Чтобы разъяснить кажущуюся «наступательную» доктрину Красной Армии в 1941 году, которая, видимо, ввела в заблуждение Суворова, необходимо описать ее происхождение³⁶. «Осадный» менталитет, характерный для московских политиков до 30-х годов, способствовал дальнейшему развитию теоретических основ военной доктрины. Революционными инновациями занималась удивительная троица: Тухачевский, Триандафиллов и Иссерсон. Главной чертой доктрины был отказ от принятого согласно теории Клаузевица разделения военного дела на стратегический и тактический уровни и введение промежуточного уровня, названного «оперативным»³⁷. Основное достижение доктрины заключалось не в изобретении нового «оперативного уровня», умело втиснутого между «стратегией» и «тактикой», а в теоретическом обосновании существования неизбежных напряжений между этими двумя уровнями, между «целью» и «средствами» ее достижения, между «сковыванием» и «ударом». Таким образом она вобрала в себя оборонительные и наступательные элементы войны. Оперативное искусство заключалось в признании этого состояния напряжений и умении использовать их в конкретной ситуации. С начала 20-х годов не было сомнений в том, что основным средством разрешения внутренних трений является изучение и практическое использование обороны в качестве предпосылки для успешного наступления. В 1936 году Тухачевский опубликовал книгу «Задачи обороны СССР», содержащую анализ этих проблем. В сложном взаимодействии обороны с наступлением не было ничего зловещего, агрессивного и заидеологизированного. Стратегическая цель могла быть оборонительной по своей природе, однако оперативные маневры «глубоких операций», использованных для ее достижения, могли приобретать наступательный характер³⁸. Таким образом, советская стратегия в случае вторжения противника была весьма самоуверенно направлена на быстрый перенос военных действий на его территорию. Целью обороны был перехват инициативы у противника и создание условий для контрнаступления³⁹.

С принятием в 1929 году Полевого устава перед передовыми воинскими частями был поставлен целый ряд задач: от разведки с целью перегруппировки для нанесения главного удара до реального вступления в бой с противником, чтобы помешать ему захватить ключевые позиции и развернуть силы для наступления. Таким образом, они получали боевые задачи, отличные от задач «авангарда» прошлых времен. Дальность действия передовых отрядов зависела от наличия механизированных частей, так как для поддержки авангарда было необходимо быстрое перемещение войск⁴⁰.

В 1930 году эта концепция получила дальнейшее развитие с введением такого понятия, как «глубокая операция», которая развила идеи, заложенные в «оперативном уровне». Она предусматривала развертывание войск прикрытия, состоящих из бронетанковых соединений, действующих совместно с пехотой и артиллерией, для прорыва линии обороны противника и дальнейшего развития начального успеха путем развертывания оперативных действий на всю ее глубину. Эта теория создавала условия для находящихся на границе войск прикрытия в деле быстрой организации контрнаступления с целью уничтожения главных сил противника на его собственной территории. Ключ к успешному превращению тактических успехов в победу заключался в проведении последовательных оперативных маневров⁴¹. Фактически первый эшелон, или «войска прикрытия», как их часто называли, должны были препятствовать развертыванию войск противника, пока происходила мобилизация, переброска и развертывание второго эшелона⁴².

Новая концепция была включена в Полевой устав 1936 года, в котором предусматривалось «одновременное использование танковых, механизированных, военно-воздушных и воздушно-десантных сил для нанесения ударов и прорыва всей обороны противника, через его тактические позиции на всю оперативную глубину». Предпосылкой успешного выполнения таких целей являлось создание адекватных мобильных сил, что, в свою очередь, требовало ускоренной индустриализации и проведения коренной реформы вооруженных сил. Требовалось резкое увеличение бронетанковых корпусов и создание воздушно-десантных дивизий для успешного взаимодействия с наземными силами⁴³.

