Заимов имел адрес в Праге, где его должны были ждать.

Чехословацкая столица выглядела совсем не так, как три года назад. Казалось, будто город был в трауре. Люди шли с поникшими головами, точно боялись или не хотели видеть свисавшие со зданий флаги со свастикой, мчавшиеся по улицам немецкие машины и даже друг друга.

«Неужели это ждет и нас?» — тревожно думал Заимов...

Нужный ему дом оказался на узкой тихой улочке старого города. Дома здесь жались друг к другу. Их толстые каменные стены с облупившейся штукатуркой и маленькими окнами делали их похожими на древние крепостные постройки. Уже наступили ранние зимние сумерки, но ни одно окно не светилось. Прохожих здесь не было, впрочем, сейчас это было к лучшему...

Заимов остановился возле узкого, как башня, дома, на котором был названный ему номер. Дверей не было, только низкая калитка в окованных железом воротах, встроенных в дом.

Заимов осмотрелся и вошел в калитку. Двора не было. Он оказался в глухом маленьком закутке и с трудом разглядел дверь. Она была заперта. Пришлось зажечь спичку, чтобы отыскать звонок.

Дверь открыл мужчина, у которого вокруг шеи был замотан теплый шарф. В руке он держал свечу.

— Здесь живет господин Словачек? — тихо спросил Заимов.

— Здесь, но он уехал в Брно.

— Он не оставил книгу для господина Ружечки?

— Не знаю. Надо спросить у его жены, заходите.

Заимов вошел в тесную переднюю. Мужчина запер дверь и сказал:

— Мы ждем вас вторую неделю. Здравствуйте...

Три дня, которые пробыл Заимов в Праге, пролетели незаметно, хотя он ни разу не покидал этого старого дома. Так решили чешские друзья, чтобы зря не рисковать. В городе непрерывно проводились облавы и проверки документов. Все, кому было нужно встретиться с ним, приходили сюда. С утра до вечера он вместе с чешскими товарищами обдумывал и обсуждал каждую деталь в цепочке связи Прага — София — Москва. Они старались предусмотреть любую опасную случайность, которая могла бы помешать связи антифашистов Чехословакии с их центром...

Потом, вернувшись в Софию, Заимов не раз с благодарностью вспоминал своих чешских друзей, которые предусмотрели все, в том числе и его личную безопасность...

Воспоминание об этом сейчас невольно вернуло Заимова в страшный день, когда под видом курьера от словацких товарищей к нему явился провокатор. Еще там, в Праге, когда они обсуждали всевозможные варианты связи, возникал вопрос о словацких антифашистах. Чешские товарищи в то время связи с ними не имели и говорили, что те находятся в более тяжелом, чем они, положении. Вот почему, когда из Словакии прибыл первый курьер, появление этой измученной беременной женщины сказало Заимову все о тяжести положения словацких подпольщиков и он сделал для них все, что они просили, и даже больше. Но затем явился этот мерзавец. У него был пароль, а это значит, что и ему он был просто обязан верить.

Что случилось, то случилось. Заимов больше думать об этом не хочет. Не каждый бой заканчивается успешно. Победа складывается не только из успешных сражений, но в конечном счете и из тех, что считались проигранными. Заимов помнил русское Бородино...

И сейчас он снова думает о своей работе для чешских антифашистов, о работе, которая шла довольно успешно и до последнего времени не знала неудач. Только раз Заимов пережил нелегкие сутки...

Он получил из Праги предупреждение, что к нему придет с установленным для особых случаев паролем один из товарищей, которого нужно переправить в Советский Союз. По всему тону предупредительной радиограммы Заимов почувствовал какую-то особую тревогу чешских товарищей за жизнь этого человека. Он немедленно связался с представителем Болгарской компартии, который, как и он, занимался мостом связи Прага — София — Москва. В подготовительные действия были включены невидимые Заимову люди «моста», и вскоре ему дали знать, что дорога София — Москва для чешского товарища обеспечена. Заимов прекрасно понимал, чего стоило людям сделать это и с каким риском для них была связана эта работа. И с тем большей ответственностью он приготовился сделать то, что касалось его непосредственно.

Человек из Праги на конспиративной квартире партии появился под вечер. Еще в дверях он произнес первую фразу пароля, и Заимов впустил его в переднюю. Свет проникал сюда только из соседней комнаты, и лица пришедшего Заимов как следует разглядеть не мог. Между тем человек снял плащ, шляпу и двумя ладонями пригладил волосы, зачесанные назад и на пробор. В это время Заимов произнес следующую фразу очень сложного парольного разговора. Человек ответил, но не сказал одного слова, а два других переставил местами. Заимов замер, не зная, что делать, а человек стоял и явно ждал продолжения пароля. Заимов произнес положенное, человек ответил, — теперь абсолютно точно. И наконец, они обменялись заключительными фразами. Человек тихо рассмеялся:

— Целая китайская церемония ради того, чтобы узнать, как живут болгарские коммерсанты.

Заимов провел гостя в комнату, и они сели в кресла. И только теперь Заимов обнаружил, что гость не кто иной, как тот самый товарищ Ян, который сидел рядом с ним за столом в гостях у чехословацкого генерала.

— Как добрались? — спокойно спрашивает Заимов, а сам в это время смятенно думает, что же он должен предпринять. Ему хотелось поверить, что ошибка с паролем носит характер случайный. Человек, совершив опасный переход из Праги в Софию, просто забыл одно слово, а места двух других перепутал. Но закон конспирации был строг и беспощаден к любой ошибке.

— Путешествие не из приятных, — отвечает между тем товарищ Ян, и в следующее мгновение он удивленно слышит просьбу Заимова повторить весь пароль. Его худое красивое лицо мгновенно приобретает выражение огромного напряжения. Утомленные, широко расставленные глаза человека из Праги буквально впиваются в глаза Заимова. Одну за другой произносит он фразы пароля. На этот раз в той фразе товарищ Ян делает только одну ошибку — по-прежнему не произносит одного слова.

Заимов молчал. Он думал, как надо поступить.

— Я делаю ошибку в пароле? — спросил товарищ Ян.

Заимов молчал.

— Разве вы меня не узнали? — после долгой паузы спросил Ян.

Заимов молчал.

— Впрочем, я понимаю вас, — тихо произнес товарищ Ян, и Заимов видел, что он не только взволнован, но и растерян.

— Прямо не знаю, что делать, — продолжал Ян. — Между прочим, я так боялся этого. Как всякий журналист, я привык мыслить и говорить логически, а в паролях всегда есть какая-то бессмыслица или алогичность.

Заимов внимательно смотрел на него и молчал. Он тоже не знал, что делать. Кроме того, он, вообще, сам, без консультации с товарищами из партии ничего радикального предпринять не имел права.

— Нет ли возможности связаться с Тодором Павловым? — вдруг спросил товарищ Ян.

— Зачем?

— Он знает меня лично... в лицо.

— Разве это меняет положение? — жестко спросил Заимов.

— Да, вы правы, — кивнул товарищ Ян и, помолчав, повторил: — Вы правы.

Тягостное их молчание длилось долго.

— Давайте повторим пароль, — попросил Ян. — Только помедленнее, пожалуйста.

Они стали произносить условные фразы. На той фразе товарищ Ян запнулся и сказал:

— Я чувствую, ошибка здесь.

Однако исправить ее он не смог.

— Может, посмотрите мои документы, — сказал товарищ Ян, протянув Заимову паспорт, в который были вложены какие-то бумаги.

Заимов посмотрел. Все сходилось, документы были именно те, о которых ему было заранее сообщено по каналам постоянной связи.

— Почему вы покидаете Чехословакию? — спросил Заимов, сам не зная, к чему он начинает этот разговор.

— Очевидно, сработал провокатор, и гестапо вышло на меня, — ответил товарищ Ян. — Партия приказала мне уезжать, но я тянул, надеялся, что гестапо точно меня не установило. Я ушел буквально в последнюю минуту. В общем, последние две недели пришлось порядком понервничать. Это, видимо, и отразилось... — И вдруг товарищ Ян энергично добавил: — И все-таки товарищ Тодор Павлов знает меня настолько хорошо, что он, я уверен, поручится за меня... Хотя я понимаю, что значит для вас моя ошибка, — добавил он.