Вот и на этот раз Чемширов всего за несколько минут до его появления возле кафе «Сердика» получил от Савченко новый адрес встречи.

Без пяти четыре Заимов расплатился за обед и неторопливо направился к выходу. Флориан сидел возле двери и, когда Заимов проходил мимо него, тоже встал из-за стола.

Заимов задержался немного у гардероба и вышел из кафе вместе с Флорианом. Чемширов, увидев их, быстро перешел на другую сторону улицы и пошел к перекрестку. Заимов пошел за ним по своей стороне улицы, немного позади — Флориан.

Впереди, на углу перекрестка, Заимов увидел Савченко — он стоял у афишной тумбы и читал объявления.

Савченко наблюдал за улицей, но ничего подозрительного не видел. И не мог увидеть. По приказу гестапо охранка не вела наблюдений за встречей, им было вполне достаточно того, что они знали о ней. А если бы наблюдение было обнаружено и Заимов, заподозрив неладное, отменил встречу, это означало бы провал всей операции. Наконец, эта встреча была для них не самой важной, они предполагали, что на ней не будет Савченко, а главной целью операции было добыть прямые улики связи Заимова с советской разведкой. О том, что произойдет на сегодняшней встрече, они будут подробно знать и от Флориана, и от Чемширова, но так как ни тот, ни другой не ведали, что оба они в одной упряжке, гестапо, кроме всего прочего, сможет перепроверить точность донесения каждого из них.

Когда они пришли на конспиративную квартиру, уже наступили ранние мартовские сумерки. Чемширов задернул гардины на единственном окне и зажег свет. Тепло, такое доброе после холодной слякоти на улице, домашняя обстановка маленькой комнаты, мягкий свет лампы над столом, за который они сели, сразу создали ощущение домашнего покоя и даже безопасности.

— Ну, вот видите, ничто не помешало нам встретиться, — сказал Заимов, обращаясь к курьеру. — И мы очень рады помочь нашим чехословацким друзьям и боевым товарищам. Чтобы бороться с фашистами, надо прежде всего не бояться их. Верно?

— Безусловно... безусловно... — согласился Флориан, пригладив ладонью волнистые волосы. Он сцепил на столе пальцы беспокойных рук, его узкое лицо выражало почтительное внимание.

— Конечно, то, что мы делаем, сопряжено с опасностью, — спокойно, размышляя вслух, продолжал Заимов — Но что такое для нас опасность? Это люди, стоящие по ту сторону баррикад. Но они люди, и им присущи все человеческие качества. Они могут думать точно так же о нас. Это и есть трезвое ощущение борьбы. Да, как у вас обошлось с паспортом? — сказал он.

Флориан достал из кармана паспорт.

— Безотказная немецкая четкость. В дирекции полиции мне вернули паспорт без единого слова, — ответил он.

Заимов вместе с Чемшировым внимательно осмотрели паспорт. Он был порядком потрепан и выглядел натурально. Однако Заимов сразу заметил, что печать на фотографии поставлена неправильно.

Отдав паспорт Флориану, он сказал:

— Часть печати, которая на фотографии, не совпадает.

— Вы не представляете наших трудностей, — угрюмо ответил Флориан, рассматривая паспорт. — Ошибки неизбежны. Мы по сравнению с вами зеленые ученики.

— Ну что ж, всему надо учиться, — примирительно сказал Заимов. — А то, что вам трудно и что у вас нет опыта, я понял еще в прошлый раз, когда была Стефания. Кстати, как у нее прошел обратный путь?

— Раз я здесь, значит, все сошло хорошо, — ответил Флориан. — Только врачи опасаются, что нервное напряжение может сказаться на ребенке.

— Да, да, я когда увидел, что она в положении, готов был заплакать, — сказал Заимов.

— Но у нас другого выхода не было, — объяснил Флориан. Он смотрел на красивое, лениво равнодушное лицо Чемширова, казалось, что происходящее его мало интересовало и он был занят какими-то своими мыслями. Какими? А Чемширов думал в это время о нем, о том, что курьер наверняка крупная птица и немцы за него хорошо заплатят.

— Мне ваше лицо кажется очень знакомым, — обратился Флориан к Чемширову.

— Ничего удивительного, я привел вас сюда, — ответил Чемширов.