Не следует забывать, что целью индустриализации было не производство вооружений, как это утверждал Суворов. Новая технологическая революция в вооружении явилась результатом индустриализации, а не причиной. К 1933 году в армии появились крупные соединения механизированных и танковых войск, которые должны были решать как оперативные, так и тактические задачи. Полагали, что бой должен начинаться с краткой артиллерийской подготовки, затем вступала в действие дальняя поддержка пехоты во взаимодействии с танковыми соединениями дальнего действия, атакуя и уничтожая передовые оборонительные укрепления противника, его резервы и штабное управление. В то время как пехота и танковые соединения поддержки преодолевали оборонительные рубежи противника, передовые танковые соединения при поддержке авиации наносили удар по тылам противника и начинали преследование. На этой стадии развитие успеха должно начинаться с операций глубоко в тылу противника с использованием десанта, состоящего из сравнительно небольших танковых сил, за которыми следовала пехота численностью до 150 человек при поддержке 20–30 легких пулеметов. Такая динамичная сила должна была через несколько минут после прорыва развить успех. Эти войска могли действовать на расстоянии от 15–20 до 80—100 километров от главных сил.

Явная неспособность Суворова понять суть доктрины заставляет его приписывать ей на протяжении всей книги агрессивные намерения. Это заставляет нас сделать небольшое, но необходимое отступление. Суворов уделяет много места рассказу о зловещей стратегии с использованием воздушно-десантных дивизий, механизированных и танковых корпусов для наступательных действий. Например, он утверждает, что серия танков БТ была переделана по указанию Сталина в середине 30-х годов в серию А-20. По его мнению, «А» означает «автострадный». Согласно фантазии Суворова, танк должен был добираться на гусеничном ходу до современных немецких автострад, а затем сбрасывать гусеницы и устремляться прямо в сердце Европы⁴⁴. Как мы видели, маневренность и высокая мобильность были основой успеха «глубоких операций». Но мысль о том, что танк может быть «агрессивным», была чужда советскому мышлению. Создавая бронетанковые дивизии, русские признавали универсальный характер танков, сочетающих огневую мощь, оборонные возможности и маневренность. С самого начала танк считался лучшим оборонительным и наступательным оружием, и, будучи таковым, мог поддерживать глубокие операции.

В конечном счете перед танковым корпусом ставились три главные задачи. Согласно первой («непосредственная поддержка пехоты» — НПП) танки непосредственно взаимодействовали с пехотой на первых этапах соприкосновения с противником. По конструкции такие танки должны быть тяжелыми и хорошо защищенными. При выполнении второй задачи («дальняя поддержка пехоты» — ДПП) танки поддерживали пехоту, находясь на некотором расстоянии от нее и развивая прорыв. Третью задачу («дальнее действие») выполняли быстроходные танки — ВТ вместе с бронетанковыми частями, перенося боевые действия в тыл противника. Тип танков, к которым принадлежали А-20, фактически выполнял роль кавалерии. Они были не более «агрессивными», чем другие, и использовались при осуществлении «глубоких операций»⁴⁵.

Проводя инспекцию танкового парка в августе 1939 года, Сталин дал согласие на продолжение строительства средних танков на гусеничном и колесном ходу, созданных Кошкиным. Недолговечные А-20 (и А-30 с более тяжелой 45-миллиметровой пушкой) реально были модификацией модели БТ-7М 1938 года, последней в серии БТ, созданной по образцу американской модели «Кристи». Если бы даже Сталин вынашивал планы захвата европейских автострад с помощью исключительно подвижного А-20 (чем он не занимался), условия и опыт ранней стадии войны диктовали необходимость использования менее быстрых, но более тяжелых танков. Если главным требованием, предъявляемым к танкам в 30-ые годы, была скорость, то теперь пришли к выводу, что «танк должен передвигаться медленнее, но иметь более мощную бронезащиту и повышенную маневренность». У А-20 была слабая броневая защита, ее можно было пробить пулями. Кроме того технические проблемы, связанные с установкой двух различных систем трансмиссий, не решены и по сей день. В итоге к началу 1940 года от колесного хода отказались, бронезащита была усилена, А-30 были переделаны Кошкиным и Морозовым в Т-32, а к концу года в знаменитые Т-34⁴⁶. Хотя было бы большим соблазном вообразить себе эти легкие А-20, на полной скорости мчащиеся по немецким автострадам, не следует забывать, что поскольку война становилась реальностью, Сталин испытывал огромную нужду в более тяжелых танках, чтобы сдерживать немецкие бронетанковые войска и защищать артиллерию и пехоту. Поэтому в 1941 году были приняты огромные усилия, направленные на замену танков устаревших образцов более тяжелыми Т-34 и КВ⁴⁷.