— Мы поработаем над списком, — решил Лу. — Вашу дочь зовут Эмма, не так ли?

— Да, Эмма.

— Весь вечер она была наверху?

— Да, она спала. — Его дети, заботливо укрытые, здоровые, окруженные вниманием. — Они оба спали.

— В одной комнате?

— Нет, у них отдельные спальни. Вместе с ними находилась Элис Уоллингсфорд, их няня.

— Так. — Лу уже знал, что ее обнаружили связанной, смертельно перепуганной.

— И девочка упала с лестницы?

Рука Брайана судорожно дернулась, кофе полился на пол.

— Я услышал, что она зовет меня. Мы выходили с Бев из кухни. — Брайан вспомнил поцелуй, которым они обменялись перед тем, как раздался крик. — Мы бросились в коридор и увидели девочку на полу у лестницы.

— Я видел, как она падала, — заморгал красными глазами Пи Эм. — Все произошло так быстро.

— Вы сказали, что она закричала, — обернулся к нему Лу. — Она закричала до падения или после?

— Я не… до. Именно поэтому я и посмотрел вверх. Она закричала, потом, наверное, потеряла равновесие.

Лу сделал пометку. Надо будет поговорить с девочкой.

— Надеюсь, она не сильно поранилась?

— Врачи… — Сигарета догорела до фильтра, и, уронив ее в пепельницу, Брайан отхлебнул холодного горького кофе. — Они больше не приходили. Ничего мне не сказали. Я не могу потерять и ее.

У него затряслась рука, и кофе пролился.

— Эмма крепкая. Дети все время падают. — Джонно гневно взглянул на лейтенанта: — Не могли бы вы оставить его в покое?

— Еще несколько вопросов. Мистер Макавой, сына нашла ваша супруга?

— Да. Она поднялась наверх, когда подъехала «Скорая». Она хотела убедиться… хотела убедиться, что малыш не проснулся. Я услышал ее крик и побежал в комнату Даррена. Она сидела на полу, держала его. И кричала. Пришлось что-то ей ввести, чтобы она уснула.

— Мистер Макавой, вам никто не угрожал? Вам лично, вашей жене, детям?

— Нет. Конечно, время от времени приходят какие-то полные ненависти письма, в основном политического характера. Ими занимается Пит.

— Нам бы хотелось посмотреть все, что вы получили за последние шесть месяцев.

— Лейтенант, это целый мешок писем, — сказал Пит.

— Справимся.

Не обращая на них внимания, Брайан вскочил, увидев вошедшего врача, и сумел лишь выдохнуть:

— Эмма?

— Она спит. У нее сотрясение мозга, перелом руки, ушибребер, но никаких повреждений внутренних органов.

— С ней все будет хорошо?!

— Несколько дней за ней надо будет внимательно наблюдать, а пока действительно все хорошо.

И тут Брайан зарыдал. Он не мог плакать, когда увидел безжизненное тело сына, когда у него отняли семью, оставив ждать в комнате с зелеными стенами. А вот теперь он закрыл лицо руками, и горячие слезы потекли сквозь пальцы. Сделав знак врачу, Лу вышел из комнаты.

— Лейтенант Кессельринг. Отдел расследования убийств. — Он снова достал значок. — Когда я смогу поговорить с девочкой?

— Через день, может, через два.

— Мне нужно как можно быстрее расспросить ее. — Лу протянул визитную карточку. — Позвоните мне, как только она сможет говорить. А жена, Беверли Макавой?

— Спит, ей ввели успокоительное. Придет в себя через десять-двенадцать часов. Но и тогда не обещаю, что она сможет говорить или я позволю это.

— Только позвоните. — Л у посмотрел в сторону комнаты ожидания. — У меня тоже есть сын, доктор.

Эмме снился жуткий сон. Она хотела позвать папу, маму, но рот и глаза словно зажали рукой, на нее давила какая-то огромная тяжесть.

Плакал ребенок. Этот плач отражался эхом в комнате, у Эммы в голове, ей показалось, что Даррен проник в ее мозг и кричит, чтобы его выпустили. Она хотела пойти к нему, должна была пойти, но вокруг кровати собрались двухголовые змеи и рычащее твари с черными клыками. Как только она пыталась встать, они сразу бросались на нее, ухмыляясь, шипя, лязгая зубами.

На кровати она в безопасности. Но Даррен зовет ее.

