаны куда лучше, чем фильмы, которые обычно показывают в кинотеатрах. Он, между прочим, печатается как кинокритик в «Виллидж войс». Она говорит ему, что никогда в жизни не видела порнофильмов, — чистое вранье, особенно если учесть, что она сама играла однажды в сцене оргии в одном таком фильме, который «выстреливали» в Лос-Анджелесе, и совокуплялась сразу с двумя парнями, один под ней, а другой сзади, — и ей было бы безумно стыдно. О нет, уверяет он, если фильм сделан со вкусом, то ничуть не стыдно.

Слово за слово, и вот он уже ведет ее к себе в спальню на другом конце здания и показывает ей великолепный видеокомплекс, а порнофильмы, которые он смотрит «иногда», на деле превращаются в целую коллекцию — сто, а может, и больше кассет; он держит их в гардеробной на особой полке. Гардеробная очень большая. По левую сторону висят пиджаки и костюмы, по правую — брюки и спортивные рубашки, а над ними та самая полка с порнофильмами в кассетах. Сейф стоит слева от двери, большой, пожалуй, даже слишком большой для частного дома. Дженни надеется, что Ким не рассказывала им волшебную сказку и в сейфе действительно лежит кокаин.

Он спрашивает, не хочет ли она посмотреть порнофильм, снятый с большим вкусом. Она соглашается — если и в самом деле фильм со вкусом.

— Конечно, — уверяет он.

Она делает большие невинные глаза. Он, кажется, говорил, что у него есть кокаин.

Прямо сейчас нюхать кокаин не стоило бы — ей нужна совершенно ясная голова. Этот тип выглядит словно маленький сладкий пончик, ткни его в животик — захихикает, но вряд ли он сохранит веселый и любезный вид, если увидит, что она поперла его кокаин. Первое, что надо установить: есть ли в сейфе кокаин и достаточно ли его там, чтобы идти на риск.

У нее с собой большая голубая сумка, не совсем подходящая к изысканному туалету и изящным туфелькам, но она в разговоре как бы вскользь упомянула, что после вечеринки собиралась остаться ночевать у своих друзей и захватила необходимые вещи. Даже показала ему кое-что из этих вещей: коротенькую ночную рубашку цвета спелого персика и в тон ей трусики-бикини, а еще домашние туфли на высоком каблуке с помпончиками.

Он идет в гардеробную и опускается на колени перед сейфом.

Так, теперь подглядеть, заперто ли по всем правилам: четыре налево, три направо, два налево, медленно повернуть вправо, как там еще? Или он просто сдвинул на несколько цифр с последнего номера диск, как обычно люди делают, если им приходится открывать сейф каждые десять минут? Грабители называют это «дневная комбинация».

Ким утверждала, что сейф был заперт именно так.

Дженни ждет затаив дыхание.

Он просто поворачивает диск один раз вправо.

Дневная…

Хорошо.

Он ныряет в сейф.

Ее мечта может храниться в этом сейфе. Билет в Париж может лежать там, в сейфе. Раньше я была театральной актрисой.

Она смотрит ему через плечо.

О мой Бог!

О сладчайший Иисусе!

В сейфе четыре пакета с кокаином!

Ну-с, теперь они немножечко понюхают, посмотрят, как Джонни Холмс разматывает свой садовый шланг…

— Как ты думаешь, у кого больше? — спрашивает толстяк. — У него или у меня?

— Ты шутишь, у тебя же он огромный! — говорит она, а через десять минут подсыпает хлоралгидрат ему в стакан.

Сейф снова заперт на «дневную комбинацию», он повернул диск на то же количество цифр влево, что-то десять или двенадцать номеров от последнего номера комбинации. Она заходит в гардеробную и медленно вращает диск вправо, и диск останавливается на последнем номере — восемьдесят. Она нажимает ручку, сейф открыт, и она протягивает руку за сладким белым порошком.

Через пять минут она бежит по газону к воротам с полной сумкой.

Время только-только перевалило за полночь.

«Кадиллака» за воротами уже нет.

