— Алло!..

Послышался голос генерала! Он извинился, что беспокоит её в такой поздний час. Лила, словно перед ней был не телефонный аппарат, а сам генерал, кокетливо сощурила глаза и весело возразила:

— Что вы, какие извинения! Нет, нет, я ещё не легла. Малике дала мне интересную книгу… Да… Но удобно ли в такой поздний час… Вот как? Бедный… Ну что ж, приходите! Пожалуйста!.. Пожалуйста!..

Усталости как не бывало. Лёгкой походкой Лила подошла к двери: отперта ли? Зашла в спальню, оглядела себя в зеркале, слегка тронула пуховкой лоб, нос, щёки. Вернувшись, села на софу, раскрыла книгу на первой попавшей странице.

Генерал вошёл, не постучав. В одной руке он нёс бутылку «мартини» и две тонконогих рюмки, в другой — вазочку с плиткой шоколада.

— Вчера вечером вы, мадам, совершенно справедливо заметили, что, не будь политики, мужчины изнывали бы от безделья, — сказал он, ставя принесённое на низкий столик. — Совершенно справедливо! Я не раз вспоминал сегодня ваши слова. Сначала меня атаковали журналисты, потом Жерар, потом… В общем, как видите, только сейчас освободился. От всех этих нескончаемых разговоров голова такая, что кажется, будто её начинили порохом и она вот-вот взорвётся. За что только мы терпим такие мучения!

Лила сочувственно улыбнулась.

Генерал смотрел на неё так, словно видел впервые.

— Ах, извините, мсье, я в таком виде!.. — с кокетливым смущением воскликнула Лила.

Генерал нагнулся и поцеловал её тонкие пальцы.

— Вам, мадам, пойдут даже лохмотья! Ей-богу, не одежда красит вас, а вы украшение.

Высвободив руку, Лила села на диван и указала генералу место рядом.

Генерал не преминул воспользоваться приглашением. Он уселся так близко, что локти их соприкасались, и снова завладел рукой Лилы.

— Мне сказали, что у вас болит голова, не нужно ли чего?

Лила подарила ему благодарную улыбку.

— Всё в порядке, уже прошло. Ведь я впервые поднялась на вертолёте. Наверно, от этого.

— О, в таком случае, мадам, вам следует больше летать! Хотите, завтра покружу вас во-он над теми горами? Хотите?

— Вы собираетесь доставить меня на поле боя?

— О, мадам, если бы это можно было сделать!..

— И что бы тогда произошло?

— Мне не нужно было бы моих дивизий! Ей-богу, война закончилась бы в считанные дни! Солдаты — мужчины, а какое мужское сердце устоит перед вашими чарами!

Лила польщёно засмеялась, погрозила пальцем.

— О! Вы мастер на комплименты!

— Это вовсе не комплименты, а скорее признание ваших достоинств.

Генерал кивнул на книгу, которую она опустила на колени.

— Интересно? Что это?

Лила захлопнула книгу и протянула её генералу. Он усмехнулся.

— А-а, русский мужик!

— Вы читали?

— Не имел чести. Но другую его книгу «Война и мир» читал. Хороший роман. Вообще господин Толстой — талантливый писатель.

Он отложил книгу в сторону и взял в свою ладонь узкую руку молодой женщины, заглянул в смеющиеся глаза.

— Позвольте мне называть вас по имени. Мы ведь друзья, не правда ли?

— Если это доставит вам удовольствие…

— О, о! Для меня это дар! Я очень жалею, что не узнал этого имени раньше!.. Благодарю вас!..

Генерал поднёс руку Лилы к губам. Лила покачала головой.

— И часто вы это говорите женщинам?

Генерал сделал обиженный вид.

— О, мадам… То есть, простите, — Лила… Дорогая Лила!.. Вы совершенно напрасно подозреваете меня. Я не из тех, кто волочится за каждой юбкой, способностями Дон-Жуана я, к сожалению, не обладаю. Как видите, я с вамп совершенно откровенен, к сожалению. Но я люблю жизнь и считаю, что грешно отвергать её радости и удовольствия. А перед красотой я просто бессилен. Признаюсь…

Лила лукаво спросила:

— Я слышала, у вас жена испанка?

— Да.

— И красивая?

— До сих пор я полагал, что красивая. Но после того, как увидел вас… Ей-богу, вряд ли какая-нибудь женщина может соперничать с вами.

