-- Кончайте трепаться. Обстановка боевая, и право развлекаться пустыми разговорами я оставляю за собой.  --  Гульфик приподнял руку и ущипнул себя за нос. – Ваша задача -- предлагать разумный конструктив и осуществлять грамотные целенаправленные действия. Ты хотел предложить человечка?

 -- Угу, Джульетта его знает. Отличная кандидатура.

 -- Которого Колян обозвал маньяком и педофилом? Один Бог без греха. Эк, вас перекорючило.

             Всякое поминание слов: «Бог», «крест» -- вызывает у вампиров естественную реакцию отторжения, физической боли и страха, и Гульфик частенько нарочно употреблял запретную лексику  -- шутник.

 -- Я как раз об этом, -- криво морщась, Мнимозина подбирал слова. – Ты прошлый раз своими насмешками так накрутил хвост местным братьям, что они заблокируют любую предложенную тобой кандидатуру.

 -- Гордые гады: в лужу падать не хотят, и штанов в людном месте не теряют, а я только хотел представить их себе посмешнее... И?

 -- Предложи Витюху-мента. Пусть порадуется и отпустит в знак дружбы Коляна, а я проведу с аборигенами работу,  и они получат моральное удовлетворение, протолкнув в главы района своего Андрюху.

 -- Претендент, как претендент, - Гульфик взглянул на Джульетту, и, получив утвердительный кивок, продолжил. – Не хуже и не лучше всякого другого. Район без власти оставлять надолго нельзя. По большому счету, плевать,  кто будет кровь у людей пить, не так уж важно. Лишь бы пил. Кровопивство в России всегда актуально: злободневно и злобочасно, а, порой, злобоминутно и злобосекундно. Президент называет это "ручном управлением". Пить из народонаселения безостановочно. Пусть  чувствует  и знает о присутствии над ним верхней власти. -- Гульфик мельком глянул на часы и значительно -- на Джульетту. -- Через час я встречаюсь с Витюхой-ментом под мостом. Рифмую, блин. Назначай собрание на пятнадцать ноль-нуль и… -- Гульфик сделал паузу, впившись глазами в Мнимозину, и заорал внезапно. – Беги, лети, готовься! Не хрена торчать в кабинете!

             Сидевший, как на иголках, Мнимозина, вздрогнул, вскочил, заюлил по кабинету и молча выскочил за дверь. Вслед ему весело хохотала Джульетта. Не дав закрыться дверям, в кабинет протиснулся напористый лысоватый крепыш в футболке и бриджах:

 -- У меня по декларации непонятки, -- заговорил с порога.

 Джульетта в ответ наклонила голову, пристально окинула посетителя взглядом из-под бровей и сладко улыбнулась.

 -- Прессуют, на фиг, по пустякам, -- парень продолжал выдавать заготовленные фразы. -- Я всего-навсего сантехник в ЖЭКе, а меня обкладывают, как нефтяного олигарха. Дурака из меня делают.

 Джульетта снова кивнула и улыбнулась еще обворожительнее:

 -- Вы успокойтесь и не нервничайте, -- мягко пропела. -- Олигархи, точно, не дураки. Зря вы эти слова рядом ставите, и олигархов  в России налогами не обкладывают, а, если и возьмут иногда, случайно, то с лихвой возвращают на развитие производства, на разработку недр и прочее. Россия -- их страна. А у меня посетитель. Может быть, вы не заметили?  Поэтому  с  декларацией приходите завтра перед обедом. Нам потребуется время, поэтому постарайтесь не в половине  и уж, тем более, не без пятнадцати двенадцать.

           Джульетта говорила спокойно и доброжелательно, но посетитель расслышал плохо скрытую насмешку и язвительность.

 -- Вы со всеми так разговариваете или только с теми, кого считаете полными придурками? -- агрессивно спросил крепыш-сантехник и придвинулся.

           Брови Джульетты удивленно взлетели. Парень показывал начатки интеллекта, интересно будет повозиться. Этому не скажешь с циничной откровенностью: "Да, я всех держу за полных придурков!" -- и он заглотает покорно да еще подхихикнет веселому цинизму чиновницы.

 -- Жду завтра с декларацией, -- строго выговорила Джульетта, и парень выкатился за дверь.

         Гульфик выглянул в коридор и, неслышно ступая, вернулся на место:

 -- Крепенький мальчик. Я, пожалуй, не откажусь перекусить. Приглашаешь? Ты, кстати сказать, зря так неосторожно наскочила на парня. Не исключено, что за туповатой внешностью и невысоким социальным статусом скрывается сердце льва. Он русский, а в каждом русском дремлют Добрыня Никитич, Алеша Попович и Илья Муромец вместе взятые.

 -- Так-таки и спят трое в одном?

 -- Не спят, а затаились и ждут момента. Готовятся к прыжку, --  Гульфик облизнулся и посерьезнел. -- Ну?

 -- Мнимозина врет,  -- Джульетта наклонилась через стол и заговорила шепотом. – Мнимозина разговаривал с Обломком, и боится его.

 -- И уже играет в его команде? Посмотрю, как они отреагируют на мое присутствие на берегу речки Вонючки. Место тихое, безлюдное.

 -- Вот-вот. Нужно им подыграть. Витюху мы схаваем попозже.

 -- А собирались сейчас?

 -- Сегодня.  Но пока пойдем по плану Мнимозины. Я поймаю  Обломка на секс. Тряхну полузабытым лозунгом: "Интим не предлагать, сколько надо я и сама возьму."  Давно хотелось вынести на суд народный свою природную сексуальность -- не растеряла ли форму.

 -- Не растеряла, -- грустно вздохнул Гульфик. -- Ты всегда на двести процентов. Не думаю, что Обломок сможет устоять.

 --  Предупрежу Коляна, а ты иди, набивайся в друзья менту.

 -- Два таких друга, и врагов уже хватит. -- засмеялся Гульфик. -- Доказать непричастность Коляна не составит труда, тем более, Кирюха, по определению судмедэксперта, самоубийца,  и, значит, никакой уголовщины.

 -- Удачи.

        По коридору протопали быстрые шаги, распахнулась дверь, и в кабинет вбежал Мнимозина:

 -- Смотрите в окно...

        На площади перед зданием администрации костром полыхала легковушка, в стороне, высоко подняв плакат с надписью, стоял парень.

 -- Наш сантехник, -- удивился Гульфик и громко прочитал надпись на плакате. -- "Вампиры, вы меня достали".

        К парню уже бежали милиция и охрана. Свалили, начали бить дубинками и ногами.

 -- А я предупреждал: надо было просто выслушать человечка, -- усмехнулся Гульфик.

 -- Умоется кровавыми слезами человечек, -- оскалилась Джульетта. -- Уже сегодня.

               Колян очнулся  и, не открывая глаз, попробовал определиться. Затылок ныл тупой болью,  давило пространство тесного закрытого помещения. Колян открыл глаза и сел. Камера, три на три метра, дверь с глазком. Через зарешеченный квадрат под притолокой желтый свет электролампочки скудно освещал помещение, оставляя затемненные углы.

              «Хренасе!» -- Колян хмыкнул, встал и осмотрелся внимательнее. Ему ли было не знать, как устроена типовая  ментовская кутузка. Нары – деревянный настил в полуметре от пола на пять-шесть человеко-особей, и у входа  пустое ведро  для естественных надобностей. С нар послышались возня и стон. Пятясь ногами вперед сполз из темного угла  ранее не замеченный Коляном  парень лет тридцати, попытался подняться, охнул и остался сидеть на корточках, придерживаясь руками за нары.

 -- Я тебя знаю, -- парень едва шевелил разбитыми губами. Оба его глаза были украшены черными свежими фингалами. – Ты Колян,...  бандит. Наверное,  всех преступников уже переловили,  коли  за своих взялись.

 --  Давно я здесь?

 -- Часа два. Сам Витюха командовал. Велел шавкам следить, как очнешься, чтоб сразу к нему.