Почему Тит не предвидел этого страшного события, ведь он столько раз помогал посторонним людям избежать опасности, «прозревая их судьбы»? Вот что по этому поводу написано в рукописи: «Тот кузнец сам был злым колдуном и отвел глаза Тита от его семьи» (то есть сделал так, чтобы Тит не мог увидеть их судьбу). Что-то многовато колдунов на одну деревню! Однако следует снова вспомнить те времена и обычаи. То, что биограф называет кузнеца колдуном, совершенно не значит, что тот таковым являлся. Дело в том, что в середине XVII века крестьяне считали, что кузнецы общаются с потусторонними силами, — ведь они не только подковывали лошадей, а еще и изготовляли амулеты, талисманы и обереги. Наверное, это суеверие не было чуждым и составителю рукописи о Тите Нилове, который так наивно объяснил «Титово бессилие». Мы же можем более достоверно нарисовать картину прошлого и предположить, почему на самом деле это произошло. Скорее всего, знахарь просто не мог этого увидеть, потому что дело касалось самых дорогих ему людей. «Чужую беду руками разведу, а свое горе — не утопишь в море» — так до сих пор говорят гадалки, ясновидящие и прорицатели. Наверное, этому есть какое-то научное объяснение, в случае же Тита был, видимо, другой мотив: он должен был «бояться посмотреть» будущее дорогих людей, ведь неизвестно, какую судьбу увидел бы он. Это предположение более вероятно, ведь Тит при всех его талантах и знаниях был всего-навсего средневековым крестьянином, а значит, был подвержен и суевериям того времени.

Однако какой бы ни была причина того, что он не предугадал несчастья, смерть жены и сына оказалась для него внезапным и очень тяжелым ударом: «Три дня сидел Тит на пепелище. Не плакал, не стенал, а только смотрел вдаль сухими глазами». Крестьяне, видимо, старались вывести его из оцепенения «и воды ему несли и хлеба, но не ел и не пил он. И говорить с ним пытались, только он словно ничего не слышал». Даже отец Улиты приходил к нему: «И староста просил его опомниться и вернуться к жизни. И просил прощения и называл своим сыном». Тит ни на что не реагировал — так велико было его горе. Далее в повести написано, что, похоронив жену и сына, «он исчез и боле его в деревне не видели». Наверное, он ушел ночью, и именно поэтому никто не видел его ухода. Суеверное же представление крестьян о Тите как о колдуне и породило мнение, что он «исчез».

Куда пошел Тит и где надеялся обрести утешение, неизвестно. Следующая запись говорит уже о том, как он пришел на Дон к казакам: «Прибился Тит к морской ватаге Стеньки Разина. И так пришелся по душе грозному атаману, что тот и шагу без него не ступал». Здесь снова возникает вопрос: почему казаки приняли простого крестьянина в свое «свободное сообщество»? Из истории мы знаем, что в те времена многие люди бежали на Дон, но казаки не позволяли им селиться и своих станицах, потому что боялись «начать пахать и сеять, словно чернь, и как тягловые (то есть общинники, платящие налоги) платить подать в казну». Да и принятым в казачество людям нужно было выделять землю, которой у казаков в общем-то было немного. В рукописи есть запись, объясняющая это: «Сказал он (Тит) Степану, что брата его за побег со службы царской казнит смертью позорной долгая рука». Из истории известно, что Ивана Разина действительно повесил князь Долгорукий за самовольное бегство казака на Дон во время войны с Речью Посполитой. Наверняка Степан был потрясен этим предсказанием (особенно когда оно подтвердилось), потому и приблизил к себе такого ценного человека, как Тит Нилов, и, судя по всему, даже сделал его своим советчиком. Во всяком случае, вот что пишет биограф: «И ничего Степан не делал без Титова одобрения, потому как верил в его дар и понимал, что может без совета его попасть в историю (то есть попасть в неприятную ситуацию)». Видимо, Титу удалось уговорить атамана реабилитировать перед царем казачье войско и «оправдать себя и сотоварищи, посрамивши басурманов». Из истории мы знаем, что Степан действительно предпринял поход против персидского шаха — за «зипунами», то есть за добычей, разгромил его флот и «помирился с государем», отдав царскому чиновнику Прозоровскому «многия добычи свои» — пушки, плененных персиян и прочие ценности («злата и самоцветов множество»). Понятно, что за этот «подвиг» либо сам царь, либо кто-то из его фаворитов дали атаману «защитную грамоту». То есть он получил право «хранить границы» страны «любыми способами». Конечно, Разин должен был быть благодарным своему советчику, поэтому «оделил его сверх меры и сделал рукою правою».

