Больше всего мне не нравились занятия спортом. Расписание оставалось неизменным с момента начала занятий на базе. В шесть утра подъём и зарядка на двадцать минут, потом холодный душ, завтрак, в семь начало занятий. С небольшими перерывами они шли до часа дня. Потом медосмотр, обед и два часа свободного времени. С полчетвёртого начинались занятия по рукопашному бою и фехтованию. Тогда я ещё не думал, в какой мир отправлюсь, но фехтование всё равно шло в качестве обязательной дисциплины. По выходным вместо уроков была вольтижировка до обеда, после короткая тренировка и свободное время. Раз в неделю со мной беседовали разные психологи. Всегда гадал, сколько же их на базе.

Постепенно я привык к такому расписанию и даже тренировки уже не доставляли проблем. Я стал гораздо выносливее и сильнее, мышцы окрепли, дыхалка, как выражался наставник, пришла в норму. Никаких изменений не ждал и вот… сюрприз…

— А что за совещание? — уныло поинтересовался я.

— Не знаю, — улыбнулся Александр Петрович. — Я сегодня беседовал с некоторыми людьми и все сошлись во мнении, что пора начинать преподавать тебе специальные дисциплины.

— Специальные?

— Совершенно верно. До этого был обычный школьный курс, ну ещё добавили немного спецпредметов. Сейчас твои знания где-то на уровне седьмого класса средней школы, хотя по отдельным предметам ты чуть ниже, по другим чуть выше, но это всё выровняется со временем. Мы надеемся, что на следующий год школу ты закончишь. Однако эти знания хоть и помогут тебе, но что бы выжить в незнакомом месте нужно не только умение махать руками и мечами. Ты должен уметь распознать слежку, уйти от погони, уметь перевоплотиться, уметь разобраться в незнакомом вооружении.

— Ух ты!!! — от всего перечисленного я пришёл в совершеннейший восторг. Александр Петрович озадаченно покосился на меня, потом усмехнулся.

— Да. Тебя будут готовить как разведчика.

— А совещание зачем?

— А затем, что ты должен научиться управлять людьми. Управление людьми — это главное, что должен уметь любой руководитель. Тебе ТАМ придётся полагаться только на свои силы. А также на тех, кто станет твоими друзьями.

Признаться, я мало что понял, но поверил. Совещание же и правда получилось весёлым — мне понравилось. С тех пор они проходили каждую неделю. Я получал задание, неделю собирал информацию по той теме, которой посвящалось совещание, делал краткие конспекты, записи. Потом само совещание, где в качестве моих подчинённых выступали психологи базы. Первое время они помогали мне, подсказывали, поправляли. Потом шли разборы полётов с указанием моих ошибок: тут я был несдержан, тут накричал на подчинённого, который не выполнил моих прошлых указаний.

— Накричать — самое простое, — говорил один из профессоров от психологии. — Конечно, он виноват тут, но насколько оправдана твоя реакция? Никогда не кричи на кого-то в присутствии его подчинённых. Это роняет его авторитет как руководителя, а ему ещё работать со своими людьми. Ты ведь не только ему навредил, но и себе — он ведь по твоим задачам работать будет, твои задачи не выполнит. А вот здесь уже твой недочёт: некорректно поставил задачу, а поставил ты её некорректно, поскольку сам не разобрался в проблеме.

Я старательно конспектировал указания, которые мне казались важными, краснел на справедливые упрёки, запоминал, учился. Потом ставилась новая задача…

Дальше совещания стали сложнее. «Подчинённые» уже не помогали, более того, вообще не слушали. И опять разбор полётов: как поставить на место наглеющего подчинённого, как построить работу в условиях, когда тебя откровенно проверяют на слабость. Дальше шёл откровенный прессинг, который опять-таки надо было выдержать и добиться решения той задачи, которую передо мной ставили неделю назад. Потом экзамены… Это значит всю неделю я изображал из себя руководителя придуманного подразделения, напрямую подчиняющегося Самому (я уже перенял привычку окружающих говорить о директоре так). Ходил на доклады, получал задания и выговоры, отслеживал исполнение моих решений. Я думал, прошлые задания были тяжёлыми. Ха! Эту неделю я буду вспоминать даже на смертном одре. После неё я на нашего директора поглядывал как на бога. И как он справляется со всем этим, если я уплыл даже в управлении подразделением, которое ничем особо важным и не занимается и которое придумали специально под меня?

