— Что вам здесь надо?

— Задать вам несколько вопросов, — сказал Мэтью.

— Исчезните! Я собираюсь продать судно ценой в полмиллиона.

— Я подожду.

— Ничего подобного! Убирайтесь, это частное владение!

Один из матросов помог чете покупателей сойти на берег. Первой приземлилась дама в шортах. Лет пятидесяти, очень полная, слишком сильно накрашенная и неуверенно ступающая в своих босоножках на высоком каблуке, длинные ремешки которых переплетались крест-накрест на лодыжках. С улыбкой явного облегчения она сошла на твердую землю, поблагодарила матроса за помощь и повернулась к своему спутнику, легко соскочившему на берег. Мужчина широко улыбался. Ему очень хотелось приобрести судно. У Мэтью не создалось уверенности, что блондинка разделяет его желание. Мужчина отошел на несколько шагов и, уперев руки в бока, принялся рассматривать судно.

— Я отниму у вас не больше минуты, — настаивал Мэтью.

— Мой покупатель ждет, — непреклонно отвечал Ларкин.

— Да нет же, он любуется судном.

Ларкин обернулся в ту сторону, где покупатель прохаживался вдоль борта судна, то проводя рукой по перилам из тикового дерева, то дотрагиваясь до блестящего полированного бока.

— Ну, в чем дело? — спросил Ларкин.

— Мистер Ларкин, когда я был у вас вчера, я говорил вам, что Отто…

— Я не желаю больше ничего слушать о вашем Отто. Я уже нанял другого человека, чтобы он отыскал…

— Да, я знаю, — перебил его Мэтью. — Но я узнал кое-что.

— Мне нет никакого дела до того, что вы узнали.

— Мистер Ларкин, Отто предполагал, что ваша Золушка беременна.

— Вы уже говорили мне об этом. И я ответил вам.

— Но Отто ошибался. Она посетила врача, потому что у нее был герпес.

Ларкин бросил быстрый взгляд вниз, туда, где человек в пестрой спортивной рубашке тыкал пальцем в какое-то место на транце судна и что-то объяснял женщине. Та кивала головой с непонимающим выражением на физиономии.

— Ну и что? — спросил Ларкин.

— Я вчера спрашивал, не от вас ли она забеременела.

— Дальше что?

— Сегодня я спрашиваю, не вы ли ее заразили.

— Не собираюсь вам отвечать, — сказал Ларкин.

— Но вам придется ответить. — Мэтью говорил твердо, с нажимом. — Потому что Отто убит. И это может быть причиной убийства.

— Предположим, что именно я заразил ее герпесом. Такой, понимаете ли, тип, который заражает герпесом двадцатидвухлетних девиц. Или двадцатитрехлетних. Я даже не принимаю во внимание, что она шлюха. Такая уж я низкая тварь. Но какое отношение это может иметь к убийству Отто?

— Предположим, мистер Ларкин, что кто-то из членов ее семьи — отец, брат — узнал, что она заразилась герпесом, и пожелал выяснить, от кого. Здесь у нас Флорида, как-никак. Полно неотесанной деревенщины. Таким людям очень не по нраву подобные происшествия с их родственниками.

— Но эта девушка не из деревенских.

— Однако вы не знаете, из какой она семьи.

— Чего вы добиваетесь? Она украла мои часы, вот и все…

— Да. Но Отто убит. И для меня это значительно важнее ваших часов. Я вот думал: если отец или брат узнал, что Отто за ней следит? Узнал и пришел к неверному выводу.

— Какому?

— Что именно Отто и есть человек, которого они ищут.

— А, бросьте! Ее отец…

— Да, если это был ее отец.

— Или брат…

— Да.

— Или кто угодно еще… не понял, что Отто — частный сыщик, и вообразил, будто он некто из знакомых Золушки…

— Вот именно.

— Из настолько близких знакомых, что наградил ее герпесом, так? Ну и что? Он убил Отто из-за этого? Бросьте, бросьте!

— Но мы во Флориде, — повторил Мэтью.

— Предположение нереальное. Начать с того, что у проституток не бывает ни отцов, ни братьев.

— Извините, мистер Ларкин, но я не считаю все это забавным ни в малейшей степени. И вы до сих пор не ответили на мой вопрос.

Ларкин снова посмотрел вниз в док на своего клиента.

— Могли вы заразить ее герпесом? — еще раз спросил Мэтью.

— Ну что ж, я все понял, — заговорил Ларкин. — Если я и есть, так сказать, ответственное лицо, если именно я заразил ее, значит, убит не тот человек, верно? Бедный Отто поплатился жизнью вместо меня. И вы явились сюда, чтобы объяснить мне, какой я беспринципный и безнравственный сукин сын. Позвольте же мне кое-что вам объяснить, мистер Хоуп, прежде чем я прикажу Кирку вышвырнуть вас отсюда, если вы не уберетесь сами.

