- Эти глаза! Эти яркие, как звёзды, глаза! Так не бывает… - и вдруг утих, даже не высказав своей мысли до конца. Лишь затем он поднял голову вновь на собеседника и тогда решил продолжить свою начатую речь. – В ваших тёмных глазах слишком много света. Они притягивают как магнит. Словно бы вы владеете чем-то таким, чем не владеет никто. Я смотрю в ваши глаза и вижу: вы – великий человек! Вы ведь физик, вы работаете, наверное, на Вингерфельдта?

 - Как-то так, - просто ответил серб, продолжая слушать этого интересного человека.

 - Нет-нет, не могу! Этот взгляд… он что-то мне напоминает!

 Эйнштейн прервал свою речь, решив отогнать прочь все предрассудки и сомнения, но того ответа на незаданный вопрос, которого так искал, увы, не нашёл. Воцарилась небольшая пауза, которую прервал спокойный, и меж тем необычный, словно идущий из глубины Земли голос Николаса:

 - Так что же вы считаете вашей теорией? Эфир – это весьма веское и интересное понятие… - он на миг задумался, затем сгоряча решил продолжить. – Это деталь, без которой наша Вселенная невозможна. Она соединяет собой пространство и время. Я ухожу немного в лирику, это свойственно мне, вы уж извините. Человек обладает многими препротивными привычками, от которых почти невозможно избавиться. Эфир – это загадочное вещество, в котором распространяются световые волны и радиоволны. Оно есть везде, это вещество, оно окружает нас и содержит само в себе гигантскую толику энергии. Дармовой энергии! И наша задача научиться извлекать эту энергию! Тогда человек станет воистину велик!

 - Но это глупость! – удивился Альберт. – Ведь эфир экспериментально обнаружить никому не удавалось! Помните эксперимент, поставленный Майкельсоном и Морли? Помните его отрицательный результат? Эфир – не существует! Это лишь сказка для физиков!

 Смеялись чёрные загадочные глаза серба. Как будто бы этот серб знал нечто такое, чего не знал этот сидящий тут на скамье человек. Этот жалкий студент из Праги явно знал нечто такое, чего не могли знать другие, он был уверен в себе. Николаса не пугали теории и великие специалисты в области физики. Все склонны ошибаться. Но у него есть свой путь – и он будет состоять не только из проб и бесконечных ошибок.

 - Но ведь если бы эфир был носителем света, который распространяется по нему в виде возмущения, как звук по воздуху, то скорость эфира должна бы была прибавляться к наблюдаемой скорости света или вычитаться из неё, подобно тому, как влияет река, с точки зрения наблюдателя, на скорость лодки, идущей на веслах по течению или против течения!

 - Разве я сказал, что ваши суждения неправильны? – продолжали смеяться глаза серба. – Я лишь выдвинул свою гипотезу. И кому, как не мне, суждено на практике узнать, права она или нет.

 - Но… - хотел было начать Альберт, но неожиданно запнулся.

 - Господин Альберт Эйнштейн! Вы ошибаетесь! Эфир существует!

 Николас поднялся со скамьи, медленно подошёл к мосту, ещё раз взглянул на бесконечно уносящиеся вдаль воды, и тогда позволил себе обернуться. На скамье по-прежнему сидел этот странный и необычный человек, мгновенно привлёкший внимание серба. Эйнштейн смотрел на него. Ему в глаза. Но уже ничего не говорил.

 - Это великое время. Время подлостей и доброты, время величия и бесславия! Куда оно нас ведёт, мы ведь даже не знаем, кто мы. Господин, забудьте мои слова и думайте только о своей теории, может, она нужна людям. В ней – ваш путь. У меня своя дорога – и именно ей я сейчас и пойду.

 Высокая тощая фигура человека скрылась за углом, полная новых впечатлений и мыслей. В дневнике появилась скромная запись: «Господин Эйнштейн уводит людей в сторону своей теорией относительности. Они пойдут все за ним, уходя от истины. Может, это и правильно. Так и надо. Истина – она такая, её надо сначала назвать ложью и вывалять в грязи, чтобы она потом выходила оттуда с большим триумфом, освещая всем людям дорогу к знаниям. Тот путь, на который становлюсь я, может привести человечество к катастрофе. Но это мой путь – и мне предстоит идти этой тропой…» Ему недавно исполнилось двадцать три года.

