Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Это письмо передашь Ходоу-сердару. Он — в Гиляне.

— Есть, господин сердар!

— Попроще, господин почтальон! Разве я похож на господина?

— Вылитый господин. Что-нибудь важное? — спросил я, показывая на конверт.

— Важное, Гусейнкули. Видно, борьба только начинается. Ну, иди, медлить нельзя!

Дорогой я только и думал: «Почему же Ходоу-сердар в Гиляне? Что ему там делать, в этом маленьком селении? Он же все время находился в Давлатабаде. Может быть, Гилян имеет особое стратегическое значение? Вообще-то, это, наверное, военная тайна…»

Я уже подходил к Гиляну, когда навстречу мне из-за скалы вышел молодой парень с винтовкой. Грудь его крест на крест была опоясана патронташами. Нетрудно догадаться, что это один из бойцов Ходоу-сердара. Парень поздоровался со мной, повернулся в сторону гор и пронзительно свистнул. Тотчас появилось несколько всадников. Одеты они были так же как и этот: в архалуках, чарыках, головы обмотаны шелковыми платками. Каждый сидел на коне арабской породы, за плечами трехзарядки, на боку — по маузеру. Когда они приблизились, в первом я узнал Ходоу-сердара. Вернее, я еще не успел его разглядеть, а узнал по голосу. Он крикнул, направляя ко мне коня:

— А, это наш постчи! Привет тебе, добрый вестник! Я рад тебя видеть в Гиляне.

— Здравствуйте, сердар! Вам письмо от Аллаверды-сердара. Вот возьмите.

Тут же, не слезая со скакуна, он вскрыл конверт и стал читать. Всадники следили за выражением глаз сердара, пытаясь понять, хорошее или плохое сообщение. А я тем временем любовался их воинскими доспехами, а главное — скакунами: кони были, как на подбор, белые с выгнутыми, как у лебедей шеями. Окончив читать, Ходоу-сердар сунул письмо в карман. На лице его не отразилось ни радости, ни разочарования, а глаза загорелись жарким блеском.

— Ну, что, Гусейнкули, не надоела тебе почта? Не тяжел тебе груз? — улыбнулся Ходоу-сердар. — А то, может, достать тебе лошадь — полегче будет.

— Надоело, сердар-джан, — признался я. — Надоело возиться с письмами и газетами. Клянусь моей мамой, клянусь солнцем и луной, я завидую вашей жизни, сердар-джан!

— Не спеши завидовать, братишка! Не было бы твоих писем и газет, может быть, не было бы и этих винтовок, и патронов, и лошадей. Не спеши, поработай еще.

Разговаривая, мы двинулись в сторону Гиляна: они на конях, я пешком. Миновали Гилянские ворота. На равнине Тахте Ворге показался отряд всадников, которые ехали нам навстречу. Скоро мы остановились, и я узнал помощников Ходоу-сердара — Абдулали и Гулам-реза. С ними было еще человек десять. А позади кавалькады тянулись на привязи неоседланные лошади.

— Ого, неплохой урожай винограда! — не сдержался, воскликнул я, зная, что эти кони, наверняка, отобраны у сельских богатеев.

— А это ты, киштанец? — засмеялся Гулам-реза. — Привет тебе на нашей земле. Сбор винограда хорош, ничего не скажешь! Это потому, что сейчас — год курицы. Видишь, подо мной коня — белого в черных яблоках? Такие лошади попадаются в год курицы.

До въезда в Гилян по пути повстречалось еще несколько групп с «добычей». Всадники Ходоу-сердара разъезжали по всей ширванской дороге, не пропускали ни одного встречного. Если это был бедняк, — отпускали с миром, богатого ждала другая участь. Что поделаешь, надо было как-то содержать армию повстанцев. Я понимал, как трудно приходится Ходоу-сердару.

Обедал я у него. Сидели в темной нищенской хижине на кошме Ходоу-сердар, Гулам-реза, Абдулали и еще несколько приближенных курдского полководца. Разговор был не из веселых, и пользуясь случаем, я рассказал о бахши Абдулло. Ходоу пообещал разузнать через своих помощников про музыканта, затем сказал, что немедленно надо созвать всех командиров, сюда в Гилян. Завтра приедет Ареф.

«Что-то происходит очень важное, — думал я шагая в Ширван. — Просто так Ареф не поедет!» Хотелось вернуться назад, выбросить к чертям почтальонскую сумку, попросить у Ходоу коня и винтовку. Воевать надо, а не с бумагами возиться!

