- Вестимо, Федорушка. Вот и договорились о союзе.

- Союзе, скрепленном женитьбой наших детей, - добавил ярославский князь.

Глеб Василькович отдохнул и отоспался с дороги у ярославского князя. Михаил все время проводил в обществе невесты Настеньки. Ростовскую дружину вместе с княжичем Константином Глеб отпустил в Ростов, предупредив ростовчан о скором своем приезде. О своих правах на ростовское княжение и о ханском ярлыке он покуда не сообщил никому, кроме Федора Ростиславича. Как поступить с белозерской дружиной, Глеб пока не решил. Дружина оставалась при нем. Перед отъездом в Ростов Глеб объявил:

- Настенька, Михаил, в будущем году сыграем вашу свадьбу. Мы с Федором Ростиславичем рады тому, что Всевышний так распорядился вашими судьбами. Мы все теперь одна единая семья. Ты рад этому, Михальчик?

- Рад, батюшка, - прошептал тот застенчиво.

- Сколько годков тебе стукнуло? - спросил Михаила князь Федор.

- Скоро шестнадцать.

- А выглядишь на все двадцать, - поощрительно сказал Федор. - Богатырь. Только бороды не хватает.

- Борода дело наживное, - ответил шутливо Глеб…

Караван судов приближался к Ростову. Показались купола кафедрального собора, крыши княжеских палат, городские бревенчатые стены, недавно восстановленные усилиями покойного князя Бориса.

На берегу озера Неро столпились ростовчане. Впереди Дмитрий Борисович с Женой и матерью Марьей Ярославной, епископ Игнатий. Дмитрий выглядел настороженно. Слухи о том, что дядя едет с ханским ярлыком на ростовское княжение до него дошли. Проговорился кто-то из воевод, а тот узнал от ордынцев еще в Сарае.

Глеб проворно сбежал с дощаника по трапу на берег, обнял племянника, низко поклонился княгине Марье и подошел к владыке Игнатию под благословение. Потом приветливо помахал рукой толпе, а племяннику сказал:

- Прошу в палаты. Тебя, Митенька, и матушку твою, и владыку Игнатия, и управляющего Антипа. Вы все нужны для серьезного разговора.

В княжеских палатах Глеб начал нелегкий разговор.

- Великому хану Менгу Темиру было угодно, чтобы я занял ростовский стол по праву старшинства, как старший в семье Васильковичей. Свое решение хан подтвердил ханским ярлыком на княжение.

- А как же я? - непроизвольно вырвалось у Дмитрия. В голосе его прозвучала нескрываемая обида.

- Ты, Митенька, дожидайся своей очереди. После меня ты старший в семье. Меня не станет, ты займешь ростовский стол. Ты мой наследник, племянничек.

- Значит, остаюсь безудельным изгоем? Так?

- Если тебе угодно, живи со мной на правах сына. Разве ты, Митенька, для меня не как сын? А коли тебе это не угодно, дам тебе пару волостей в кормление.

- Почему не даешь удела?

- Дробить Ростовскую землю, как она не зело обширна, не пристало. Не забывай, что твой двоюродный дядя Роман, князь угличский, хвор и дряхл. Едва ли долго протянет. Если он уйдет в мир иной, раньше моего получишь Углич. Что скажешь ты, княгиня Марьюшка?

- Наберись терпения, сынок, и жди своего часа. Ты еще молод, - сказала примирительно княгиня Марья.

- Двадцать пятый годок мне. Не так уж и молод, - недовольно буркнул Дмитрий.

- А что скажешь ты, владыка? - обратился Глеб к Игнатию.

- Воле хана противиться невозможно, нравится нам или нет его решение, - сдержанно произнес Игнатий.

Глеб не понял, поддерживает его владыка или нет, одобряет или нет.

- Уразумейте, други мои, - произнес твердо Глеб. - Я придерживаюсь старого порядка, не мною придуманного, а доставшегося нам в наследство от предков. Старший в роду занимает ростовский стол. Остальные члены рода владеют своими уделами. Не я такой порядок придумал. Теперь тебя, боярин Антип, попрошу. Пусть ударят в большой колокол и соберут народ на площади. Скажу народу слово.