 Забегая вперёд, скажем, что в своей общей теории относительности, Альберт Эйнштейн поправил свою ошибку, тем самым доказав существование эфира. Он признал это. Теория его изменила кардинально физику – как, об этом мы узнаем далее…

 Сияют звёзды над одиноким мостом в Швейцарии. Таким же одиноким, как и этот высокий человек, стоящий на нём. Тот самый человек, который обрекает себя на сомнения и мучения, бросается в объятия несчастьям и изгнанию, и всё ради науки. Одна, одна всепоглощающая страсть! Наука, наука, и уже ничего кроме неё. Куда он идёт? Куда ведёт его тропа жизни? Что его ждёт за поворотом? Он этого не знает. Он идёт по тропе вслепую. Но веря в себя. И эта вера подогревает его.

 Над рекой раздаётся громкий возглас высокого человека, обращённого к небу:

 - Так кто же я?!

 Но небо молчит. Ответит время…

 Эта встреча даром не прошла для Николаса. Вингерфельдт сразу приметил припозднившееся возвращение своего «неблагодарного приёмыша» и поспешил узнать, в чём тут собственно, собака зарыта. До конца открывать свою тайну серб не стал, ограничившись вполне общими фразами. Вингерфельдт слушал с удовольствием, а его хитрые глаза то и дело бегали по комнате. Он сложил пальцы в кулак и расплылся в улыбке, как Чеширский кот.

 - Поздравляю, дорогой друг! Ты встретил всемирную знаменитость! Такое не каждому удаётся в течение всей жизни, не то, что в студенческие годы. Конечно, этому башковитому парню явно что-то предназначается впереди, и это его теория только шаг к открытию, но тем не менее, каких-то успехов он уже добивается.

 - Так что же там с этой теорией относительности? Каковы её принципы? Что это вообще такое?

 - Терпение, друг, терпение. Не надо убегать вперёд паровоза. К тому же, я не договорил до конца первую часть своего монолога, представляешь? А ты уже вперёд лезешь и давай тараторить!

 Вингерфельдт облокотился на ручки стула и сложил руки под подбородком. Его глаза блистали какой-то таинственностью, ему нравилось держать в интриге своего собеседника. Дождавшись, пока Николас полностью переключит своё внимание на этого полноватого мужчину, король электричества кивнул головой и начал издалека, чем ещё больше подлил масла в огонь столь внимательному его слушателю:

 - Заметь, какой сегодня прекрасный солнечный день. Давненько я уже не замечал подобной красоты, совсем в потёмках своей лаборатории не вижу света…

 Он помолчал и о чём-то ещё грустно вздохнул, словно бы утерял что-то важное, но что именно, он ещё вспоминает.

 - В этот прекрасный тёплый солнечный день мы, по моей инициативе, ожидает очень, очень важных гостей! И знаешь, кто будет в их числе?

 - Не уж-то Альберт Эйнштейн? – недоверчиво прищурился Николас.

 - Правильно мыслишь, друг, - подмигнул правым глазом Вингерфельдт. – Этим вечером ты можешь узнать много нового. Главное, чтобы твоя несчастная башка, в которую я столько всего пихаю в течение столь долгого времени, выдержала сегодняшний мозговой штурм!

 - Уж ей не привыкать. Выдержит, - смущённо улыбнулся Николас.

 - А это значит только одно – пора готовиться к приёму наших высокочтимых гостей, не так ли?

 Сказано – сделано. В этот день больше никуда уходить не надо было, поэтому его всецело посвятили приготовлениям по поводу столь прекрасной встречи, причём главный виновник торжества – дядя Алекс, сам заражал всех своей никогда неиссякаемой энергией, и это здорово у него получалось! Вскоре к ним присоединились ещё одни знакомые Вингерфельдта, и все заодно решили привести гостевую комнату в порядок, потом жена одного из этих знакомых позаботилась о столе в этой комнате. Дело осталось за гостями.

 И гости поспешили не разочаровывать тех, кто их так ждал и вскоре явились. Здесь, в дверях этой небольшой квартирки, столпился весь цвет науки Швейцарии, и видно было, что скоро здесь станет пахнуть атмосферой новых открытий и деловых разговоров. Людей пришло много, что сначала даже Николас испугался, что может не хватить места для того, чтобы разместить всех тут. Однако, опасения были напрасные. Всё уже было продумано до него.