ВЫСТРЕЛ НА РАССВЕТЕ

Давно уже жители Боджнурда не видели такой тревожной ночи, как эта. Над городом висела круглая, холодная луна. Все спали, и только за высоким забором дворца Сердара Моаззеза суетились и кричали люди, ржали лошади и лязгали затворы винтовок. Вскоре по боджнурдским улицам в сторону восточных ворот города поскакали всадники. Топот лошадей будил сонных горожан. Люди бежали к калиткам и окнам, хотели посмотреть, что же стряслось у Сердара Моаззеза. Уж не повел ли он своих казаков на разгром разбойников Ходоу-сердара? Тот, кто так думал, был недалек от истины, хотя намерения Моаззеза пока что были другими. Вечером пришла телеграмма из Мешхеда от Джексона. Тот закупил партию оружия и боеприпасов. Пятьдесят подвод, нагруженных винтовками и патронами, двинулись из Мешхеда в Боджнурд. Сопровождает обоз малочисленный отряд. Джексон просил выслать навстречу усиленную охрану, дабы не попасть в горах к разбойникам.

По получении телеграммы, Моаззез пригласил к себе лейтенанта Кагеля, сообщил про депешу, и тот посоветовал: немедля ни минуты двигаться в путь. Ровно в полночь из города на большой Мешхедский тракт выскочил отряд казаков — около семисот человек — и двинулся на восток.

…В ту же самую ночь в Гиляне, в доме Ходоу-сердара собрались командиры повстанческих отрядов, сюда же на Миянабада приехал Ареф. Юзбаши пили чай, зажевывая черствым лавашом, и спокойно вели разговор. Ареф в черных брюках, заправленных в голенища сапог, в рубашке с засученными рукавами, и здесь больше походил на учителя фарсидского языка, нежели на военного руководителя повстанческой армии Ходоу. Говорил он медленно, обдумывая каждую фразу и, кажется, совершенно не волновался, хотя дело предстояло не из легких: захватить оружие, посланное англичанами Моаззезу. Неторопливость в суждении и полное хладнокровие этого человека не очень нравились командирам отрядов. То один, то другой горячо перебивали Арефа, высказывая свои соображения. Ареф выслушивал каждого и очень доказательно опровергал все их, порожденные горячностью, планы. Ареф говорил:

— О выходе обоза с оружием Моаззезу стало известно четыре дня назад. Наверно, он сразу же выслал казаков — встретить обоз. Если они едут рысцой с переходом на шаг и небольшими остановками, то прошли около тридцати фарсахов. Теперь они должны быть около Хасар-Девин.

— Да, так и есть, — согласился Ходоу-сердар. Он поднялся на ноги и стал ходить по комнате, вслух рассуждая, что делать дальше. — Вот Гулам-реза и Абдулали говорят, что при обозе человек сто не больше. Всей мощью на обоз нападать не надо. Если пойдем все вместе, то нас могут накрыть казаки Моаззеза с тыла.

— Правильно, Ходоу, — поддержал Ареф. — Как видишь, тут главное, — не допустить казаков Моаззеза к обозу. Надо встретить их под Шнрваном у села Чинаран и навязать нм бой. Если их окажется больше, мы уйдем в горы, но выиграем несколько часов времени. Гулам-реза с Абдулали успеют разоружить англичан и отправить подводы с оружием в крепость.

Ходоу сурово сдвинул брови, потер рукавом халата вспотевший лоб. В глазах его отразилась решимость.

— Давай, Гулам-реза, и ты, Абдулали! — твердо сказал он и махнул рукой. — Поднимайте свои отряды и скачите к Хасару.

Двое молодцов в каракулевых накидках и туркменских папахах тотчас поднялись с кошмы, попрощались и шагнули в темноту гилянской ночи. Наступила тишина. Все замолчали, без слов было ясно: сидеть нечего, надо действовать.

Отряды Ходоу — триста с лишним человек, проскакав весь путь от Гиляна до Чинаран, пополнили свои ряды патрулирующими всадниками. В тесном ущелье, спрятав лошадей за скалами, повстанцы стали поджидать боджнурдских казаков. Все было хорошо продумано: казаки Моаззеза не минуют каменного мешка, где засели повстанцы…

Расчет Арефа и Ходоу-сердара оказался точным. На рассвете вожаки увидели приближающееся войско. Опытный Ходоу сразу определил сколько их: человек триста, не больше. Но не предугадали ни Ареф, ни Ходоу-сердар хитрости Моаззеза. Он не полез на рожон. Как только казаки Боджнурда сунулись в ущелье и на них обрушился свинцовый ливень из ружей «разбойников», то в горах над воинами Ходоу, замелькали на скалах фигурки казаков. Показались синие дымки от частых беспорядочных выстрелов. Только теперь догадался Ходоу, а вместе с ним и Ареф. что Моаззез перехитрил их: часть войск, при подходе к Чинарану он пустил по горам, выше дороги. Теперь повстанцы оказались между двух огней, — в них стреляли снизу — с дороги и сверху — со скал. Выход оставался один: ринуться вниз на казаков, что на дороге, тогда прекратится огонь сверху. Не будут же стрелять слуги Моаззеза в кучу, где и свои и чужие! В то время, когда началось замешательство, раздался твердый и зычный голос Ходоу, призывающий к рукопашной схватке.

34
{"b":"234693","o":1}