— Не трогайте его! — крикнул кто-то. Обернувшись, я увидел бегущего к сцене мужчину.

Я подполз к голове Роя. Маска сидела все еще неровно, в прорези для глаз торчали пряди светлых волос. Я подсунул пальцы под края маски и стянул ее, надеясь, что так ему будет легче дышать. Из носа и рта Ле Роя текла кровь.

— Ранч! — позвал я. — Ранч! — Я запрокинул ему голову назад, чтобы облегчить дыхание, и не отрывал глаз от густой алой жидкости у него на лице: не вздуется ли на поверхности пузырь выдохнутого воздуха. — Ранч!

— Я врач. — Рядом со мной присел на корточки человек, которого я видел только что бегущим к сцене. — Что это было за оружие?

Я покачал головой.

— Не знаю. Из тех, где засовываешь в барабан несколько пуль. — Несмотря на все уроки отца, я так и не смог запомнить слово «револьвер».

— Я имею в виду — большое ли? Какого калибра? — Он отыскал на костюме спереди молнию и начал расстегивать.

— Не знаю. Откуда мне знать? Он обжег меня взглядом.

— Вы автор этой вещи, да?

«Вещь» в его устах прозвучала как «пакость» или «проказа».

— В сценарий ничего подобного не входило.

Доктор расстегнул костюм до груди Роя и вдруг остановился. Я глянул туда, но резко отвернулся. Я успел увидеть достаточно, чтобы знать: под пеной тело Роя превратилось в кровавое месиво.

— Не важно.

Врач наклонился и прижал два пальца к шее Роя. Выжидая, он оглянулся по сторонам и обнаружил, что окружающие тоже замерли в ожидании, глядя, как мы вдвоем хлопочем над телом поверженного Повелителя Грязи. Он покачал головой и яростно выругался.

— Убирайтесь отсюда! Чего вы ждете, вы, стая стервятников!

Он откинулся чуть назад, заглянул в лицо Рою и покачал головой.

Во рту у меня пересохло, я начал дрожать.

— Что это значит? — спросил я. — Что это значит? Раздался глумливый смешок. Я поднял голову взглянуть,

кто смеялся. Ферман.

— Я скажу тебе, что это значит, — произнес он надтреснутым баском. — Он сдох, Джим.

А потом он начал гоготать — своим истерическим кудахтающим смехом, как смеялся, представляя публике Джета. Только на сей раз еще громче и жутче. Через миг зал уже пульсировал этим гаденьким смехом, а позвоночник у меня превратился в столб льда.

Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис.

«Мы продаем Вас всему миру с 1969 года»

Офисы в крупнейших городах: Нью-Йорк, Монреаль, Торонто, Сидней, Лондон, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Осло, Филадельфия, Амарилло.

ЗАКАЗЧИК: «Подросткам обо всем»

ТОВАР: Журнал «Прыгги-Скок»

АВТОР: Боддеккер

ВРЕМЯ: 60

ТИП КЛИПА: Аудио (видеоверсия будет позже)

НАЗВАНИЕ: О чем это

РЕКОМЕНДАЦИИ И ПОЯСНЕНИЯ: Заказчик предоставляет музыкальное сопровождение и видеоматериал для видеоверсии; ПХ предоставляет материал по Дьяволам.

Музыка: (новая мелодия, пишет Депп): Прыгги-Скок! Прыгги-Скок! Вот о чем это! Вот о чем!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Девочек-подростков интересует только одно!

ТРИ ДЕВОЧКИ-ПОДРОСТКА: Мальчики!!!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: И кто ваш любимый мальчик?

ПЕРВАЯ: Я обожаю Фосси Доликоффа! Он волшебник!

ВТОРАЯ: Кори Лавиш Миллер из «Годы наших дней»! (Шумно посылает воздушные поцелуи.) Кори, ты просто душка!!!

ТРЕТЬЯ: По-моему, президент Барр настоящий милашка!

ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ (хором): Обожаешь президента? Фиииии!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: И какой бы мальчик ни заставлял ваше сердце биться чаще — вы найдете все, что только хотите знать о нем, в «ПРЫГГИ-СКОК»!

Рекламная мелодия: Прыгги-Скок! Прыгги-Скок! Мальчики, мальчики, вот мы о чем!

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: И в последнем выпуске «Прыгги-Скок» вы найдете рассказы о:

Музыка: «Уход» («Ненавистные»; стереть послание, действующее на подсознание)

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Фостер Дж. Доликофф из «Ненавистных»! Он не просто еще один проблемный юнец! Узнайте, как музыка помогла ему избежать молодежной колонии.

