«Христос с нами уставися вчера и днесь, и ныне, Ты еси Бог велик, пошли Господи победителя. Архангела Михаила, победить демонския силы, защитить щитом своим от тлетворного воздуха и наносной болезни, и от падежа скотского, и благослови скот сей, избави его от всякого зла и обстояния, видимых и невидимых врагов и губительныя смерти, поветрия и падежа, и всех диавольских злодеяний, и у множа имени Твоим святом и о воспользовании сими целениями, здравие, тому даруй. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».

«Стану поутру по раннему, по вечеру по позднему, выйду на сильный ветер, на легкий воздух, возьму я осинову вичку (ветку), пойду я к доброму хозяину на честен пир. Из-под левой ноги, из-под правого копыта обложу и обвяжу — кругом обнесу, чтобы был по-старому, по-прежнему, чище и лучше, чтобы более не чула, куда бы ни поехали».

«На горах афонских стоит дуб мокрецкий, под тем дубом стоят тринадесять старцев со старцем Пафнутием. Идит к ним двенадесять девиц простоволосых, простопоясых, и рече старец Пафнутий с тремя надесять старцами: кто сии к нам идоша? И рече ему двенадесять девицы. Есть мы царя Ирода дщери, идем на весь мир кости знобить, тело мучить. И рече старец Пафнутий своим старцам: зломите по три прута, тем станем их бити по три зари утренних, по три зари вечерних. Взмолились двенадцать дев к тринадесять старцам с старцем Пафнутием. И не почто же бысть их мольба. И начата их старцы, глаголя: ой, вы еси двенадесять девицы! Будьте вы, трясуницы, водяницы, разслабленныя, и живите на воде-студенице, в мир не ходите, кости не знобите, тела не мучьте. Побегоша двенадесять девиц к воде-студенице тресуницами, водяницами, разслабленными.

Заговариваю я раба (имя) от изсутения лихорадки. Будьте вы прокляты, двенадцать девиц, втартарары! Отьидите от раба, такого-то, в леса темные, да древа сухия».

«На море на Окиане, на острове на Буяне, лежит камень Алатырь, на том камне сидят три старца с железными прутьями, идут к ним навстречу двенадесять сестер лихорадок. — Вы куда идете грешныя, окаянныя, проклятыя ? — «Идем в мир у людей кости ломать, да силу вынимать». — Воротитесь, грешныя, проклятия, окаянныя. — «Мы тогда воротимся, когда эти слова будут все знать да по три раза читать».

«Иду я не улицею, не дорогою, а по пустым переулкам, по ворогам, по каналам. Навстречу мне заяц. Заяц, ты заяц: где твои зубы? Отдай мне свои, возьми мои. Иду я не путем-дорогою, а сырым бором темным лесом. Навстречу мне серый волк. Волк, ты серый волк, где твои зубы? Вот тебе мои зубы, отдай мне свои. Иду я не землею, не водою, а чистым полем, цветным лугом. Навстречу мне старая баба. Старая ты баба, где твои зубы? Возьми ты волчьи зубы, отдай свои выпалые. Заговариваю я зубы крепко-накрепко у раба (имя), по сей день, по сей час, на веки веков».

«Марфа, Мария и Пелагея, три сесты Лазаревы, подите к своему брату Лазарю, спросите у своего брата Лазаря: не ломят ли у него кости? Нет, сестрицы! Не болять у меня зубы, не ломять у меня кости. Заговариваю я раба Божиго (имя), чтобы у него не болели кости, не ломили бузы по сей час, по сей день, по всю жизнь. Чудо водяной! Возьми зуб ломовой у раба (имя). Не болят у раба (имя) зубы. Болят зубы у кошки, у собаки, у лисицы, у волка, у зайца, у крота, у быка, у коровы, у свиньи, у лошади, у козла, у барана, у овцы, по вся дни, во все часы, по всю их жизнь, злым мученьем и сокрушеньем».

«Господи, благослови! Солнце на запад, день на исход, сучок на глазу на извод, сам пропадет, как чело почернеет. Ключ и замок словам моим».

