А чужой голос снова прозвучал в голове:

 -- Никитенко или, как остроумно выразился Колян, Лесничий. Не узнал? Тебя нет, Мнимозина. Я возьму твое бессмертие, но останусь собой. Я буду определять правила игры.

 -- Так не бывает! – Мнимозина запаниковал, схватился за сигареты и … дальше смотрел со стороны. Пальцы уверенно взяли сигарету, щелкнула зажигалка. Это были жесты Никитенко. Грубый мужлан неторопливо опустил ветровое стекло, сплюнул на асфальт, вгляделся в обзорное зеркало и, не увидев отражения, жестко усмехнулся:

 -- Так будет!

            Плавно маневрируя, Мерс выбрался на трассу и, резко прибавив,  бесшумно растворился в надвигающихся сумерках. Никитенко мчался в направлении Ряхина,  небольшого сельца на границе района, которое рыбинспектор облюбовал десяток лет назад и целенаправленно превращал в свою вотчину, выживая неугодных, подавляя слабых, отстреливая или отправляя в тюрьму строптивых, благо Российское законодательство предоставляет к тому массу возможностей.

             Строил двухэтажный особняк на живописном пригорке между лесом и рекой, прибирая  и расширяя земли и угодья. Сделал в подвале комнату для оружия, с множеством полок, ящиков, сейфом и пирамидой. Спускался туда, как Скупой рыцарь к ящику с сокровищами. Любовно оглаживал, ладонью приклады карабинов, прицеливался гранатометом "мухой" в воображаемую цель, передергивал затвор автомата, выщелкивал и вставлял обратно пистолетные обоймы. Любил оружие до самозабвения.

            Развалясь в водительском кресле,  Никитенко едва касался пальцами руля, и шестисотсильный германский монстр послушно и охотно отзывался на прикосновения.

 -- Мнимозина, -- мысленно позвал Никитенко. -– Есть деловое предложение.

 -- У меня есть выбор?

 -- Нет! Слушай и запоминай.  Я хочу все, и я получу все. Ты уловил мысль?

 -- Правильно Гульфик обозначил ум недостатком для вампира. Ты зарываешься, птенчик.

 -- Еще раз услышу это похабное слово, умолкнешь навеки.

 -- Вгонишь серебряную пулю в свои сумрачные мозги, или стрельнешь осиновым колом в полуведерное сердце. Прикольненько!

             Никитенко еще раз глянул в  зеркало и радостно засмеялся, снова не увидев отражения:

 -- Слушай и запоминай, уроженец квелой Европы. Я заболею свиным гриппом, той самой испанкой, от которой вы  малахольные, помнится, дохли, как кролики. А когда увижу себя в этом зеркале, резко выздоровею, а для бессмертия найду другого придурка, посговорчивее. 

 -- Интересно, хи-хи, я в твоей голове.

 -- А будешь в заднице, и уйдешь с навозом.

 -- Чердак, солома и ночь любви, -- Джульетта потянулась, игриво закинула голую ногу на волосатую грудь Коляна и пошевелила горячей ступней.

 -- Не возбуждай. Мы все успеем. А чердачок отличный. Позавчера  заметил, как хозяин новехонький сосновый гроб веревкой затаскивает  и решил устроить лежбище на «час страха».

             Джульетта непроизвольно вздрогнула и боязливо оглянулась. Час страха – время предрассветных сумерек,  когда в неотчетливом расплывающемся мареве становились люди-вампиры   беспомощными и уязвимыми. Не могли двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже открыть глаза.

 -- Ох, Колян, умеешь сбить настроение. А я уже готовилась насладиться воспоминаниями, как на точно такой соломе меня невинную и чистую вновь и вновь с вечера до утра соблазняли два деревенских прыщавых придурка. Думаю, солома загорелась тогда  от трения: очень энергично вы фрикционировали.

 --  Солома кружила вихрями между балок сеновала,  овсяная, колючая и пыльная. У меня потом все тело три дня  чесалось, а Гульфик натер кровавые мозоли на коленях и долго ходил враскорячку на полусогнутых.  Здесь овса не сеют, а скоро и вовсе поля похерят. Какой смысл выращивать, а потом себе в убыток продавать?  Смотрю на людей и ощущаю, порой, свою вампирскую ненужность,  настолько хорошо человеки друг друга обсасывают.

  -- Будешь смеяться, у меня девчонки-инспекторши,  едва  после института, встречают посетителей, как личных врагов. За всякое возражение искусать готовы.  Непряхинск – мизерный городишко, все друг друга знают, все родня, сватья, кумовья, соседи, родственники – заходят в кабинет и встречают злобный оскал юной чиновницы.

 -- Очевидно,  разделение на «они» и народ проходит по краю рабочего стола. Кстати, за каким хреном вы такие очереди перед кабинетом накапливаете? Инспекторши  кофе с подношением пьют, прически, маникюры-макияжи от скуки наводят, а в коридоре толпа ждет, волнуется?

 -- Колян, я тебя разлюблю, с формулировкой "за отсутствие цинизма", читай ума и знания психологии. Но, пока не разлюбила, слушай и наматывай на свой рыжий ус. Если ко мне явится посетитель, достойный и вальяжный, и начнет качать права, -- что я смогу с него взять? А за пару часов во взбудораженной очереди вальяжность и чувство собственного достоинства слетают с человечка, как перья с ошпаренной курицы, и ко мне заходит уже не посетитель, а проситель, готовый отдать, что угодно, за минутку моего строгого, но немного усталого и рассеянного внимания. Придумано не нами, но девчонки этот прием знают на отлично и применяют, даже, если за дверью всего один жаждущий приема.

 -- Пошто россияне друг друга так не любят? Нахамить ближнему -- это большая часть их выражения лица.

 -- Озвереешь. Всякий посетитель с подношением -- коробка конфет. Девчонки ноги сбили, обратно в магазин ежедневно по тридцать коробок таскать. Что тебя рассмешило?

 -- Представил, как в стриптиз-баре посетители заталкивают девицам в трусы шоколадки и коробки конфет.

 -- Сравнил. Там прилично прикинутые одухотворенные гламуром люди, с честно наворованным баблом, а не провинциальная шушера с оторванной от семейного бюджета замасленной и залитой горючими слезами пятихаткой. Презираю, а, порой, искренне ненавижу этих незадачливых лохов, быдло, рабочий скот, как еще поточнее выразиться, пролетариев. -- Джульетта подняла руку, рассматривая растопыренные пальцы на фоне светлого слухового окна. -- Смешарики сдутые. Помнишь, как в гражданскую веселились: тачанки, пулеметы; развернулись и начали работать по толпе.

 -- А кто мешает? Войди в правительство с предложением отстрелять всех неимущих, за чертой бедности живущих. Чуть больше тридцати процентов населения. Уверен, в команде президента много сторонников этой идеи. Россия -- страна, в которой избавились от бедности... одним росчерком пулеметной очереди.

 -- Хорошая, замечательная, сногосшибательная идея, -- Джульетта потянулась достала сигареты. -- Прикури мне, если не хочешь пожара в своем новом убежище. Анки-пулеметчицы под рукой -- по три штуки в кабинете. Рука не дрогнет, и глаз не подведет. Умницы и красавицы -- достойная нам смена. Наверное, эти убогие будут протестовать, упрямиться: "Мы жить хотим, мы хотим жить хорошо, богато, счастливо" -- смешные придурки. Но мы ответим: "Наступило "Время "Ч" -- это момент истины -- срываются маски, открываются лица и глаза. -- Джульетта глубоко и жадно затягивалась, глотала дым. -- В мир пришли вампиры! Можно все. На глянцево-черном жеребце лететь сквозь брызжущую кровь через пространство и время в полыхающий закат, как в вечность, в тени плаща моего рыцаря...   Путь наш бесконечен и красив...  Процесс умирания -- это жизнь, и смерть -- жизнь... в памяти других... Ты еще помнишь, как называл меня "боевой подругой?"

 -- Не в большом восторге от тех воспоминаний.  Непосредственность "боевых подруг" порой напоминает провокацию и заставляет рыцарей хвататься за мечи.  Женщина с оружием -- это  красиво, но непредсказуемо: никогда не знаешь, в какую сторону импульсивная стрельнет. Парни красиво отыгрывают последнюю сцену в спектакле жизни. А зачем? Аплодисменты зрительниц уже не достигнут их слуха.