Музыка: «Плюнь себе в харч» («Безжалостный убийца»).

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Счастливица Джуди Строфф! Будучи лидером группы, она окружена роскошнейшими мальчиками! Но кто красивее — Уилли или Гарф? Кто храбрее — Рено или Браво? Специальный опрос от «Прыгги-Скок» — какого бы безжалостного убийцу выбрала ты, чтобы он плюнул ТЕБЕ в харч?

ЗВУКОВАЯ ВСТАВКА: (Женский голос): Что с тобой случилось? (Мужской голос): Их было десять.

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: На самом деле их только четверо, и все они у «Прыгги-Скока»! С нашим ЭКСКЛЮЗИВНЫМ ПРОФИЛЕМ ты сможешь стать ПЕРВОЙ, кто узнает самую горячую информацию о самой горячей группе мальчиков, последней сенсации: ДЬЯВОЛАХ ФЕРМАНА.

ЖЕНЩИНА-ДИКТОР: Это «Прыгги-Скок»!

Музыка:

Прыгги-Скок! Прыгги-Скок!

Вот мы о чем! Вот о чем!

ПРИЗЫВ: Скачивайте с ближайшего сервера!

Все дальнейшее прошло для меня как в тумане. Или по крайней мере туманом было затянуто все, вплоть до экстренного собрания в Пембрук-Холле.

Как только камеры и операторская группа благополучно отбыли с места съемок, Чарли Анджелес позвонил, чтобы приехал кто-нибудь из «стариков». Потом приказал остальным членам съемочной группы занимать статистов, пока все не уладится, а грузчикам — срочно разбирать декорации и вывозить Дьяволов в ящиках.

Финней и Спеннер появились в сопровождении Хонникер из Расчетного отдела. Спеннер отправился сопровождать ящики с Дьяволами и удостоверился, что четверка благополучно разошлась по квартирам. Финней забрал Бэйнбридж, Харбисон и Мортонсен вызвались помочь ему опросить не пембрук-холловский персонал, выяснить имена и номера телефонов, адрес и универсальный банковский счет. Когда разошлись все, кроме служащих Пембрук-Холла, на площадку вызвали «скорую помощь». К пяти часам тело Роя наконец увезли из здания, а мы распустили статистов по домам, ни слова им не сказав. Они разошлись, получив на счет причитающиеся деньги, в счастливом неведении относительно того, что случилось после представления.

Полиция приехала как раз вовремя, чтобы сфотографировать пятна крови на полу и выслушать заявление Чарли Анджелеса, что реквизиторский цех, должно быть по нечаянности, зарядил револьвер настоящими патронами вместо холостых. Полицейские сняли с нас показания — все, как одно, сходящиеся на том, что мы понятия ни о чем не имели, пока не прогремели выстрелы и Ле Рой не упал замертво. В каком-то смысле это была чистая правда. Потом нам устроили разнос за то, что мы не вызвали полицию раньше, и под конец, пригрозив самым глубоким, расследованием, копы позволили команде уборщиков театра Салливана-Леттермана ликвидировать бардак на полу.

Мы уехали в семь и направились прямиком в Пембрук-Холл на экстренное совещание. В велорикше Хонникер сказала:

— Не вешай нос, Боддеккер, вот увидишь, все выйдет к лучшему.

Я отвернулся к окну.

— Извини, но мне трудно в это поверить.

— Я знаю «стариков». Они ценят верность. Это никак не повлияет на то, что ты получишь за помощь в раскрутке «Мира Нано». — Она улыбнулась. — И ты — или, может, лучше сказать, мы? — скоро будем в доме в Принстоне.

Я поглядел на Хонникер. Ее улыбка сияла, а сама она была так хороша. Сегодня глаза у нее отливали бездонным карим оттенком — темный, завораживающий взгляд, странным образом гармонировавший с тем, что произошло. Я видел, что она вовсю пользовалась своими феромонами. А когда она нагнулась и поцеловала меня, то казалась такой свежей-свежей и душистой — как хлеб, только что вынутый из печи.

— В чем дело? — спросила она, заметив, что на этот раз я не откликнулся на ее страсть с таким же чувством.

— Сегодня умер человек, — произнес я. — И я при том присутствовал.

— Но это же не в первый раз, — сказала Хонникер. — Ты ведь рассказывал, как Милашки убили Остроголового прямо у тебя на глазах. — Она пожала плечами. — Боддеккер, такова жизнь в Нью-Йорке. Такова жизнь везде. Люди смертны.

— Ранч Ле Рой — другое дело, — возразил я, не желая поддаваться на ее утешения.