На его месте стоит синий «форд».

Едва усевшись в машину, она произносит два слова:

— Четыре кило.

Винсент — это он взмахнул волшебной палочкой и превратил ее в принцессу — одет уже не в ливрею шофера.

Он закатывает глаза и говорит:

— Я умер и попал на небеса.

Обеим девушкам, выбиравшим джинсы у Куперсмита, было лет по двадцать с небольшим; одна брюнетка с волосами до плеч, у второй рыжевато-каштановые волосы коротко острижены.

Брюнетка носила широкую юбку, блузку в деревенском стиле и плоские сандалеты. Глаза у нее были карие; похожа на итальянку. Звали ее Мэрили Джеймс.

Рыженькая была одета в брючки цвета загара, коричневую блузку и светло-коричневые туфли на широком каблуке. Глаза голубые; похожа на ирландку. Она именовалась Сэнди Дженнингс.

Магазин Куперсмита — один из лучших в Калузе. Девушки могли бы подобрать себе модные джинсы в другом магазине — «Глобал» на Саут-Трейл, где вещи продавали со скидкой, но ни одна из них и помыслить бы не пожелала об этом.

Обе они были девушки по вызову.

В Калузе таких девушек было не много. Город неподходящий: сюда не съезжаются искатели приключений и развлечений, игорных заведений в Калузе нет. Небольшой курортный городок для семейного отдыха в хорошую погоду. Мужчины не стремились сюда за утехами у шлюх. Холостяки, приезжавшие в Калузу, предпочитали женщин-одиночек, которые не прочь провести ночь или две в свое удовольствие. Женатые отдыхали вместе с женами и детьми. И потому настоящие девушки по вызову — сто долларов за час — встречались здесь почти так же редко, как снежные хлопья. Были в Калузе девицы, готовые за десять долларов доставить радость желторотым юнцам — где-нибудь в кузове пикапа. Реже попадалась бывалая проститутка лет под сорок; тощая и колченогая, она коротала время в баре, потягивая имбирное пиво в ожидании, что кто-нибудь обратит на нее вожделеющий взор и согласится оплатить ее ласки.

Но Мэрили и Сэнди были настоящие девушки по вызову.

Они познакомились с месяц назад. Мэрили сказала, что приехала в Калузу на отдых, а работает в Нью-Орлеане программисткой в компании «Шелл». Так она представилась Сэнди, но та в долгу не осталась: она сообщила, что кончает Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, по специальности психолог. Во Флориду приехала познакомиться со здешними университетами, так как ей бы хотелось устроиться здесь преподавателем, как только она получит диплом.

Сэнди сразу заподозрила, что ее новая знакомая — шлюха, такое же подозрение относительно Сэнди возникло у Мэрили, но ни та, ни другая об этом не упоминали вплоть до того дождливого дня, когда они вместе пошли на пятичасовой фильм. Билеты на этот сеанс стоили всего два доллара. Одним из персонажей фильма оказалась проститутка, и Сэнди с Мэрили позже за обедом стали говорить о ней, а потом как-то всплыло само собой в разговоре, что они тоже этим занимаются, такие вот дела.

Мэрили закрепилась в Калузе более или менее прочно, работала больше по ночам, и потому могла ходить в кино не позже, чем на пятичасовой сеанс. На Фэтбек-Кей у нее была парочка постоянных клиентов, ей казалось, что один из них в нее влюблен. Хотя, может, он шутил? Он часто говорил, что собирается пригласить ее на обед или даже на уик-энд, что купит ей драгоценности и тому подобное. Только никогда ничего такого не делал. Однажды она спросила, не ревнует ли он ее к другим мужчинам, с которыми она занимается любовью. Она не сказала «трахается», она вообще не употребляла грязных слов, когда была с ним. На ее вопрос он ответил, что, конечно, ревнует, ведь он ее очень любит. Но перейти к нему на постоянное содержание не предлагал, хотя был вдовцом. Сэнди сказала на это, что ей такие штучки знакомы, плевать на них надо. Не принимать близко к сердцу.