«Господи Боже, благослови. Стану я, раб Божий Иоанн, благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, пойду в чистое поле; есть в чистом поле окиан-море и есть на окиане-море белый камень, есть под белым каменем щука золотая и перезолотая, и кости золотыя. И приди, щука, к рабу Божию (имя) и выгрызи у раба Божия (имя) своими золотыми зубами грыжу ветряную, грыжу напущенную, грыжу жильную, грыжу костяную, сосцовую грыжу, красную грыжу, мокрую крыжу, от отца грыжу, от матери грыжу. Всякую бывающую, и спустись, грыжа, к поясу и виды мочью и шулятами на дресвяных камень, и поживи три часа денны; и пойди, грыжа, с дресвяна камени на пустое место, в темное место, где солнце не огревает. Где люди не ходят и не бывают, где птицы не летают, где звери не заходят, и пойди, грыжа, за быстрый реки, и пойди, грыжа, за гремучие ручьи, и когда будет Христово второе пришествие, обратись, грыжа, вспять; тем словам во веки веков, аминь».

«Бабушка соломонидушка у Пресятой Богородицы грыжу заговаривала (или заедала) медными щеками, железными зубами, так и я заговариваю у раба Божего».

«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Есть святое Окиан-море, на том святом Окиане-море есть стоит остров, на том острову и стоит дуб булатной, у того дуба булатного корени булатные, сучье булатное, вершина булатная. Круг того дубу булатнаго ветром не согнет, вихорем не сломит, так бы у меня, раба Божия (имя), стояли семдесьт жил и единая жила на женский лик красныя девицы, на старыя бабы, на молодыя молодицы, на сивыя кобылицы. Еще же под тем булатным дубом кузов ярости и юности, и аз, раб Божий (имя), возьму кузов ярости и юности, распущу ярость и юность на раба Божия (имя) в ретивое сердце в семьдесят семь жил и едину жилу сердечную и в другую единую жилу. Еже же на верху булатнаго дуба сидит веселая птица петух, ставает рано, голову дымает и поет весело, столь же бы стояли у раба Божия (имя) семьдесят семь жил и едина жила. Ставали бы у раба Божия (имя) семьдесят семь жил и одна жила, ставали бы рано на женский полк и на мужской, на молодыя молодицы, на красныя девицы, на старыя бабы; и злаго человека порчельника, ко на меня зло думает и мыслит, ударь его коленки о камень, убей его; у меня, раба Божия (имя), стали семьдесят жил и одна жила, стали лучше старого, хоробре прежнего, что турей рог, что еловой сук, толь бы тот раб Божий (имя) пылок и ярок на женскую похоть, на полое место, во веки веков, аминь».

«Заговариваю я у раба Божия (имя) двенадцать скорбных недугов: от трясавицы, от колючки, от свербежа, от стельбы, от огневицы. От колотья, от дерганья, от морганья, от слепоты, от глухоты, от черной немочи. Ты, злая трясовица, уймись, а не то прокляну в тартарары; ты, неугомонная колючка, остановись, а не то сошлю тебя в преисподния земли; ты, свербежь, прекратись, а не то утоплю тебя в горячей воде; ты, стрельба, утихнись, а не то засмолю тебя в смоле кипучей; ты, огненвица, охладись, а не то заморожу тебя крещенскими морозами; ты, момотье, сожмись, а не то сокрушу тебя о камень; ты, колотье, притупись, а не то распилю тебя на мелкая частички; ты, дерганы, воротись, а не то запружу тобою плотину на мельнице; ты, морганье, окрутись, а не то в печи банной засушу; ты, слепота, скорчись, а не то утоплю тебя в дегтю; ты, глухота, исчезни, а не то засмолю в бочку и по морю пушу; ты, черная немочь, отвяжись, а не то заставлю воду толочь.

Все недуги откачнитесь, отвяжитесь, удалитесь от раба (имя) по сей час, по сей день, по его жизнь, моим крепким словом».