— Ну да, конечно, — согласился Флориан, — Очевидно, нервы мешают мне думать логически.

— Нервы надо держать в руках, — назидательно заметил Чемширов. Флориан услышал в его словах скрытый смысл и насторожился. А ему еще советовали не тратить на него ни времени, ни нервов.

— Ваш паспорт следует исправить, — сказал Заимов и спросил Чемширова: — Мы можем это сделать?

— Попробуем, — не сразу ответил тот.

— Мы слышали, что делается в Чехии, а что делаете вы в Словакии? — спросил Заимов.

— Я лично? — спросил Флориан.

— Ваша группа... ну и вы в том числе.

— Мне приказано рассказать это советским товарищам. Не обижайтесь, пожалуйста, но я послан к ним. Именно к ним. Мне приказано... — Флориан виновато улыбнулся: — Мы учимся и конспирации... тоже...

— Тогда, может, вы расскажете нам о положении в вашей стране... вообще? — сказал Заимов.

— Это с удовольствием, — ответил Флориан и, подумав немного, начал рассказывать. Положение в стране, как сотрудник гестапо, он знал хорошо и рассказал о нем конкретно, приводя много примеров из жизни. По его словам получалось, что в Словакии царит террор еще более свирепый, чем в Болгарии, что патриоты загнаны в глубокое подполье и фактически лишены возможности реально бороться с врагом.

— Но у нас рассказывают, что там храбро действуют партизаны, — сказал Заимов.

Флориан посмотрел на него.

— Оставьте иллюзии... Топор занесен над каждым, — печально и подавленно сказал он. — Лично мне несколько легче, потому что немецкий мой родной язык. Оттого меня и курьером сделали.

— Как? Вы немец? — удивленно спросил Чемширов.

— Судетский немец, — уточнил Флориан, — По шкале нацистов, мы немцы третьего сорта. Кстати, и Ганс Шварц, и Генрих Фомфер тоже судетские немцы. Для всех нас это значит только то, что мы стали первыми жертвами Гитлера. И первыми его противниками.

— Население Судет приветствовало Гитлера, — произнес Чемширов с усмешкой.

Провокатор внимательно посмотрел на него и спросил:

— Может, вы будете утверждать, что Гитлера приветствовали и болгары?

— Вот это было бы ложью, — ответил Чемширов.

— Этой ложью закамуфлированы все действия Германии, — сдержанно, с напряжением начал Флориан. — Откуда вы знаете, как в Судетах встретили Гитлера? Из кинохроники, которую состряпали жулики Геббельса. Из газет и цветных журналов! А все это ложь, ложь и еще раз ложь! А правда в том, что мы — судетские немцы — первые жертвы и первые противники Гитлера. — На смуглых щеках Флориана выступили темные пятна.

— Все-таки, Евгений, надо признать, что наш гость ближе к Судетам, чем мы с тобой, — мягко сказал Заимов.

— Значит, ваша группа фактически не словацкая, а немецкая? — не унимался Чемширов.

— Мы действуем в Словакии, — ответил Флориан. — Во Франции, как известно, вместе с французами против немцев борются и англичане, и поляки, и даже, я слышал, русские, и мне, признаться, в голову не приходило делить их по национальному признаку, для меня все они борцы за свободу Франции. Нас судьба забросила в Словакию, и мы боремся за ее свободу.

Чемширов выслушал отповедь Флориана с равнодушным лицом, но останавливаться не собирался — он решил, что курьер не кто иной, как немецкий коммунист, а он знал, с какой яростью охотится за ними гестапо.

— Я готов понять все, что вы говорите, — сказал он, не сводя пристальных черных глаз с курьера. — Но мне непонятна ваша нервозность, ведь то, что вы немец, конечно, никакого значения не имеет... в конечном счете.

— Еще раз повторяю: я судетский немец, — опять уточнил Флориан и спросил Заимова: — Может быть, мы будем говорить о деле?

— Самое время, — улыбнулся Заимов, не заметив, что десять минут назад Флориан отказался об этом говорить.

— Интересно, как вы обходитесь в Словакии без их языка? — вдруг спросил Чемширов.

— У нас в ходу интернациональный язык борьбы, а не мутной демагогии, — отрезал Флориан.