Он кивнул в сторону дока, где один из матросов поливал судно из шланга. Здоровенный парень, могучие мышцы выпирали под рубашкой на груди, не менее могучие бицепсы играли под короткими рукавами, на правой руке татуировка — кинжал, с которого капает кровь.

— Особой, которая торговала герпесом, — и я молю Бога, чтобы больше ничем, — была сама Золушка. Дженни Санторо, или как там еще ее вонючее имя. — Ларкин снова глянул вниз и заговорил тише: — Это она им торговала, у нее я его и приобрел. Вот почему, как только я это понял, я нанял Отто, по этой причине, а вовсе не из-за часов. Я могу купить себе другие золотые часы, я могу купить себе хоть дюжину золотых часов, но во всем мире я не могу найти врача, который избавил бы меня от того, чем она меня наградила. Вам все ясно, мистер Хоуп? Вы поняли наконец? Как вы считаете, поняли вы?

Мэтью тяжело вздохнул.

— Да, — сказал он. — Благодарю вас.

Разговор шел по-испански, и говорил главным образом Эрнесто.

Их личное зашифрованное обозначение кокаина было «шляпа».

По-испански — sombrero.

По телефону Эрнесто говорил именно о шляпах. Десять сомбреро по шестьдесят долларов за каждое, качество очень хорошее. Если бы кто-то из сотрудников управления по борьбе с наркотиками подслушал их разговор, он, разумеется, сразу бы понял, что речь идет о покупке кокаина. Десять пакетов по шестьдесят тысяч долларов. Торговцы наркотиками никогда бы не стали упоминать кокаин в телефонном разговоре. Да и не только по телефону, но вообще нигде. Пользовались только особыми обозначениями. Чарли Набс и его ребята называли кокаин «машинным оборудованием». Если вы вели переговоры с шайкой Ординеса в Майами и упоминали пишущую машинку, это означало то же самое.

— Я пытался приобрести шляпы подешевле, — говорил Эрнесто, — но шестьдесят — самая низкая цена, на какую они согласны. Шляпы прекрасные, девятый размер.

То есть для понимающего — кокаин чистый на девяносто процентов.

— Когда вы должны расплатиться? — спросил Амарос.

— В субботу в час тридцать.

— Производители надежные?

— Мы постараемся тщательно проверить товар до уплаты.

— Они нуждаются в залоге?

— Об этом речи не было.

— Когда вам понадобится чек?

— Как можно скорее.

— Постараюсь оформить вовремя.

«Чек» — это, конечно, очередная липа. Никто и никогда не выписывал чеков за кокаин. Надо спятить окончательно, чтобы совершить подобную операцию. Кокаин — та же наличность, и получаете вы за него только наличные деньги. Амарос просто давал понять Эрнесто, что постарается обеспечить сделку наличностью до часа тридцати в субботу. Десять килограммов по шестьдесят тысяч стоят шестьсот тысяч долларов. Была среда, значит, у Амароса два полных деловых дня, чтобы получить наличные. Никаких проблем и оснований для беспокойства.

— Что слышно о Золушке? — спросил он.

Эрнесто впервые услышал от Амароса это прозвание, но сразу понял, о ком речь. О Дженни Санторо, или как ее там еще. Обычно Амарос говорил просто «девушка». Эрнесто решил, что по телефону босс не стал употреблять это слово, потому что оно тоже значило «кокаин».

— Пока не нашли, — ответил Эрнесто.

— Я очень признателен за шляпы, — сказал Амарос, — но я очень хочу повидаться с ней.

— Понимаю, — ответил Эрнесто.

— Так найдите ее. — С этими словами Амарос повесил трубку.

Итак, они в доме на Кей-Бискейн, многоэтажном, с верандами на каждом этаже, и все веранды с видом на море. Дом стоил ему миллиона полтора, не меньше, думает Дженни, тем более что расположен он у моря. Это она хотела бы заполучить для себя. Ее мечта. Собственный дом. Под Парижем. Дом с садом. Ее дом. Небольшой домик на тихой улочке. Ее называли бы американской леди. Соседям она рассказала бы, что была актрисой театра. Что играла главную роль в «Испытаниях». На уик-энд она будет уезжать в Париж, сидеть за столиком в кафе на бульваре, потягивать мятный ликер со льдом и гадать, кто из гуляющих по бульвару девушек занимается тем же, чем она занималась прежде. Потому что этот случай — последний в ее жизни. Если в этом доме и вправду лежит в сейфе кокаин и она сумеет его выкрасть и унести с собой, тогда она больше никогда уже не станет заниматься любовью с каким попало мужчиной.