— Я этого не знал. Никогда не читал стихов Решида.

— Пожалуйста, прошу вас, полюбуйтесь. Даже по-французски пишет.

Франсуа с интересом взял протянутый листок, — прочитал, хмыкнул. Генерал насторожился.

— Вам что-то кажется смешным, полковник?

— К сожалению, вы ошиблись, мой генерал, — это стихи не доктора Решида.

— А чьи?

— Наши, отечественные.

— То есть как это — наши?

— Это из Виктора Гюго. «Тёмные ночи».

Генерал взял листок обратно и, бормоча себе под нос, начал читать:

Ришелье сердито отшвырнул бумагу и, чтобы скрыть неловкость, пошутил:

— Жаль, рано умер Гюго!

Полковника Франсуа забавляло неловкое положение, в которое попал генерал. Ришелье вызвал его, чтобы позлорадствовать, показать всю недальновидность поведения полковника по отношению к доктору Решиду. Ну что ж, Франсуа постарается отплатить ему тем же.

— Хорошо, если окажется, что вы не поторопились с арестом, мой генерал. У доктора Решида весьма много благодарных пациентов и друзей. Для его ареста нужны, по-моему, довольно веские основания.

У генерала кровь прилила к лицу.

— Ей-богу, полковник, вы оригинал! Основания… Какие по-вашему нужны ещё основания? Вот слушайте, что он пишет: «Всюду убийства, разрушения, смерть… Истребляется целый народ. Мне стыдно за Францию так, как если бы я сам был французом». Дальше слушайте: «С той ночи, — это он имеет в виду ту ночь, когда эти бандиты посмели подняться! — прошло более шести лет. За эти годы цветущая страна стала сплошной тюрьмой, и всё равно этот удивительный народ сражается. Пришло время всем разделить судьбу своего народа. Пример доктора Руа передо мной как упрёк, а ведь он француз!»

Ришелье поднялся и зашагал по комнате, вытирая платком вспотевшее лицо. Остановился возле полковника и, глядя на него сверху вниз, сказал:

— Может быть, хватит оснований? Самый фанатичный коммунист с удовольствием подписался бы под этими строками. Нет, дорогой полковник, вы или слишком осторожны или слишком беспечны. Если мы…

Сильный грохот помешал генералу договорить. Через мгновение грохот повторился. И почти сразу же — ещё.

Генерал шагнул к окну. Полковник Франсуа не спеша поднялся и тоже выглянул. Раздирая чёрное полотнище ночи, вдали поднималось к небу багровое трескучее зарево. Слышались винтовочные и автоматные выстрелы. Захлебнулась и, набрав силу, тревожно завыла сирена. Ришелье обернулся к полковнику.

— Может, вам такие «основания» нужны, полковник?

У дверей щёлкнул каблуками запыхавшийся капитан Жозеф.

— Ваше превосходительство… в порту взорваны артиллерийские склады!

Ришелье только махнул рукой. Жозеф козырнул, круто повернулся и убежал. Генерал снова стал всматриваться в пляшущие языки пожара.

— Вы думаете, полковник, это горят артсклады? Нет, трижды нет! Это Франция охвачена пламенем. Вы говорите, что болеете душой за её судьбу? Так идите и попробуйте погасить этот огонь. Найдите поджигателей! Накажите их!..

Полковнику давно уже не терпелось уйти, но не было повода. Поэтому он охотно сделал вид, что принял издёвку генерала за настоящий приказ и, холодно простившись, вышел.

Ришелье сел за стол и, опустив голову на руки, крепко сжал ладонями виски. Минут десять сидел неподвижно, потом позвонил дежурному и велел привести арестованного.

Доктор Решид вошёл, позвякивая кандалами на скованных руках.

Генерал подошёл к нему и, словно оценивая, оглядел с головы до ног.

— Хорошо ли устроились, мсье доктор? Вы, конечно, привыкли к шикарным парижским гостиницам? Придётся извинить нас, что не смогли обеспечить вам такой же комфорт.

Доктор Решид пожал плечами.

— Кто взобрался на холм, тот рано или поздно должен спуститься вниз, господин генерал.