— Вы бессовестный льстец! Я вас не о себе спрашиваю, а о вашей жене. Вы её любите?

Генерал усмехнулся и протянул руку к бутылке с коньяком.

— Знаете что, давайте сперва выпьем, а потом будем беседовать о чём угодно.

— Нет, нет! — запротестовала Лпла, удерживая его руку. — Не пытайтесь увильнуть. Говорите прямо: любите?

Генерал наполнил рюмки.

— Вы лукавая женщина, Лила! Но вы — прекрасная женщина!.. Ваше здоровье! А вы почему не пьёте?

— Не хочется. Да и крепкое это для меня.

— Вот теперь пытаетесь увильнуть вы. Пейте без опасений, если и опьянеете немножко — не беда! Даже самый лучший жокей может один раз упасть с лошади, и никто не обвинит его, потому что это — исключительный случай. Но уж если падать, то, как говорят на Востоке, — лучше со скакуна, чем с клячи. Верно?

— Как сказать.

— Верно, верно, не сомневайтесь!.. Ещё раз за ваше здоровье, милая Лила!

Лила помедлила, держа рюмку двумя пальцами.

— Ой, боюсь, что захмелею!.. Лучше не пить.

— Пейте, пейте!.. Ничего страшного не случится. Только — сразу, не раздумывая… И до конца… Вот так!

Выпив, Лила крепко зажмурила глаза и задержала дыхание.

Генерал одобрительно кивнул головой и протянул ей шоколад. Лила откусила крохотный кусочек.

— А ведь вы, генерал, так и не ответили на мой вопрос: любите вы свою жену или нет?

Ришелье кивнул:

— Отвечу. Но давайте сначала уточним, что такое любовь. Что это, по-вашему?

— Любовь? — Лила на мгновение задумалась и серьёзно, без улыбки, сказала: — Любовь — это мученье.

— Браво! — согласился Ришелье. — А я не склонен к мучениям и потому свободен от любви.

— Глупости! У вас каменное сердце, что ли? Разве можно жить не любя?

— А вы сами как живёте? — перешёл в наступление Ришелье. — Разве вы любите своего мужа?

— Л-люблю, — не слишком уверенно ответила Лила.

— Не поверю, хоть голову отрежьте!

— Почему не поверите?

— Между вами нет ничего общего. Вы такая красавица, а он… Словом, давайте-ка лучше выпьем.

Лила задумчиво покачала носком туфли. Этот генерал не так-то глуп.

— По-моему, человек должен жить так, как ему нравится, — говорил тем временем Ришелье. — Конечно, я ценю свою жену, уважаю. Она мой постоянный спутник, мать моих детей… Но вот я встретил вас. Что прикажете делать? Да, у меня в Париже жена, — и тем не менее я влюблён не в неё, а в вас.

— А говорили, что вы свободны от всяких чувств, — съязвила Лила.

— Не ловите меня на слове, Лила… Влюблённость и любовь не одно и то же. Да и говорил я о том, что было до встречи с вами.

Лила помедлила и, подняв рюмку, сказала:

— А я — за любовь, за муки любви!

Выпив, она закрыла глаза и откинулась на спинку софы. По-своему истолковав это движение, Ришелье обнял её и властно притянул к себе ставшее послушным тело…

Лила не сопротивлялась.

Глава четвёртая

Рассвет только занимался, улицы ещё были безлюдны, но на обширном дворе особняка Жерара суета была такая, словно в штабе действующей армии.

Жерар, в красном шёлковом халате и домашних туфлях, стоял посреди гостиной, лицо его было хмуро. Глубоко заложив руки в карманы, он неприязненно смотрел на начальника полиции полковника Вальтера.

— Позор, милейший полковник, самый настоящий позор!.. Трубим во все трубы о скорой победе над мятежниками, а сами не в состоянии уберечь от них несколько домов!.. Позор!.. Неужели вам некого было поставить для охраны? Сообщили бы мне об этом! Я бы поговорил с генералом и добился, чтобы прислал охранников из гарнизона!

Полковник Вальтер, глядя в сторону, глубоко вздохнул.

— Люди есть, майор сплоховал. Следовало ожидать, что мятежники не оставят без внимания такое важное дело, надо было усилить охрану, а он… Он будет наказан.

Жерар взорвался: