-- А ты кто? – Колян дотронулся до руки парня и сам ответил. –- Восемь классов, ПТУ на электрика,  сантехник в коммунхозе, женат, дочке три года, Василий, прозвище Мотыль, от слова «мотыляться».  В пьяном виде склонен к правдоискательству. Оно тебе нужно?

 -- Ловко! –- подтягиваясь на руках, парень сел на нары, оперся  спиной в стену.  –- Прямо, экстрасенс.  Мечта у меня была -- машину купить.

 -- Иностранную?

 -- Издеваешься! Любую машину, чтоб ездила. Да не при моей зарплате, которую месяцами задерживают и выдают частями. Несчастье помогло: тетка бездетная умерла, а домишко мне завещала. Чего проще, дом продать – машину купить? И начались мои беды. Дом сначала оформить надо: БТИ,  зем. отдел, кадастровая палата, архитектура,  еще много всяких кабинетов, а между ними походы в сбербанк  на оплату сумм, бесконечное ксерокопирование пачек документов и покупки подарков для ускорения дела. Я разозлился. Вспомнил  батю -– волевой был мужик и справедливый.

 --  Коммунист  и верный  Ленинец?

 -- Просто работяга, но всегда говорил:  «Если  бы все коммунисты были, как я, давно бы построили коммунизм.»

 -- Значит не все  были, как твой батя,  -- засмеялся Колян.  --  Полагаю, --  эта фраза   не единственная  в его кредо.  Давай, колись, раз начал.

 --  Буржуев не любил, оттого и запил, и умер, когда воровство и спекуляцию  предпринимательством назвали и велели брать пример.  «Для меня,  -- говорил, -- дружба с буржуями непозволительная роскошь. Время «Ч»  приближается, и я не хочу, чтобы в нужный момент   дрогнула рука, подвел глаз и сбился прицел.»

 -- Пролетарий в законе,  --  треп от скуки начал перерастать в  дискуссию, и Колян уже всерьез подыскивал аргументы.   --  Давай так. Буржуй  буржую  рознь.  Для одних быдло  по барабану, что есть, что нет.  Другие – лениво, от случая к случаю,  презирают.  Третьи  --  активно ненавидят.  Уверен,  приблизительно такая градация и у пролетариев: первым -- плевать, вторые -- на буржуев свысока, по завещанию пролетарского поэта, а вот третьи -- убить готовы? Вспоминаю…   -- Колян прервал сам себя.  –  Логично предположить…  Скажем так:  когда настроения третьих овладеют толпой, русские в очередной раз набросятся друг на друга, брат на брата, отец на сына не столько от жажды справедливости,  а, скорее, от сжигающего желания утолить ярость.

 -- Где-то так, --  Васек  ощупал на себе одежду,  с тоской посмотрел на дверь.  –  Я ведь не с бухты барахты. Три вечера думки перематывал,   с покойным батей  диспуты устраивал. Мол, революции приносят блага и свободы, но на всех не хватает.  Расхватывают организаторы-запевалы, а остальные беспощадные довольствуются бессмысленной победой. У тебя курить есть?

 -- И  ты решил начать борьбу? – Колян похлопал себя по карманам,  достал сигареты и зажигалку. – Все идеологии начинаются с желания одного или нескольких энергичных ребят обрести деньги и власть для себя любимых, -- это правило без исключений. Естественно, любая идеология объявляется истинной, а сама истина переходит в разряд субъективных понятий. Кури и рассказывай. Интересно.

 -- Пока не борьбу. Я сказал: «Да, пошли вы все»,  и начал бить врага его оружием -- брать взятки деньгами.

 -- Мы готовы бороться с коррупцией, пока самим не несут. А принесут -- возьмем! -- Колян громко расхохотался. -- А раньше ты был гордым пролетарием и брал, исключительно, бутылками?

 -- Сам не выпрашивал, когда уж силком засунут. А теперь начал цену назначать.  Вентель  починить  –  полтинник,  бачок в унитазе настроить  -- стольник, раковину устанавливал за пятихатку, ну и так далее. Борюсь на равных  --  им стегаю, с них беру.  «Грабеж»  --  кричат, а у меня чувство собственной правоты и глубокое моральное удовлетворение.  Когда я за реально отремонтированный кран беру полтинник,  – это грабеж; а за подпись на бумажке оставляю тысячу,  --  это, выходит, нормально?  "Вам зарплату платят," – укоряют;   типа, сами работают из любви к искусству. Прошло четыре месяца.  Хожу гоголем. Документы оформил, осталось дом продать. Нотариус, регистрационная палата, все коммунальные услуги, в сбербанк уплатить, еще с десяток мелочей. Мне, после четырехмесячного марафона, уже ничего не было страшно. Оформил кредит, взял «Семерку», и тут узнаю, что срок действия всех бумажек истек, и нужно начинать сначала. Я прокладки ставлю с годовой гарантией, а чиновники гарантируют свою честную подпись только на десять дней.

            Взволнованный собственным рассказом Василий курил, глубоко затягиваясь. Колян встал, прошел по камере, размять ноги. Столько слышал подобных рассказов от людей,   попавших в лапы чиновников, спившихся без надежды пробить лбом стену, разорившихся,  теперь и сам мог продолжить невеселое повествование.  Помассировал затылок  -- все еще болело:

 -- И тогда ты понял?

 -- Что готов на все, но я дал им шанс: зашел с утра в налоговую. Начальница глазами зыркнула, уголком губы шевельнула, будто помоями облила. Просто поговори по-человечески, и ничего бы я не сотворил. "Поговорили" -- опустили и оборжали по полной программе. Тогда я сделал плакат: «Вампиры, вы меня достали!» Подогнал машину к зданию администрации, воткнул плакат в клумбу, облил «Семерку» бензином и поджог.  Налетели менты, избили, притащили сюда, влили в рот водки, типа,  пьяный, еще раз избили и заперли. Вот и все

 -- Зато теперь в газете  напишут:  упившийся до беспамятства и неадекватности сантехник устроил пьяный дебош, избил сотрудников милиции и далее по образцу. Осудят и посадят, если до суда доживешь  –  зря ты запретное словечко на плакате нарисовал.  --  Колян усмехнулся.  -- "Дессидентствующий сантехник" -- звучит смешно и выглядит глупо. Никаких шансов на победу. Профессиональная этика, она же круговая порука, -- ни в коем случае не выдавать Своих. Судьи отправляют за решетку невиновных, милиция беспредельничает почище бандитов, продавцы хамят, а чиновники пальцем не шевельнут без взятки. И тогда появляется Чистильщик, пусть и в образе Васьки-сантехника. Он не может не появится. Человек, которого Достали, берет на себя роль судьи и палача. Его не защитит закон, и он обречен.

 -- Почему? Нужно бороться. Рассказать корреспондентам в газете. Печатное слово не воробей, оно уже вылетело с большой буквы, и его не вырубишь топопором.

 -- Святая наивность. Слово, с большой буквы или с маленькой, нынче стоит меньше ломаного гроша.

 -- Есть правозащитные организации.

 -- Которые сначала проверят твою платежеспособность. Защита прав человека -- бизнес. Российские правозащитники всегда готовы встать грудью на защиту "жертвы режима", если жертва -- олигарх.  Наскреби миллионов несколько в иностранной валюте, и на твое освобождение будет работать половина мира.   Пока газетчикам платит Витюха и ему подобные, о твоем протесте будут знать...  только я, но никому не скажу, -- Колян засмеялся горько. -- Жить хочется.

          Сокамерники молча курили, где-то в коридоре гулко протопали и стихли шаги. Колян прервал паузу:

 -- Я тебя вытащу,  но не даром.  Во дворах школ и детских садов стоят  пчелиные ульи. Их нужно сжечь. Желательно разом:  в один час, перед рассветом. Найдешь трех-четырех смышленых ребят?

 -- Смышленых ребят,  сколько угодно, -- Васек озадаченно уставился на Коляна.  – Пчелы  -- насекомые полезные. Мед приносят…

 --  Кровь из детишек сосут. На учебники,  по заоблачным ценам,  для вариативного обучения, на ремонт государственной школы, на  подарки учителям и цветы чиновникам,  на единую форму, чтобы радовать глаз проверяющего, на попечительский совет, чтобы директриса смогла обновить мебель в квартире и отправить дочку на Багамы. Такое бесплатное образование, блин!  Берешься избавить детей от кровопивства?

 -- Сделаю,  -- Васька дышал глубоко и часто. Вспомнив, с кем разговаривает, добавил.  – Зуб даю.

 -- Молодец, -- захохотал Колян. --  Ответишь за базар.  А сейчас закрой глаза и иди за мной. Только, умоляю тебя, пусть все сделают твои друзья, а сам уже сегодня исчезни из города.