Ей нужна храбрость, чтобы пробежать к двери. Эмма соскочила с кровати, и змеи исчезли, однако пол ожил, зашевелился. Девочка обернулась. Она по-прежнему в своей комнате, на полках аккуратно расставлены игрушки, весело улыбается Микки-Маус. Вдруг его улыбка превратилась в злобную усмешку.

Эмма выбежала в темный коридор.

Там играла музыка. Казалось, тени плясали под нее, слышались какие-то звуки. Тяжелое дыхание, рычание и трение чего-то сухого и скользкого по дереву. Бросившись на крики Даррена, она почувствовала на своих руках горячее дыхание, что-то мерзкое схватило ее за ноги.

Дверь оказалась запертой. Эмма тянула ее, стучала по ней кулаками, а крики брата становились все громче. Вдруг дверь Распахнулась, и Эмма увидела человека без лица. Только блестели глаза и зубы. Когда человек шагнул к ней, девочка испугалась его больше, ем змей, чудовищ, клыков и когтей. Ослепленная страхом, она °»ежала, а крики Даррена становились все громче.

Потом Эмма вдруг начала падать в темный колодец. Она услышала как будто хруст ветки, попыталась выплеснуть в крике свой ужас, но продолжала падать молча, бесконечно, по-прежнему под раскаты музыки в голове и крики брата.

Наконец девочка проснулась. В комнате было светло, но она не увидела ни кукол на полках, ни самих полок. Одни голые стены. Наверное, она в гостинице. Эмма пыталась вспомнить, как здесь оказалась, однако ей помешала боль — тупая боль, возникшая, казалось, сразу во всем теле. Девочка застонала и повернула голову.

На стуле, откинув голову, спал отец. Бледное лицо покрыто щетиной, лежащие на коленях руки стиснуты в кулаки.

— Папа…

Брайан мгновенно проснулся и увидел, что дочь смотрит на него огромными испуганными глазами. У него сдавило горло, снова навернулись обжигающие слезы, но Брайан переборол их.

— Эмма!

Он сел на край кровати, прижавшись лицом к ее шее. Девочка попыталась обнять его. Тяжесть гипсовой повязки давила на руку, и от этого мгновенно вернулся страх, в голове сухо щелкнуло, опять возникла та же пронзительная боль.

Это был не сон, а раз все произошло в действительности, значит, и остальное…

— Где Даррен?

«Конечно, она спросила о нем в первую очередь», — обреченно подумал Брайан и с силой зажмурился. Как ей ответить? Как сказать то, чего еще не понял и во что еще не поверил сам? Она же ребенок, теперь его единственный ребенок.

— Эмма. — Он поцеловал дочь в щеку, висок, лоб, словно это могло ослабить их общую боль, и взял ее за руку. — Помнишь, я рассказывал тебе про ангелов, которые живут на небе?

— Они летают, играют, поют и никогда не ссорятся друг с другом.

Да, он поступил мудро, сочинив прекрасную сказку.

— Правильно. Иногда некоторые люди превращаются в ангелов. — Брайан прислушался к себе и обнаружил, что католическая вера тяжелым грузом давит на него. — Иногда бог очень любит этих людей, поэтому хочет, чтобы они поднялись к нему на небо. Даррен сейчас стал таким ангелом, он… на небе.

— Нет. — Эмма отпрянула от отца — впервые с тех пор, как три года назад выползла из-под грязного умывальника. — Я не хочу, чтобы он был ангелом.

— И я тоже.

— Скажи богу, чтобы вернул его, — решительно потребовала девочка. — Сейчас же.

— Не могу. — По щекам Брайана потекли слезы. — Он ушел, Эмма.

— Тогда я тоже отправлюсь на небо и буду заботиться о нем.

— Нет. — Страх высушил слезы, пальцы с силой сдавили Эмме плечи. — Нет, ты этого не сделаешь. Ты нужна мне, Эмма. Я не могу вернуть Даррена, но тебя я не отдам.

— Ненавижу бога! — с сухими глазами, переполненная яростью, выкрикнула девочка.

«И я тоже, — подумал Брайан, крепче прижимая ее к себе. — И я тоже».

В ночь убийства в доме Макавоев перебывало больше ста человек. Блокнот лейтенанта заполнился именами, примечаниями, впечатлениями, но это нисколько не приблизило Лу к раскрытию преступления. Окно и дверь в спальне мальчика были открыты, хотя няня твердила, что, уложив ребенка спать, закрыла окно. Даже заперла. Однако следов взлома не было.