Вингерфельдт угрожающе поднял руку.

 - Довольно. Мы вошли в курс дела. Теперь можно только ещё больше углубиться в сие происшествие. Значит, как мне доложили, в тот день тебе е понравилась несчастная машина Грамма. Ты пришёл к Новаку и предложил свою, новую оригинальную мысль, так?

 - Так, - кивнул Николас, а про себя подумал: «Как будто допрашивают на суде».

 - Но развить тебе её не позволили. Переходим к основной части нашего вопроса. Мне абсолютно безразлично, что ты думаешь о Новаке, и что он думает о тебе. Мне важна сама суть. Я слышал, ты в карты долгое время играл. Гай мне уже успел на всё нажаловаться. Не чувствуешь связи между этими двумя событиями?

 - Да какая тут связь, - Николасу говорить на эту тему явно было неприятно.

 - А вот я чувствую! Эти слова Новака подстегнули тебя к этому необычному и необдуманному решению. Оставим воспитание и нравоучения. Продолжаем логическую цепь событий: Новак тебе в сильных фразах сказал, чтобы выбросил эту идею из головы. И тогда ты решил назло всему свету водворить её в жизнь. Но по недостатку опыта ты никак не мог справиться с этой задачей. И тогда тебя стали подкашивать депрессии и неудачи. Чтобы как-то уйти от них, ты решил заиграть в карты. Действительно, приходило твоё облегчение. Но уходили деньги. Причём в довольно известном направлении. Теперь карт нету, а есть только ты: здесь и сейчас. Что ты дальше собираешься делать? Куда будешь путь держать?

 Николас молчал, напряжённо думая, и начав цедить чашку чая. Он поднял глаза на Вингерфельдта и вновь принялся что-то обдумывать. Дядя Алекс, ещё немного отхлебнув чая, стал ждать ответа. Нет, он не отступится от этого серба!

 - А что мне остаётся делать? Учиться да работать.

 - Хватит уже мне тут лапшу на уши вешать! – начал сердиться Вингерфельдт.

 - … И заодно пытаться найти это злополучное решение.

 - А что, ты так уверен в своей правоте? Ведь ты не обладаешь и долей технических знаний. Что же тебя заставляет мыслить в таком духе. Что же тебя подталкивает к этой мысли? Откуда она к тебе пришла? – он был готов завалить несчастного студента вопросами. На самом деле он пытался просто понять то, чего не знал, что он никак не мог продумать при своей дальновидности.

 - Я не знаю. Мне кажется, что решение где-то рядом. Но мне не хватает лишь какого-то толчка, доли, чтобы к нему прийти. Я всё блуждаю кругами вокруг него и всё никак не могу прийти к нему самому. Я не знаю, что мне мешает. Дело тут не в знаниях. Есть такая штука интуиция. Вот она иногда и делает три четверти работы. Я верю в то, что я абсолютно прав в этом. И не знаю почему.

 - А можешь вкратце изложить, что ты увидел, что работало не так в машине Грамма? Что тебя там так смутило? – Алекс достал из кармана какую-то бумажку и карандаш и вручил их сербу.

 - Я заметил, что щётки в динамо-машине слишком искрят. Это из-за того, что используется постоянный ток, - как я подумал далее. Надо убрать коллектор – он мешает самой работе машине, и подключить её к переменному току. Тогда бы устройство работало гораздо эффективнее.

 Дядя Алекс слегка отклонился назад, задумался. Хитрый его взгляд долго-долго блуждал по лицу серба. Он словно что-то высчитывал.

 - Так. Значит у тебя такие мысли и выводы (сердце Николаса сжалось, когда он понял, что сейчас ему вынесут вердикт). Хорошо, - задумчиво протянул Вингерфельдт. – Это весьма интересный и рискованный план, - и тут он спохватился. – Да понимаешь ли ты, что ты вершишь революцию во всём сознании людей?! Понимаешь ли ты, жалкий студент, что твои масштабные мысли перевернут весь этот мир?!

 Он не говорил – слова из него сами полились потоком. Он был на пределе своих нервов, достал какую-то газету, принялся её лихорадочно листать, и наконец, найдя нужную страницу, поспешил показать Николасу. На ней был изображён… Генри Читтер!