Экзамен я провалил, а психологи согласились, что повесили на меня руководство слишком рано, потому в следующий раз я стал «всего лишь» секретарём Самого. Я получал и регистрировал сообщения, читал почту, выбирал главное и относил на ознакомление, остальное сортировал по важности, вёл записи приёмов и назначенных встреч. Неделя моего руководства подразделения мне показалась курортом.

Кроме этого, весьма специфического предмета мне преподавали ещё тактику и стратегию, основы актёрского мастерства, гримирование, стрельба из всех видов стрелкового оружия, гранатомётов, ПЗРК, ЗРК, вождение.

Стрельбу я не любил, она напоминала мне о том, как погибли родители и сестра, но научился стрелять достаточно хорошо, чтобы заслужить похвалу. А вот быть актёром мне нравилось — забавно. Причём занятия тут тоже оказались весьма специфическими: мне давали кассету, на которую записывали жизнь обычного человека в течение двух часов. Я должен был изучить всё это, а потом изобразить. Сначала не получалось, пока я не сообразил, что люди запоминают отдельные, характерные только для конкретного человека жесты, движения, мимику. Я начал выделять их, потом копировать перед зеркалом. Через полгода удивлённый учитель даже похвалил меня.

— Парень, если бы ты пошёл сниматься в кино — затмил бы любого. Но не расслабляйся, пока ещё всё равно не очень получается, но ты на верном пути.

А вот к занятиям по тактике я относился с некоторым благоговением… первоначально. Начитавшись исторических книг по разным сражениям, я уяснил, что основу любого боя составляет тактика, которую применяют обе стороны. И более сложное тактическое построение, например «линия», имеет преимущество перед простым тактическом построением типа «толпа». Правда, если толпа большая, то линия уже не поможет. Поэтому от этого предмета я ждал каких-то откровений, чего-то захватывающего, творческого, чего-то, уяснив которое, можно побеждать всегда и везде… А оказалось? Оказалось, что мы изучали условные обозначения на карте, учились читать карту, учили устав. Мотострелковый батальон в обороне, в наступлении, расстояние между машинами в походе.

— Где проходит линия боевого развёртывания мотострелкового батальона в наступлении?

Напрасно Егор Тимофеевич пытается меня поймать — я давно уже научился спать так, что всё слышу и помню.

— В ротные колонны? — уточнил я.

— Во взводные и развёртывание в цепь…

— Триста метров от первой линии обороны противника! — бодро отрапортовал я.

— Гм… — Егор Тимофеевич озадаченно скребёт щетину. — А почему именно триста метров?

— Триста метров — это расстояние уверенного поражения стрелковым оружием. Если начать разворачиваться в боевые порядки раньше — людям придётся бежать до врага большее расстояние, и они пойдут в атаку уставшими. Если разворачиваться позже, то попадут под огонь обороняющихся и понесут потери.

— Гм, — повторил наставник, после чего снял очки и принялся их протирать. — Это я тебе ещё не успел рассказать. Сам догадался?

— Да, — честно сказал я. — Просто сопоставил зону поражения из автомата и расстояние, на котором начинается развёртывание взводов.

— Очень хорошо. Возможно, я был не совсем прав, когда говорил, что тебе не интересен мой предмет. В таком случае поговорим об организации снабжения войск… — я тихонько застонал…

Постепенно к спецпредметам добавлялись ещё. Так я начал изучать диагностику и хирургию.