«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Хмель и вино, отступись от раба Божия в темные леса, где люди не ходят и кони не бродят, и птица не летает.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа (дважды), хмель и вино, выходи на быструю воду, на которой воды люди не ездят; от раба Божия, хмель и вино, поди на буйные ветры, которой ветер по дальности ходит. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, привяжись к лихому человеку, который на (имя) лихо думает, к тому привяжись, который добра не сделает, от меня во веки отвяжись. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь».

«Заря-зарница, красная девица, сама мати и царица; светел месяц, ясныя звезды, возьмите у меня бессонницу, бездремотницу, полунощницу, среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью царицей и сложи с меня и отведи от меня окаянную силу, и дай мне Спасову руку, Богородицын замок. Ангел мой, архангел мой, сохрани душу мою, скрепи мое сердце, враг сатана, откажись от меня. Крестом крещуся, крестом ограждуюсъ, крестом ангела призываю, крестом лукавого отгоняю. Во имя Отца, и Сыт, и СвятагоДуха. Аминь. Знаю Святыя знамения!»

Чтобы пьющий запоем уснул и перестал пьянствовать, нужно взять у него воск, на который наговаривался этот заговор.

«Господине еси хмель, буйная голова! Не вейся вниз головою, веся по солонь аз тебя не знаю, где ты живешь, — вверх сыра древа лези к своему господину в медныя бочки и пивныя; как не жить на огне, так на сем человеце лихия словеса (имя), аще изопьешь чашу сию, доколе мои словесе из меня сии изошла, из его раба Божия (имя), похмелье, господине хмель, как царь сядет во царствии своем: тако и ты сиди на месте своем, где родился».

«На море на Окияне, на острове на Буяне, на полой поляне, под дубом мокрецким сидит раб Божий (имя), тоскуя, кручинится в тоске неведомой и в грусти недознаемой, в кручине недосказанной. Идут восемь старцев со старцем незваных, непрошенных; гой ты, еси раб Божий (имя), со утра до вечера кручинный ты, что по что сидишь такой на полой поляне, на острове Буяне, на море Окияне! И рече раб Божий (имя) восеми старцам со старцем; нашла беда среди околицы. Залегла вореиво средце; щемит, болит головушка, немил свет ясный, постыла вся радушка. Воззовиши всем старцем со старцем грозным грозно, начали ломать тоску, бросать тоску за околицу. Кидма кидалась тоска. От востока до запада, от реки до моря, от дороги до перепутья, от села до погоста; нигде тоску не приюти, нигде тоску не укрыли; кинулась на остров на Буян, на море на Окиан, под дуб мокрецкой. Заговариваю я раба (имя) от наносной тоски, по сей день, по сей час, по сию минуту, слово мое никто не превозможет не аером, ни духом».

«За морем за синим, за морем Хвалынском, по средине Окиан-моря лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дуб, под тем дубом живут седмерицею семь старцев, ни скованных, ни связанных. Приходил к ним старец, приводил к ним тму черных муриев. Возьмите вы, старцы, по три железных рожна, колите, рубите чреных муриев на семьдесят семь частей.

За морем за синим, за морем за Хвалынском. Посреди Окиана-моря, лежит остров Буян, на том острове Буяне стоит дом, а в том доме стоят кади железным, а в тех кадях лежат тенета шелковым. Вы, старцы, ни скованные, ни связанные, соберите черных муриев в кади железным, в тенета шелковым, отрава (имя)».

«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. От Богородициной молитвы, от Иисусова креста, от Христовой печати, от святых помощи, от моего слова, отъиди, бес нечистый, дух проклятый, на сухим древа, на мхи и болоты, и там тебе место и житие, пребывание и воля, и там кричи, а не в рабе Божией (имя) самовольничай. Сам господь Иисус Христос, сама мать Пресвятая Богородица, вся небесная сила, Михаил архангел, Авоид ангел, и все святые чудотворцы: Нифонт и Мароф, Киприан, Иустиния, Конон Исаврийский, Дмитрий Ростовский, Илия пророк, Николай чудотворец, Георгий победоносец, и царь Давид, Иоанн Креститель и Власий, Истофер и Никита великомученик. И мое слово страшно и заговор силен; запрещаю тебе, бес проклятый, дух нечистый, нигде не живи и не будь в рабе Божьем (имя), выйди вон, сейчас, и сию минуту. Со всеми порчами и чарами и отъиди от рабы сей прочь и поди в свое место. Где был и куда тебя Господь Бог, Иисус Христос, послал и где тебе велел жить, в бездну преисподнюю, в землю пустую неделанную, туда и поди, там и живи, а сию рабу остави навсегда, от ныне и до века. Аминь, аминь, аминь».

«Иду я, раб Божий (имя), к рабу Божию (имя) отДуха Свята, и от Христовой печати, от Спасовой руки, от пречистого замка, от престола Господня. Ангел мой, хранитель мой, сохрани мою душу, мой дом, сердце мое приими к себе, в приятие раба Божия (имя) ключ небо, земля — замок, аминь.

Богородице Дево, радуйся. И с востоку идет Господь наш Иисус Христос, и с полудня Михаил Архангел, с вечерней зари Миколай Милостивый, городят каменную ограду около раба Божиего (имя), замыкают тремя замками, тремя ключами; ключи относят в окиан море, под кит камень, в щуку-рыбу; кто может окиан море выпить, тот может и меня, раба Божия (имя), осудить и оговорить; ключ — небо, земля замок, аминь, аминь».

«На море на Окиане, на острове на Буяне, стоит железный сундук, а в железном сундуке лежат ножи булатные. Подите вы, ножи булатные, к такому-то и сякому-то вору, рубите его тело, колите его сердце. Чтобы он, вор, воротил покражу такого-то, чтобы он не утаил ни синя пороха, а выдал бы все сполна. Будь ты, вор, проклят моим сильным заговором, в землю преисподнюю, за горы Араратския, в смолу кипячую, в золу горючую, в тину болотную, в плотину мельничную, в дом бездонный, в кувшин банный; будь прибит к притолке осиновым колом, изсушен суше травы, заморожен пуще льда, окривей, охромей, ошалей, валяйся в грязи, с людьми не свыкайся и не своей смертью умри».

«Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи с полудухами, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы я от них был цел и невредим по пути и дороге, во дому и в лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, во обеде и на пиру, в свадьбе и на беде. Мой заговор долог, слова мои крепки, кто слово испровержет, ино быть во всем наиново, по худу, по добру, как во преди сказано».

«Не велик я день родился, тыном железным я оградился, пошел я к своей родимой матушке, к родному батюшке и ко всему роду и племени, загневалась моя родимая родушка, ломали мои кости, щипали мое тело, топтали меня в ногах, пили мою кровь. Солнце мое ясное, звезды светлыя, небо чистое, море тихое, поля желтыя. Все вы желтыя, все вы стойте тихо и кротко, и смирно, так бы были тихи и смирны, и кротки моя родимая матушка, родимый батюшка, весь род и племень, во вся дни, во вся часы, в нощи и полу нощи; как пчела поноску носит, так бы родимая матушка, родимый батюшка, весь род и племень плодили добрыя словеса за меня, роднова раба (имя); как воск горит и тает от лица огня, так бы таяло и горело сердце у родных моих; как лебедь по лебедке тоскует, так бы мой род и племень весь тосковал по мне, своем родном рабе (имя); как студенец льет воду по вся дни, так бы текло сердце роду и племени у всех по мне, по рабе (имя), как дверь к косяку притворяется, так бы мои словеса к роду и племени притворялись, по вся дни, по вся часы, во дни и в ночи, в полдень и полночь».