– Ты все сделала правильно, – Роксана положила голову к Лили на плечо, – Совершенно правильно, – ей понадобилась минута, чтобы набраться храбрости: – Что-то плохо, да? Ты должна мне сказать, Лили.

– Он все забывает, – произнесла Лили дрожащим голосом. – Иногда целыми днями все в порядке, а иногда он не может сосредоточиться даже при помощи лекарств. Как будто поезд сходит с рельс. Они сказали, что это заболевание может развиваться медленно, но мы должны быть готовы к тому, что когда-нибудь он вообще перестанет нас узнавать, – слезы тихо катились по ее щекам и капали на их соединенные руки. – Он может сердиться, обвинять нас в том, что мы хотим обидеть его, а может просто выполнять то, что ему скажут, без лишних вопросов. Он может дойти до угла за пол-литром молока и забыть, как вернуться домой. Он может забыть, кто он, и если они не смогут это остановить, то однажды он просто уйдет в себя, и никто из нас не сможет его вернуть.

Это ужасно, поняла Роксана. Намного страшнее, чем смерть.

– Мы… мы найдем специалиста.

– Врач порекомендовал одного специалиста. Я звонила ему. В следующем месяце нам надо будет отвезти Макса в Атланту, к нему на прием, – Лили достала один из своих бесполезных кружевных платочков и промокнула глаза. – Пока что он должен изучить результаты обследования. Эта болезнь называется «синдром Альцеймера», Рокси, и она не лечится.

– Значит, мы найдем, как ее лечить. Мы не позволим, чтобы такое случилось с Максом, – она вскочила и, пошатнувшись, упала бы на колени, если бы Лили не удержала ее.

– Солнышко мое, что с тобой? Мне не надо было все это тебе рассказывать.

– Нет, я просто слишком быстро встала, – но в голове у нее все кружилось, желудок сжался от подступавшей тошноты.

– Ты такая бледненькая. Пошли в дом, выпьешь чая или еще чего-нибудь…

– Со мной все в порядке, – твердила она, пока Лили тащила ее к дому. – Это просто какой-то дурацкий вирус, – но когда они открыли дверь на кухню, то от аромата густого, кипевшего на медленном огне супа Леклерка ее бледное лицо позеленело. – Черт побери, – прошипела она сквозь сжатые зубы. – У меня на это нет времени. И бросилась в ванную, а за ней следом порхнула Лили. Когда приступ кончился, Роксана настолько ослабела, что даже не могла сопротивляться, и Лили отвела ее наверх в спальню и уложила в постель.

– Это все нервы, – поставила Лили свой диагноз.

– Это вирус, – Роксана закрыла глаза и взмолилась, чтобы у нее в желудке не нашлось больше ничего такого, от чего он захотел бы избавиться. – Я думала, все уже прошло. Вчера после обеда со мной было то же самое. Но вечером я уже чувствовала себя нормально. Сегодня утром тоже.

– Ну, – Лили сжала ее руку, – если ты говоришь, что тебя тошнит два дня подряд, то не беременна ли ты?

– Беременна! – от удивления Роксана даже опять открыла глаза. Она хотела было рассмеяться, но вообще-то подобное предположение не казалось ей смешным. – Беременных не тошнит после обеда.

– Думаю, нет, – но ум Лили работал. – Ты случайно не пропустила месячные?

– Вот именно, не пропустила, – Роксана почувствовала первый толчок паники и что-то еще. Это был не страх, нет, а простое и едва уловимое удовольствие. – У меня небольшая задержка, вот и все.

– На сколько?

Пальцы Роксаны теребили край покрывала.

– На пару недель. Может быть, на три.

– Ой, солнышко! – в голосе Лили чувствовался нескрываемый восторг. У нее в голове плясали картины маленьких пинеток и детского талька. – Ребеночек.

– Лили, ты торопишь события, – Роксана осторожно прижала руку к животу. Если там и в самом деле был ребенок, то он рос злючкой. От этой мысли она невольно улыбнулась. Никто и не ждал, что ребенок Люка будет прирожденным добряком, правда?

– Сейчас есть такие тесты на беременность, которые можно сделать прямо дома. Мы сразу же все узнаем. Люк с ума сойдет!