Генерал не сомневался, что имеет в виду доктор. Конечно, всё то же: желание разделить судьбу народа. Ришелье снисходительно сказал:

— Намерения у вас благородные, мсье доктор. Не будете ли вы так любезны пояснить, когда они у вас появились: до поездки в горы или после?

— Любое намерение зависит от обстоятельств, господин генерал. У меня на руках кандалы, какие могут быть желания в таком положении? Вы превратили жизнь в каторгу и ещё говорите о каких-то желаниях.

— Довольно! — грубо оборвал доктора генерал. — Прошу только отвечать на вопросы! Цель вашей поездки в горы?

— Меня попросили помочь больному.

— Раненому? — уточнил Ришелье.

— Да.

— Его имя?

— Полковник Халед.

Генерал не верил своим ушам. Он ожидал запирательства, лжи, оправданий, ждал, что придётся с трудом вытягивать истину из этих хитросплетений. А всё оказалось значительно проще, легче. Сразу же полная откровенность: ездил помочь мятежнику Халеду. Какого лешего ещё нужно? Вполне достаточно, чтобы вздёрнуть этого лекаришку на ближайшем фонаре!

— А вы знаете, мсье доктор, кто такой полковник Халед?

— Это не имеет для меня ровно никакого значения. Я врач, господин генерал, для меня есть только одни закон — врачебная этика.

— Так. А до политики, значит, вам дела нет? — генерал взял со стола тяжёлую кожаную папку, куда были сложены изъятые у доктора записки. — А вот это что? — Он потряс папкой перед носом доктора. — Это, я спрашиваю, что? Тоже относится к области врачебной этики? Для чего вы писали это?

Доктор слегка отстранился.

— Писал для себя. Просто впечатления…

— Сытый африканский осёл! — заревел Ришелье и с размаху ударил доктора папкой по лицу. — Вот тебе впечатления!.. Я тебе покажу впечатления, глупая скотина!

Генерал швырнул папку на стол. Его трясло от ярости. Он ругался самыми грубыми солдатскими словами. Наконец, приказал застывшему у дверей капитану Жозефу:

— Убрать эту тварь!

Арест — доктора Решида взбудоражил весь город. Только об этом и говорили. Что случилось? Почему арестован? Каждый высказывал собственные предположения:

— Говорят, оружие партизанам возил!

— Говорят, генералу в лицо плюнул!

— Говорят, полковника Халеда оперировал.

— Говорят, дочку Абдылхафида хотел увезти!

К полудню возле больницы Решида собралось множество парода. На улицу вышли даже больные, пришли женщины с детьми. Люди всё прибывали, и толпа накатывала на тротуар. На голову генерала и на весь его род сыпались проклятья. А тут ещё пришла мать доктора — Джамиле, вся в чёрном, горько рыдая. Возмущение достигло предела. Послышались возбуждённые голоса:

— Чего стоять? Пошли к генералу!

— Правильно! Пусть освободит доктора или нас вместе с ним посадит!

— Идёмте! Утопающий дождя не боится!

— Мольбой пощады не вымолишь!

— Идём к генералу!

Толпа заволновалась и бурной рекой потекла по улице к военному гарнизону.

В это время Ришелье слушал доклад коменданта. Толпа собралась возле больницы? Хорошо, пусть собираются. Шумят? Пусть шумят, пусть поднимают пыль. Тот, кто готов к урагану, не боится ветра.

Пришёл полковник Франсуа, дополнил доклад коменданта некоторыми подробностями. Ришелье сказал ему с укоризной:

— Вы, полковник, хотите и на корабле плыть, и шторма боитесь. Так ничего не выйдет. Если трусите, так оставайтесь на берегу, отойдите от моря подальше. А всего лучше, езжайте в Сахару и продолжайте свои изыскания о несуществующей истории Африки. Право слово! На пыльных полках архива найдётся местечко и для ваших домыслов.

Некрасивое, иссечённое морщинами лицо полковника Франсуа густо покраснело. Ему ещё не проходилось выслушивать таких оскорблений. Он даже смешался и не сразу нашёл, что ответить. Генерал поднялся и, высокомерно глядя на Франсуа, отрезал: