Дело в том, что в юности Денис страстно любил девушку, самую красивую на их курсе, яркую, эмоциональную, но… неверную. Она изменила ему. Денис не простил. Сцепив зубы, держался, хотя, как он сам признался, «сердце разрывалось на части»: его любимая искала примирения, умоляла простить её. Не добившись своего, ветреная красотка быстро утешилась с другим и вскоре вышла замуж.

С тех пор Денис убедил себя, что верить женщинам нельзя, — особенно красивым! — что все они лживы, коварны и неверны. И стал избегать женщин.

Сделал карьеру, потом решил, что пора жениться. И сознательно выбрал в жёны «ледышку». Выбрал-то сознательно, но не понимал, что руководит им подсознательный страх повторения той давней ситуации. Потому и выбрал такую — страшненькую, корявенькую. Он мне сам её описывал именно в таких выражениях — мол, у неё с детства были комплексы из-за внешности, малого роста и неказистой, «корявенькой» фигуры — коротких ног, широких плеч, отсутствия талии, груди и попы.

Думаю, вам понятно, чем Денис руководствовался при выборе такой спутницы жизни. Мол, эта-то точно не изменит — кто на неё позарится?

Комплексы, комплексы…

Даже у красивых, видных мужчин бывают свои «тараканы в голове»…

В общем, Денис выбрал полный антипод своей неверной возлюбленной: неэмоциональную, некрасивую, закомплексованную, несексуальную особу.

И фактически сломал себе жизнь.

Сам-то он потом спохватился, а дети? Какой вырастет его дочка? Ведь она осталась жить с матерью…

А Денис купил квартиру и живёт там с любимой женщиной.

И знаете, я от всей души пожелала ему счастья.

Как говорится, «свекровь ругает кошку, чтоб невестка слыхала». Так что, милые мои читательницы, если в вашей жизни есть что-либо похожее на приведённые здесь истории, — делайте выводы.

Расскажу ещё один случай из своей практики.

С детства Инга чувствовала, что в отношениях между родителями нет теплоты и налёта эротики.

Отец одной из её подруг, приходя домой, весело говорил: «Привет, мои бабы!», обнимал жену, нежно целовал её, потом обнимал дочку и чмокал в щёчку, но уже по-другому, по-отечески, — Инга научилась улавливать такие оттенки. В этой семье ей было эмоционально тепло. Отец её подруги, не стесняясь присутствия Инги, в порыве чувств мог крепко обнять свою жену или шутливо потрепать её по щеке, потереться носом о её нос или щеку, иногда даже хлопал её по попе.

Между родителями Инги ничего такого не было, хотя она росла, на её взгляд, в благополучной семье: мама с папой любили её и уделяли ей много внимания. Но всё же по сравнению с семьёй подруги они были холодноваты.

И только став взрослой, Инга поняла, что чуточку завидовала своей подружке — из-за тёплых взаимоотношений между её родителями.

Однако в тот момент, когда моя пациентка была девочкой-подростком, никаких обид по отношению к родителям у неё не было, нет их и до сих пор. Инга говорит: «Таковы были особенности нашей семьи».

Мама ничего ей не запрещала, но, с другой стороны, на интимные темы они никогда не беседовали. Ретроспективно анализируя прошлое, Инга предположила, что, вероятно, мама тоже была сексуально скованной.

Её родители живы до сих пор, они уже не молоды, но сейчас моя пациентка тем более не может спросить их об интимных аспектах, — как не было у них в детстве доверительных отношений, так нет их до сих пор.

А Инга… Инга сейчас лечится у меня.

Эмоционально тёплый контакт между матерью и дочерью очень важен для формирования женской чувственности!

Одной из причин оргазмической дисфункции является повторение опыта матери.

Приведу пример из своей клинической практики.

Машу мать родила в 16 лет. И, соответственно, забеременела в 15, начав жить половой жизнью в 14 лет. Её партнёр, а впоследствии муж, старше на 2 года. Когда родилась Маша, парню исполнилось 18, ему нужно было идти в армию, но он получил отсрочку, потому женился на Машиной матери, и ему удалось избежать воинской службы.

Вот и представьте себе семью — ей 16, ему 18, она школьница, он в то время учился в ПТУ, получал небольшую стипендию. Родители у обоих малоимущие, помогать молодой семье не могли. Сначала все трое жили у его родителей, потом Машина мама поссорилась со свекровью, они переехали жить к её родителям, там тоже что-то не сложилось. В общем, молодые скитались то там, то здесь, средств снимать квартиру у них не было. Хоть и собачились с родителями, но куда деваться?.. В таких вот условиях росла Маша.

По-видимому, у Машиной матери были проблемы с оргазмом, — судя по тому, как она впоследствии отзывалась о сексе и о мужчинах. С Машиным отцом она рассталась уже через 2 года. Потом она неоднократно выходила замуж — и всё неудачно. Мужчин в её жизни было немало — и случайные связи, и краткосрочные интрижки, и более-менее длительные отношения. Со слов Маши, её мать никогда не была счастлива во взаимоотношениях с мужчинами и, надо полагать, оставалась сексуально неудовлетворённой женщиной. Всё это происходило на глазах дочери.

«Моя мама имела больше неприятностей от мужчин, нежели приятностей», — отметила Маша.

Почему некоторые женщины встречаются с мужчинами, хотя это ничего не даёт ни для души, ни для тела? Бог весть! Может быть, они всё ещё идеалистки, может быть, они надеются встретить настоящего мужчину, может, просто тяготятся одиночеством, может, это дань традициям, может, неспособность жить самостоятельно?..

Думаю, причины здесь разные. Скорее всего, проблема в самой женщине. В частности, в том, что она не умеет строить взаимоотношения с мужчинами. А ещё — в эмоциональной ущербности: отдавая мало, женщина столь же мало получает от партнёра.

Ничего удивительного, что Маша почти полностью повторила судьбу своей мамы: в 14 лет потеряла девственность, в 15 забеременела.

До этого, когда мама её была в третьем браке, отчим был строг и к Маше, и к её матери. Он был настоящим деспотом и, как говорит Маша, «всех строил», то есть подчинил своему диктату.

Маше надлежало являться из школы сразу после уроков — никаких прогулок с подружками, никаких посторонних телефонных звонков! Отчим контролировал падчерицу больше, чем иной строгий отец контролирует свою родную дочь. И так же суров он был по отношению к Машиной матери. Та его побаивалась, хотя «супруг номер 3», в отличие от других её мужей и сожителей, руку на неё никогда не поднимал. Но он мог так глянуть и сказать таким тоном, что ни у жены, ни у падчерицы и мысли не возникало ослушаться.

Машина мама, незрелая личность, полностью подчинилась мужу и, желая ему угодить, была ещё более строга с дочерью, чем отчим. Даже к любимой подруге девочку отпускали всего на час-полтора. Ей запрещалось многое. В семь часов вечера, невзирая ни на что (к примеру, у подружки был день рождения), Маше предписывалось являться домой, к ужину. Ужинали втроём, в одно и то же время. Кушать в другом доме Маше запрещали — хоть они жили бедно, мать считала, что должна быть своя гордость — нечего, мол, побираться по чужим домам. Даже яблоко девочке не позволялось съесть в гостях у подруги (хотя в Машиной семье денег на фрукты не хватало).

Её контролировали буквально во всём. Если она «провинилась», например, не убрала постель (торопилась в школу), не выучила уроки, не помыла посуду, не сходила вовремя в магазин, не сделала уборку, — Машу наказывали. Обычно это касалось её свободного времени, — после школы ей вообще запрещали выходить из дома.