– Мы никогда об этом не говорили, – страх медленно возвращался. – Лили, мы никогда даже не говорили о детях. Может быть, он не захочет…

– Не будь глупенькой, конечно, он захочет. Он любит тебя. А теперь оставайся здесь. Я спущусь вниз и принесу тебе немного молока.

– Чаю, – поправила ее Роксана. – Думаю, мой организм сможет принять немного чаю. И несколько крекеров.

– А клубнички с маринованной приправой? – она захихикала, услышав в ответ стон Роксаны. – Извини, любимая моя. Я так взволнована! Сейчас вернусь.

Ребенок, думала Роксана. Почему же ей даже в голову не пришло, что она может забеременеть? Да и так ли это? Она вздохнула и осторожно перевернулась на бок. Сама возможность ее не удивляла. И она не жалела о случившемся, хотя все время принимала противозачаточные таблетки.

Ребенок – ее и Люка. Что он скажет? Что он почувствует?

Для того, чтобы это узнать, надо было его найти.

Протянув руку, Роксана поставила телефон рядом с собой, на кровать, и набрала номер.

Когда Лили вернулась обратно с чаем, сухим тостом и прелестным бутоном пунцовой розы, Роксана опять лежала на спине и тупо смотрела в потолок.

– Он улетел, Лили.

– Мммм… Кто?

– Люк улетел, – она рывком села на кровати. Даже тошнота не могла заглушить бушевавших в ее груди чувств. – Я звонила в аэропорт. Он вылетел из Теннесси сегодня утром в девять тридцать пять.

– В девять тридцать? – Лили поставила поднос на тумбочку. – Но ведь сейчас уже давно двенадцать. От Теннесси до Нового Орлеана лететь всего час, или что-то в этом роде.

– Он летел не в Новый Орлеан. Мне пришлось долго пререкаться, чтобы узнать его план полета, но я все-таки узнала.

– Что ты имеешь в виду: не в Новый Орлеан? Конечно же, он полетел сюда.

– Мехико, – прошептала Роксана. – Он полетел в Мехико.

На следующее утро Роксана была уверена в двух вещах. Во-первых, она была беременна, и во-вторых, человек действительно мог исчезнуть с лица земли. Но то, что могло исчезнуть, с помощью волшебства можно вызвать обратно. Ведь недаром же она была волшебницей во втором поколении.

Роксана как раз застегивала сумку, когда в дверь постучали. Ее первая мысль, как удар молнии, была: это Люк! Она бегом бросилась из спальни в прихожую.

– Где ты… ой. Мышка.

– Извини, Рокси, – его большие плечи опустились.

– Все в порядке, – она собралась с силами и улыбнулась. – Слушай, я уже должна бежать.

– Я знаю. Лили сказала, что ты летишь в Мехико искать Люка. Я еду с тобой.

– Это очень мило, Мышка, но у меня уже свои планы.

– Я еду с тобой, – он мог быть медлительным, мог быть добряком, но еще он мог становиться крайне упрямым. – Ты не полетишь в такую даль в таком… в таком положении, – залпом закончил он и залился темно-красной, свекольной краской.

– Лили уже вяжет пинетки? – и она погладила его по руке, смягчая сарказм. – Мышка, волноваться не о чем. Я знаю, что делаю, и не думаю, что малыш размером с игольное ушко может меня остановить.

– Я буду заботиться о тебе. Люку не понравилось бы, если бы я отпустил тебя одну.

– Черт побери, да если бы Люку было не наплевать, он был бы здесь, а не в Мехико, – выпалила она и тотчас же пожалела о своих словах. Мышка съежился и опустил голову. – Извини. Похоже, что беременность перепутывает все гормоны, и из-за этого становишься раздражительной. Я уже заказала себе билет, Мышка.

Но он не собирался уступать.

– Отмени заказ. Мы полетим на своем самолете.

Она хотела было возразить, но только пожала плечами. Может быть, в компании ей будет веселее.

Следующий приступ загнал Роксану в женский туалет в аэропорту Канкун. Пока ее рвало, ей пришло в голову, что приступы повторялись в одно и то же время и с одинаковой продолжительностью. Хоть засекай по секундомеру. По-видимому, малыш унаследовал ее чувство времени.

Когда Роксана почувствовала, что опять может держаться на ногах, она вернулась к обеспокоенному Мышке в маленький, залитый солнцем терминал.

– Все в порядке, – сказала она. – Всего лишь одно из удовольствий приближающегося материнства.