— Правила гласят, — объявил он, — что в таких случаях необходимо полностью проинформировать обо всех возможных рисках. Сообщаю, что за последние полвека мы направили в Верхний Шафран восемьдесят трех разведчиков, и ни один не вернулся. Разумеется, город готов выделить средства. Каждый, кто возьмет на себя эту рискованную миссию, получит сто баллов. После возвращения, — добавил де Мальва, на тот случай, если кто-нибудь уже решил как следует оторваться на выданные авансом деньги. — Итак, есть ли желающие?

Понятное дело, его не стали осаждать добровольцы. Более того, в зале стало невероятно тихо — можно было бы услышать, как падает капля краски.

— Хорошо, — подытожил де Мальва. — Подумайте над этим и связывайтесь лично со мной.

Он поговорил еще немного о прослушивании для «Редсайдской истории», поведал об исчезновении Трэвиса Канарейо, вероятнее всего пропавшего в ночи, затем сделал стандартные предупреждения насчет нападения лебедей и необходимости противомолниевых учений. После этого он ненадолго замолк, чтобы собраться с мыслями.

— Сегодняшний урок посвящен манселловской Книге правды, глава девятая.

— Вот тут-то мы и устроим крассную потеху, — шепнул Томмо, в то время как де Мальва открывал лежавшую на кафедре тяжелую книгу.

Я подумал, что это будет занятная выходка — по крайней мере, одно из моих двадцати восьми тысяч собраний окажется запоминающимся.

Шесть тысяч глаз невидяще глядели на де Мальву, который начал читать, три тысячи голов были наполнены совершенно посторонними мыслями — о приобретении (когда-нибудь) собственного цветного садика или ложки, о тех, с кем хочется вступить в брак, и тех, с кем предстоит. Слова повторялись так часто и так горячо, что утратили всякий смысл и превратились в назойливый гул.

Фрагмент был из «Мерзостей». Де Мальва коснулся таких грехов, как расточительность, неряшливость, плохие манеры и перенаселение, а затем перешел к несочетаемости взаимодополняющих цветов. Это было хотя бы забавно — префект говорил понятно о чем, хотя и в завуалированных выражениях, отчего молодежь всегда хихикала.

К счастью, де Мальва прочел лишь небольшой отрывок. Наверное, как и все мы, он был голоден и хотел побыстрее разобраться с обязательными частями собрания. Мы хором повторили: «Богатым цветом будут отмечены те, кто достоин наслаждаться хроматической гармонией», а потом «Разъединенные, мы все же вместе». Наконец все сели и стали ждать, когда обеденные инспекторы поставят на каждый стол миску с запеканкой из баранины, корзинки с булочками и блюда с сильно пережаренными овощами. Надо сказать, что еда здесь была существенно лучше, чем у нас в Нефрите, хотя поведение за столом — намного хуже.

— У меня в стакане воды палец, — пожаловался молодой парень по имени Арнольд.

— Обращайся с ним бережно, — смеясь, сказал Томмо, — вдруг это палец префекта?

Вскоре беседа перешла на исчезновение Трэвиса Канарейо. Префекты запретили дальнейшие поиски как «напрасную трату усилий», но, поразмыслив, я решил, что в бегстве Трэвиса нет ничего удивительного. Если бы он хотел отправиться на перезагрузку, то остался бы в поезде.

— Не было еще случая, чтобы кто-то пропал в ночи и вернулся, — заметила Дэзи. — Кроме Джейн, конечно.

Я постарался изобразить равнодушие.

— Однажды, полтора года назад, — прошептал Дуг, — она пропала на трое суток. Неизвестно, что с ней случилось, где она была: сказала, что ничего не помнит до самого возвращения в город. — Он наклонился ближе ко мне. — Ее одежда была порвана, а обуви вообще не было, так что она сильно поранила ноги.

— С тех пор Джейн совершенно изменилась, — вставила Дэзи. — До того она вела себя странно, но более-менее мирно. А потом… Ты будешь участвовать в ежегодном хоккейном матче?

— Надеюсь.

— Тогда сам поймешь. Если видишь, что Джейн хочет отобрать у тебя мяч, — отдавай и беги со всех ног. Кортленд как-то попробовал снять с нее баллы за нарушение дресскода, и она на него бросилась.