Через некоторое время площадь перед кафедральным собором и княжескими палатами стала многолюдней. В первые ряды протиснулись именитые бояре и дружинники, отталкивая локтями простолюдинов. Князь Глеб с племянником и владыкай вышли на красное крыльцо. С ними появились два бирюча с зычными, мощными голосами.

Глеб тихо произнес слова, которые тут же подхватили бирючи и поочередно выкрикивали во весь голос:

- Великому хану было угодно, чтобы я после смерти брата Бориса занял ростовский стол. Поклонимся, люди.

Последние слова бирючи прибавили уже от себя. Ростовчане ответили нестройными возгласами. Кое-где подбрасывали в воздух шапки, колпаки.

- Наследником князя Глеба на ростовском столе остается племянник Дмитрий Борисович. Поклонимся и ему. Князь Глеб набрался опыта как правитель белозерского удела. Белоозеро процветает, благодаря его неустанным трудам. Теперь князь Глеб говорит, что приложит все усилия во благо Ростова. Помолимся во здравие вашего нового князя.

Последние слова бирючи вновь прибавили от себя. Они поступали так, как было принято. Однако отсебятина бирючей Глебу не понравилась, и он велел им умолкнуть. Дальнейшее слово стал произносить сам, напрягая голос. Он говорил о семейных корнях. Добрую память оставил дед его, Константин, и отец Василько, и брат Борис. Он, Глеб Василькович, видит достойные примеры своих предшественников и будет продолжать их линию.

Только передняя часть толпы отчетливо воспринимала слова князя. Задние не могли разобрать его слов и только улавливали их общий смысл. Все же ответом на слова Глеба был одобрительный гул толпы.

После выступления Глеб выразил желание посетить могилу брата Бориса. Для его останков был изготовлен дубовый гроб, который поместили в белый каменный саркофаг. На крышке саркофага каменщики высекли имя покойного.

Глеб в сопровождении княгини Марьи, Дмитрия и владыки Игнатия спустился в подвал собора и приблизился к саркофагу. Перед ним был установлен образ святого Бориса и теплилась лампада. Епископ Игнатий прочитал краткий поминальный молебен. Княгиня держалась строго, спокойно. Все горькие слезы над телом мужа были давно выплаканы. Только сказала чуть слышно:

- Как же я теперь… Что скажешь мне владыка?

- Пойдемте в мою келью. Там и поговорим, - сказал Игнатий. Он располагал в соборе небольшой кельей, где обычно облачался перед службой и принимал посетителей.

Глеб задержался на некоторое время перед родительскими гробами, низко поклонился им и после этого пошел в келью владыки.

- По давней традиции вдовая княгиня принимает монашество, - сказал назидательно Игнатий.

- Но у меня остались дети, - возразила княгиня.

- Дмитрий зрелый мужчина. В твоем опекунстве не нуждается. А о младшем Константине позаботится дядя, - сказал владыка.

- Оба они мне как сыновья, - сказал Глеб. - Константин пусть продолжает учебу под моим наблюдением.

- Тогда мне одна дорога в монастырь, - согласилась княгиня Марья.

- Займи келью, которую прежде занимала вдова князя Василька, инокиня Марфа, - предложил Игнатий. - Достойная была женщина, великая книжница. Но пусть обстановка в келье останется такой, какой была при ней.

- Я такой книжницей никогда не стану. А на постриг согласна, - ответила Марья.

- Вот и договорились, - сказал удовлетворенно Игнатий. Сына Михаила Глеб снарядил отплыть в Белоозеро. Разрешил ему воспользоваться двумя дощаниками.

- Отвезешь часть белозерской дружины домой. Возьмешь десятка два дружинников, у кого в Белоозере остались семьи. Престарелых освободим от службы. Остальных удержу при себе в Ростове. Передай Власию - пусть берет на себя все дела управляющего, собирает ханскую дань и княжью десятину. А весной с открытием плавания по рекам ко мне с отчетом.

- Слушаюсь, отец.

- И еще… Привезешь в Ростов нужных мне людей. Каллистрата с семьей, нашего повара, кольчужного мастера и двух корабельных плотников. Всех с семьями. Кольчужник и корабелы пусть забирают с собой весь необходимый инструмент. Коли двух дощаников будет мало, бери третий.