Вдруг до нее донеслись молодые, веселые голоса. Судя по всему, это разговаривали подростки.

— Слышь, там кто-то есть! — сказал один, наклонившись над рвом.

— Должно быть, собака, которую бросил туда подлец хозяин в награду за верную службу.

— Надо бы ее вытащить.

— Да, но как?

— Пс-с-ст! Эй, песик! Сюда, Азор!

Они осветили ров фонарем: Клара увидела над собой четыре головы. Это были мальчики от двенадцати до шестнадцати лет.

— Глядите, там вовсе не собака, а человек!

— Женщина! И молоденькая!

— Эй, девчонка! Выудить тебя, что ли?

— Да, — смело сказала Клара, успокоившись при виде подростков. — Скорее, друзья: я замерзла, меня преследуют. Мне надо где-нибудь укрыться.

— Мамзель ушла из дому, не спросившись папеньки?

— У меня его нет.

— А ну, кто пойдет за веревкой? — спросил старший. — Да поживее!

Один из подростков отделился от группы и вскоре вернулся с длинным канатом, очевидно, из ближайшего колодца. Остальные, спрятав фонарь, ожидали у рва. Смех прекратился. Клара не знала, что ее ждет — спасение или гибель.

— Ну, обвяжитесь-ка, барышня! — крикнул ей старший. — Покрепче только, чтобы не сорваться!

«Ее, вероятно, бросили туда!» — подумали мальчики. Вчетвером они взялись за канат и с большим трудом вытащили девушку. Веревка врезалась ей в тело, лицо и руки покрылись ссадинами. Несколько раз она срывалась, пока ей удалось кое-как выкарабкаться.

— Ну, спасибо, друзья мои! — сказала Клара. Она еле стояла на ногах, все ее члены онемели.

— Куда вас проводить? — спросил старший. — Есть ли у вас родные?

— В Париже — никого.

— У нас тоже. Пойдемте с нами, вы отдохнете, сколько пожелаете.

— Хорошо.

— Это довольно далеко, но мы вам поможем идти. Вы знаете дорогу из Монсури в Аркей?

— Нет.

— Хоть это и не близко, но зато вы будете там в полной безопасности, вот увидите!

— Спасибо, — повторила Клара, — вы очень добры, друзья. Идемте же скорее!

Будучи взрослее этих мальчуганов, Клара чувствовала себя с ними совершенно свободно. Она пыталась было пуститься в путь, но силы ей изменили.

— Вы не в состоянии идти. Позвольте, я вас понесу, — предложил высокий подросток. — Можете во всем положиться на нас; так поступила бы наша покойная сестра. Она была старше всех нас и заменяла нам мать. Вы с ней примерно однолетки.

Легко, как ребенка, он поднял Клару на руки. Несмотря на свою худобу, эти юные бродяги были сильными.

— Черт побери, вы совсем промокли! К счастью, у нас найдется для вас сухое платье.

Спрятав фонарь, они быстро шли по извилистой пустынной дороге. Через час, пройдя примерно половину пути из Монсури в Аркей, они остановились и прислушались. Ни звука! Абсолютная тишина. Спустившись с насыпи, подростки отыскали среди почерневших от времени глыб несколько камней, отмеченных особыми знаками, сдвинули их, открыли спуск в подземный ход и вошли туда, уложив затем камни в прежнем порядке. Ход вел в просторное подземелье; его своды в нескольких местах поддерживались огромными столбами. Это были катакомбы.

— Вот вы и у нас! — с гордостью проговорил один из мальчиков, зажигая лампу. — Неплохая квартирка, не правда ли?

— А главное — безопасная, — подхватил старший. — Эта часть катакомб не сообщается с другими. Есть два выхода отсюда: этот и еще один, который расположен довольно далеко, в Кламарской каменоломне, среди густого леса. О втором выходе никто не знает, мы его тоже заложили изнутри. Однако вам пора отдохнуть, мы проводим вас в пещеру Марты.

— Мартой звали нашу покойную сестру, — объяснил другой.

— Мы похоронили ее в большом каменном гробу, — добавил младший. — Здесь очень много пустых гробов. Мы положили туда Марту — в самый большой из них. У нее тут была самая лучшая пещера; сейчас мы вам покажем.