— Как это — бросилась?

— Напала, — заговорила Касси, до того молчавшая. — И поделом. Кортленд — скотина и бесстыдный лгун.

— Она старалась попасть ему в глаза, — добавил Арнольд. — Расцарапала щеку так сильно, что Кортленду наложили девять швов. На следующий день после Исихары ее отправят на перезагрузку, это уж точно. По-моему, ей так и надо. Это человек со сплошными «не»: неприятная, негармоничная, невежливая. Полный набор.

Потом разговор перешел на Верхний Шафран и раскопки. Все считали, что Совет проявляет неслыханный оптимизм, считая, что найдутся охотники — при том, что их почти неминуемо ждет смерть.

— Это большой город к западу от нас, — объяснил Томмо, — на побережье. Его покинули после Того, Что Случилось. Нетронутая территория: цветной мусор валяется прямо на земле, такой яркий, что даже низкоцветные могут видеть. Говорят, там есть и ложки, и еще попугаи такого цвета, что они видны каждому.

— Как такое возможно? — спросила Дэзи.

Томмо пожал плечами.

Идею проложить дорогу к Верхнему Шафрану оставили тридцать лет назад. Из восьмидесяти трех смельчаков, пропавших без вести за полвека, половина была приговорена к перезагрузке: они пошли на риск в расчете заработать достаточно баллов, чтобы выйти из минуса. Но со временем желающих становилось все меньше и меньше, и с учетом всех обстоятельств ночной поезд обрел неожиданную привлекательность.

— Думаю, их всех схватили летающие обезьяны, — предположил Арнольд.

— Ты прав, — вздохнул Дуг, — именно они. И тебя тоже схватят, если не повесишь пучок шпината в свой одежный шкаф.

Арнольд понял, что над ним смеются, и замолк. Летающие обезьяны принадлежали к тому же разряду, что призраки, Хан,[16] Фредди и Волосатик, — пугала для маленьких детей, неспособных еще постичь, что такое правила, иерархия и баллы.

— А кто-нибудь видел призраков? — поинтересовался я.

— Говорят, в Ржавом Холме их полно, — отозвался Дуг, состроив гримасу. — Призраки Прежних.

— А я слышал неплохие истории о призраках, — сказал Арнольд. — Иногда рассказываешь — и самому страшно.

Так я и думал. Призраки были вроде магистров и лебедей — их часто обсуждали и редко видели. Но я загнал мысли о них на задворки сознания. Если я сойду с пути, указанного Джейн, она непременно исполнит свою угрозу.

На десерт были сливы и крем: сливы как сливы, а крем — серый, неаппетитного вида. Пусть старик Маджента сидел у меня в печенках, но он всегда настаивал, что крем должен быть синтетического ярко-желтого цвета, и иногда приплачивал за краску из собственного кармана. Только это его и оправдывало.

Когда мне принесли десерт, Банти Горчичная метнула в мою сторону убийственный взгляд. По ее настоянию ее назначили инспектором поведения на постоянной основе. При ее приближении все за нашим столом затихли, выпрямились и убрали со стола локти. Я невольно последовал их примеру.

— Волосы длинноваты, а, Киноварный? — с насмешкой вопросила она.

— Банти, — ровным тоном проговорил Томмо. — Гнусная, мерзкая рожа.

— Что?!! Что ты сказал?

— Это я про крем. Вкус у него зверски хороший. А ты о чем подумала?

Она пристально посмотрела на него, потом на всех нас. Мы послали в ответ самые невинные взгляды. Банти хмыкнула и удалилась.

— Ты так скоро пойдешь на перезагрузку, — пробормотала Дэзи, еле сдерживая смех.

— Банти — тупая щелка, — ответил он. — Дуг, ты ей сунул в карман тот палец?

Тот кивнул, и мы все разразились хохотом.

После ланча я неторопливо зашагал к нашему дому, надеясь, что смогу встретить там цветчика. Я еще не встречал сотрудника НСЦ, который снизошел бы до разговора со мной, и надеялся по максимуму использовать дружеское общение с ним.