 - Видишь этого дядю? Вся его империя строится на использовании постоянного тока. Я, начинающий король электричества построил за свою жизнь множество всяко-разных машин и устройств, работающих именно на постоянном токе, я внедрил его в нашу глухую жизнь. А тут приходит какой-то сербский студент-второкурсник, и вдруг выдвигает такую крутую мысль. Типа все такие тупые вокруг меня, никто раньше ничего не думал в таком направлении. Да, Николас?! – Вингерфельдт вдруг рассмеялся. – Я такой крутой, знания мне нужны. Я всю жизнь пронюхал наперёд, а во всём виновата моя интуиция – она мне твердит, что я прав, даже если я не прав. И вообще все идеи подсказали мне зелёные человечки. Перпитуум мобиле! – вдруг воскликнул Вингерфельдт, отбрасывая в сторону газету. – Боже, какой наивный этот жалкий свет! Прошлое их ни чему не учит – они и сейчас пытаются построить то, что ещё древняя алхимия отрицала. Вечный двигатель – какая сладкая булочка, да? А то что ещё существуют законы природы, это не…

 Дядя Алекс сконфуженно опустил голову, явно приходя в себя после этого порыва. У Николаса разве что волосы не встали дыбом от только что им услышанного.

 - Вон! А знаешь ли ты, что такая оригинальная идея уже приходила кому-то голову. Берём Феррариса. Он тоже предложил идею применения переменного тока. И что, ему оно удалось? Вот свидетельство. Он-де, коллектор-то оставил, но что-то там похимичил, да ток из постоянного стал превращаться в переменный. Ну а дальше-то что, спросишь ты? А дальше вот что – потом он накатал доклад о НЕВОЗМОЖНОСТИ использования переменного тока в отечественных полевых условиях. А он тут мне, умничает!

 Вингерфельдт вновь залился громким смехом. Серб ещё больше сжался.

 - Так что же от меня ты ждёшь? – просто спросил Николас.

 - Валяй. Только вряд ли у тебя что-то получится, - дядя Алекс взял в руки бумажку, на которой рукой Николаса был нарисован принцип его изобретения, и изорвал её в мелкие клочья . – Посмотрим же, на что ты способен. Только смотри, не заставь людей над тобой хохотать. Великий мистификатор ты, а не изобретатель! Надо же до такого додуматься!

 И Николас ушёл. Поверженный, убитый. Это ему сказал сам авторитет научного мира. Вряд ли знал Вингерфельдт, какую глубокую травму нанёс этому впечатлительному сербу. Но было уже поздно – а назад дороги нет. И Николасу ничего не оставалось, как утереть слёзы и вновь идти по своему пути, несмотря ни на что…

 Генри Читтер смотрел свысока на здание, в котором располагался банкирский дом Моргана. Несложно догадаться, кто был его главой. Ах, какой всё-таки лакомый кусочек! Но сейчас его путь лежит не сюда. В высоком чёрном цилиндре, в смокинге, с тростью наперевес, гордо вышагивает чудовище с Уолл-стрита. Какое ему дело до других людей – он задался одной-единственной целью…

 В кабинете душно. И рука мгновенно открывает окно. Говорят, свежий воздух прочищает мысли. Поверим им на слово. Генри садится в своё кресло, на руках у него сидит котёнок. Так, начинается новый день. Что-то он сегодня должен сделать важное, но в чём вопрос – что же? Впрочем, не будем торопиться с выводами – если ты не можешь сам прийти к идее, она сама придёт к тебе.

 Появление Грайама Берга котёнок встретил встопорщенной шерстью. Так Читтер понял, что кто-то вошёл. Развернувшись, он увидел высокого мужчину с волевыми чертами лица.

 - А! Так это ты. Как я рад тебя снова видеть! – лёгкая улыбка, которая бывает только у промышленника, продумывающего в своём мозгу очередную гениальную аферу.

 - Читайте газету, мистер Читтер! Я думаю, вы весьма обрадуетесь одной статейке… - глаза знакомого незнакомца засветились тем же блеском, что и у Генри. – Это дело стоило мне очередным местом в редакторской конторе.

 - Тебя бы выгнали оттуда и без меня! – махнул безнадёжно рукой Читтер. – Я боюсь даже сосчитать, сколько подобных инцидентов произошло за твою краткосрочную жизнь.

 - Ты читай, читай!

 Берг присел на стул, закинул ногу на ногу. Внешность у его была, как у викинга или крестоносца из двенадцатого столетия – тяжёлый подбородок, густые брови, густые светлые волосы, в конце один из их пучков заплетается в коротенькую и маленькую косичку, бородка, охватывающая всё пространство от носа до подбородка. Словом, всем видом он скорее походил на разбойника, чем на редактора газеты. Хотя, может именно поэтому он никогда не имеет постоянной работы и его отовсюду гонят?