Но несчастливая судьба и в ватаге Разина не оставила Тита в покое. Из песен и легенд о «славном атамане» мы знаем, что атаман взял в плен и полюбил персидскую княжну. Эта женщина сыграла роковую роль в жизни Степана. Вот что сказал ему тогда Тит: «Не в добрый час приветил ты эту одалиску (женщину, которая искусна в любви), ведь ты не магометянин и можешь быть женат только на одной». Разин действительно уже был женат на казачке Авдотье, но отказался от своего брака, сказав ей, что среди казаков бабе места нет. История запечатлела встречу Степана и Дуни. Оскорбленная изменой мужа казачка приплыла в «утлом челне» в ставку Разина. Она хотела предупредить мужа о подходе царских войск к родной Степановой станице Черкасской, но на самом деле, видимо, не терпелось ей высказать супругу упрек в измене. «Но гордое сердце не стерпело обиды, и Авдотья попросила показать ей разлучницу. Увидевши, так сказала: Ой, и дурень ты, муж мой! На тощую усатую девку меня променял! Осерчал атаман и отрекся от жены. Сказал, чтобы ехала к себе, а его и самое имя позабыла».

Тит вступился за законную Степанову супругу, настаивая, «чтобы таинство брака было соблюдено». Понятно, что Разину это не понравилось. «Вот тебе Бог, а вот порог», — сказал он своему советнику и «велел идти откуда прибыл». Однако есть еще такая запись: «Говорил он (Тит) Степану, что от той персиянки одни беды будут и самому и товарищи». Может быть, казаки потребовали удаления княжны именно потому, что знали об этом предсказании Тита? Так или иначе, но Степан избавился от персиянки. Утопил или отправил назад — нам неизвестно, но если учесть, каковы были тогдашние нравы, мог поступить и тем и другим образом. Конечно, грозный атаман сожалел, что удалил от себя мудрого, знающего человека и лишил себя «правильного слова», но «не позвал назад и не повинился».

Судя по рукописи, беды Разина начались именно тогда, когда Тит ушел из его ставки. С той поры Степан немало совершил «славных подвигов» в Государстве Российском. «Струги (корабли) его ходили вдоль берегов Волги и Дона, разоряя басурман и обогащая казну». Но Тит предупреждал смелого атамана, чтобы «бросил он неправое дело, иначе по кускам его будет собирать воронье». И действительно, позабыв о победе над персидским шахом, обогатившей казну и «принесшей славу войску русскому», и о «прочих доблестях Степановых», царь Алексей Михайлович решил «усмирить донцов твердой рукой» и приказал прекратить подвоз хлеба в «казачьи земли». Почему он это сделал, понятно. В хрониках записано следующее: «Воровского казачьего войска было тьма, и государь боялся их прихода в Москву». А у Разина в то время «была на Дону большая слава. И задумал он покорить столицу». В рукописи есть интересное замечание, которое вполне объясняет амбициозные намерения донского атамана: «Тит ему говорил, чтобы он (Степан) не верил лукавому Никону. Ибо тебе от него не счесть бед и позору». Исторический факт: Степан Разин двинул свое войско на Москву, утверждая, что ведет казаков Патриарх Московский Никон. Степан не только встречался с гордым попом, но и был его ярым сторонником, так что Никон мог при встрече с Разиным пообещать ему помощь и содействие в борьбе с царем. Поначалу казачий поход был успешным. Чернь и даже стрельцы сочувствовали удалому атаману, и «многие к нему примкнули». Почему он пользовался таким доверием? Дело в том, что он утверждал, что идет освобождать царя от его продажных фаворитов. «Он возмущал чернь, говоря им, что царя обманывают и держат в плену, а де он придет в Москву и спасет государя». Идея была настолько понятна народу, что мятежники «противу боярей» постоянно пополняли его войско.