Они проводили Клару в склеп, где находились кровать, старый стол и полки с книгами. Маленькие бродяги, оказывается, были грамотными; они здесь учились.

— Мы пока уйдем, а вы переоденьтесь, — сказал старший, поставив лампу на стол. — Вон в том ящике — платья Марты. Потом мы принесем вам, чем подкрепиться.

Кларе стоило больших усилий скинуть с себя мокрое платье и поднять доски, закрывавшие ящик с одеждой. Этот длинный каменный ящик, с одного конца шире, с другого — уже, был не чем иным, как древнеримским саркофагом. В таком же гробу спасители Клары похоронили свою сестру. Стены склепа были украшены медалями, найденными в гробницах, где они лежали вперемежку с костями.

Один из мальчуганов спросил, переоделась ли Клара, и, получив утвердительный ответ, принес чашку с похлебкой. Чашка была на редкость красива; похлебка оказалась не бог весть какой вкусной, но зато горячей. Сменив промокшее платье на сухое и поев, Клара несколько оправилась. Она чувствовала себя в безопасности.

— Когда вы отдохнете, — сказал другой, — мы покажем вам нашу купальню. Через подземелье протекает рукав Бьевры, и мы приспособили один гроб под ванну. Словом, у нас есть термы[21], как у Цезаря!

Эти маленькие бродяги знали историю и обставляли свое жилье предметами, найденными в саркофагах. Конечно, служивший ванной каменный гроб, через который протекала вода Бьевры, был ничуть не хуже знаменитой серебряной ванны!

Мешок с ветошью, лежавший на кровати, вполне заменял матрац; лоскутное одеяло и старая простыня отличались безукоризненной чистотой!

— Холодно вам не будет! — сказали подростки, уходя.

Оставшись одна, Клара бросилась на кровать и впервые за много дней уснула безмятежным сном.

Когда она открыла глаза, было уже довольно поздно. Мальчики не раз подходили к ложу своей гостьи, тревожась, не заболела ли она, но ее ровное дыхание их успокоило.

Прежде всего Клара поблагодарила своих спасителей.

— Мы очень рады, что смогли помочь вам, — ответил старший. — Ведь нам впервые удалось проявить гостеприимство.

Все четверо подошли к ее постели. Самый высокий был смугл, черноволос и худ; он казался значительно старше своих шестнадцати лет. Второй походил на него. Оба, видимо, уже изведали, что такое борьба за существование. Лица младших мальчуганов были еще по-детски беззаботны; они жили сегодняшним днем, не тревожась о завтрашнем. Беспокоиться о нем было делом старших.

Клара не знала, каких трудов стоило этим несчастным сиротам вести честную жизнь в Париже, безжалостном к тем, кто покинут на произвол судьбы.

— Не правда ли, вас удивляет, что мы живем здесь?

— Нет, почему же? — сказала Клара, которую уже ничто не могло удивить.

— Ведь все люди находятся там, наверху, в Париже живых, и только мы — в Париже мертвых. Видите ли, чтобы платить за квартиру и прокормиться всем четверым, нужно много работать, а работу находит не всякий. На улице ночевать не разрешается: полиция задержала бы нас, суд осудил бы, и потом всю жизнь нам в лицо бросали бы: «Эй вы, бродяги!» Зарабатывая восемь-десять су в день, мы с сестрой не в состоянии были содержать такую семью — ведь нас было тогда пятеро. Вот мы и решили: пока малыши не начнут нам помогать, зароемся в землю, как кроты, поищем подходящую нору. И мы нашли ее… Недурная норка, правда? Мы живем здесь уже пять лет. Мои братишки были тогда совсем маленькими.

— Бедняжки! — воскликнула Клара.

— О, малыши не терпели лишений; только нам, старшим, пришлось нелегко. Вот как все произошло: отец наш был оружейником, но во время войны с пруссаками он потерял правую руку и уже не работал, а только торговал оружием. В дни Коммуны он сидел дома: где уж однорукому сражаться? В мае пришли версальцы. Они осмотрели ружья и объявили, что от них явственно пахнет порохом; значит, ружьями пользовались и, стало быть, отец участвовал в боях. Его расстреляли на пороге дома. Один из версальцев, сжалившись, добил отца. Заметив, что у него нет руки, и поняв, что калека не мог биться на баррикадах, он сказал остальным: «Хватит, пойдемте, я устал убивать!»